Страх смерти относительно чаще встречается у девочек, что связано с более выраженным у них, в сравнении с мальчиками, инстинктом самосохранения. Зато у мальчиков прослеживается более ощутимая связь страха смерти со страхами чужих, незнакомых лиц, переживаемых в младенческом возрасте. То есть мальчик, боящийся других людей, будет более подвержен страху смерти, чем девочка, у которой нет такого резкого противопоставления.
Страхи животных, стихии, пожара, войны, нападения. Эти страхи можно объединить в одну группу, потому что все они имеют косвенное отношение к страху смерти: собака (или любое другое крупное животное) может закусать, загрызть до смерти, молнии убивают, в пожаре можно сгореть, а на войне — получить смертельное ранение.
Зачастую дети в возрасте от пяти до семи лет не признаются в существовании у них страха смерти как такового, но на него безошибочно указывает комплекс приведенных выше страхов.
Так, одна мать привела на прием к психологу своего сына, жалуясь, что он боится абсолютно всего — не может оставаться один, не заходит в темную комнату, не смотрит картинки, если на них изображен волк или большая собака. Ребенок не переносил толпу, боялся речки и даже в ванне купался со скандалом. Мать охарактеризовала его как упрямого, вредного ребенка, очень похожего на ее мужа, с которым она рассталась.
Предположив, что именно развод явился причиной столь тяжелой психологической травмы, психолог начала расспрашивать мать о мотивах ее расставания с мужем. Выяснилось, что, имея тревожный, мнительный характер и при этом всячески стараясь доказать собственную самостоятельность и значимость, женщина постоянно выводила мужа на конфликт, подчеркивала свое преимущество перед ним, ревновала к вымышленным любовницам. Когда мужчина, не выдержав такого напора, ушел из семьи, мать перенесла свою манеру поведения на подрастающего сына. Она требовала безоговорочного послушания, часто повышала голос на мальчика, требовала, чтобы он не хныкал и умел занять себя сам.
Ребенок, переживший крушение своего маленького мира (развод родителей в этом возрасте дети зачастую воспринимают именно так) и не увидевший поддержки в истеричной маме, стал бояться собственного исчезновения: «Папа исчез, если я исчезну, ей будет только лучше!» — заявил он на расспросы психолога. Конечно, изменить взрослого человека непросто, но психолог дала несколько советов, как стабилизировать отношения в семье, помочь мальчику справиться со своими страхами.
Во-первых, она посоветовала матери не пресекать общение сына с отцом. Чтобы избежать конфликта между различными подходами в воспитании (по словам матери, отец баловал ребенка, позволял ему «сидеть у него на шее»), были выработаны правила встреч: папа приходит два раза в неделю, помогает сыну выполнять задания, данные в детском саду (мальчик занимался с логопедом), и затем гуляет с ним не более 2 часов. Мама, со своей стороны, не вмешивается в общение сына с папой и не осуждает бывшего мужа в присутствии ребенка.
Во-вторых, матери было рекомендовано снять ряд ограничений, которые ребенок не в силах был соблюдать: спать с выключенным светом, ходить гулять одному. Для мальчика был куплен специальный ночник, который давал приглушенный свет и не мешал спать ни ему, ни матери; в прогулках мальчика сопровождали мать или отец.
И, наконец, мама прошла курс обучения «положительному воспитанию», когда акцент делается не на наказании, а на поощрении. «Ты не заплакал, когда увидел собаку? Какой ты молодец! Ты очень смелый мальчик». Любой хороший поступок ребенка не должен быть незамеченным, на каждый необходимо дать похвалу. Именно так можно изменить представление ребенка о себе с «трусливого, капризного плаксы» на «смелого, отважного героя», что поможет ему победить свои страхи и относиться к маме с большим доверием и любовью.
Страх опоздания. В отличие от предыдущих, этот страх не связан напрямую со страхом смерти. Он принадлежит к группе так называемых «социальных» страхов, когда ребенок боится не соответствовать требованиям, предъявляемым ему со стороны общества.
Страх опоздания часто сопутствует общей мнительности. В его основе лежит неопределенное и тревожное ожидание какого-либо несчастья. Иногда подобный страх приобретает навязчивый, невротический оттенок, когда дети мучают родителей бесконечными вопросами-сомнениями вроде: «А мы не опоздаем?», «А мы успеем?», «А ты придешь?».
В крайней стадии своего проявления такие страхи вызывают и физиологическую реакцию: перед долгожданным праздником девочку может тошнить, иногда на детей нападает сонливость. Так, ребенок может вечером ворочаться с боку на бок, поминутно спрашивая: «А ты будильник поставила? А мы не проспим?», зато утром его невозможно добудиться, он засыпает, продев ногу в одну штанину, не может сам умыться, клюет носом за завтраком.
Социальные страхи часто всего встречаются у детей, родители которых и сами не уверены в том, что оправдывают возложенные на них обществом задачи. Это или слишком молодые люди, или люди, привыкшие считать себя неудачниками. Не сумев реализовать себя в собственной жизни, они пытаются сделать это через детей. В таких семьях детям предъявляются завышенные требования: их начинают учить читать, не дожидаясь, пока они сами проявят интерес к книге, ждут от них взрослого, обдуманного поведения. С другой стороны, их чрезмерно опекают: кутают во все теплое (или, наоборот, раздевают с целью закаливания), запугивают, пытаясь добиться полного послушания.
Как правило, большего ждут от мальчиков. Это связано с той ролью, которая приписывается мужчинам в современном обществе: он должен быть добытчиком и защитником, «рыцарем без страха и упрека». Особенно такое воспитание характерно в неполных семьях, где разочарованная в мужском роде мать пытается воспитать «идеального» мужчину. Зачастую она вообще переносит на сына все свои ожидания от жизни, заставляет его играть роль взрослого. Такие матери совершенно искренне и всерьез обижаются на ребенка, если он забывает ее наставления. Для нее — это продолжение равнодушия, которым обжигал бывший муж. А слезы матери воспринимаются детьми как самое страшное наказание.
Увы, чем более требовательной бывает мама, тем больше шансов у ее ребенка вырасти запуганным мямлей и боякой. Он чувствует, что ему не по силам соответствовать ожиданиям матери, боится разочаровать ее, и от этого только глубже погружается в состояние неуверенности в себе, общей тревожности. Страх опоздания — лишь частное проявление болезненно заостренного и фатально неразрешимого внутреннего беспокойства, т. е. невротической тревоги, когда прошлое пугает, будущее тревожит, а настоящее волнует и озадачивает.
Только дети, которые чувствуют безусловную любовь родителей, знают, что их принимают целиком, со всеми бедами и недостатками, могут вырасти в сильных, уверенных в себе людей. Для полноценного развития ребенка чрезвычайно важно, чтобы он мог свободно проявлять свои чувства и эмоции, не боясь быть осмеянным или наказанным.
Страх перед школой. Дети даже одного возраста по-разному относятся к предстоящему поступлению в школу. Кто-то ждет его с нетерпением, предвкушая новые знакомства и открытия, кто- то — с недоверием и боязнью. Нечего и говорить, что последних больше среди тех детей, кто на пороге своего семилетия так и не смог преодолеть навязчивые страхи предыдущих лет жизни.
Страх перед школой — это один из случаев проявления социальных страхов.. В нем, кроме прочего, отражается более общий страх новизны, перемен, когда от каждого нового дня ребенок ждет неприятностей и проблем. Часто дети, не выражающие особого стремления идти в школу, в детсадовском возрасте тяжело сходятся со сверстниками, предпочитают играть в одиночестве.
С другой стороны, появление такого страха могут спровоцировать и чисто внешние причины: ребенок может услышать, как кто-нибудь из значимых и авторитетных для него людей выражает негативное отношение к школе. Заявить об этом может старшая сестра или брат: «Терпеть не могу школу! Там только и делают, что придираются!», родители: «Я в Школе был настоящим сорванцом, целыми днями простаивал в углу!» или любой другой взрослый человек.
Но не менее осложнит вхождение в школьный возраст и чересчур оптимистичная позиция родителей, когда они возлагают на ребенка слишком много надежд, придавливая его страхом не оправдать их: «Пойдешь в первый класс, будешь приносить одни пятерки, правда? Я в первом классе была круглой отличницей!»
И та и другая крайность приводят к одному результату: ребенок не высказывает особого энтузиазма в разговорах о школе, не любит играть в «уроки и учителя», а иногда и вовсе начинает плакать при любом упоминании слов школьной тематики.
Впрочем, свой страх уже подросшие дети могут маскировать обычной незаинтересованностью: «Чего я там не видел, в этой школе? Я и так всё знаю!» В любом случае появление такого барьера легче предупредить, чем потом стараться от него избавиться.
