тебе разве не ясно сказали – иди отсюда, да поживей, а то ведь мы тебя пинками подгоним.
Она хотела еще что-то добавить, но в это время на кухню зашел Владимир. Ульяна направилась к дверям, ведущим в зал, но женщина перегородила ей дорогу.
– Пройдешь через двор, – сказала она тихо, кивая в сторону служебного выхода. Выйдешь на улицу, а там сама разберешься. Не маленькая. И помни – если неприятностей не хочешь, к Стасику не приближайся.
За спиной Ульяны захлопнулась дверь, и мир, в котором она жила до сегодняшнего дня, перестал для нее существовать. Там, за этой дверью, совсем рядом остались все её мечты, все надежды, там осталось главное, без чего её жизнь теперь теряла всякий смысл, – там остался Стас.
Из-за слез, застилавших глаза, Ульяна шла почти вслепую, мимо каких-то ящиков, натыкаясь на железные лотки, опрокидывая невидимые бидоны и вскоре, действительно, вышла на оживленную улицу. Машины на большой скорости проносились мимо, но одна все же остановилась. Из нее выбежал встревоженный мужчина, спросил, не нужна ли девушке помощь.
– Давайте я вас подвезу! Вы где живете?
Ульяна назвала адрес, и мужчина участливо помог ей сесть на заднее сиденье.
Всю дорогу он пытался девушку успокоить. Рассказывал всякие истории из своей жизни.
– Знаете, – говорил он весело, – когда я разводился со своей женой, мне казалось, что жизнь закончилась, так мучился, так страдал, что руки на себя хотел наложить, но постепенно успокоился. Привык. Одному-то оказалось не так уж и плохо. Сам себе хозяин, хочу футбол смотрю, хочу пиво пью, никто меня не пилит, никто над душой не стоит. А через год встретил её на улице, идет мрачная, грустная, сумки тащит. Ну, я, понятно, помог, донес тяжести до подъезда, а она вдруг говорит, давай начнем всё сначала, мы же так хорошо с тобой жили, и смотрит так жалобно, так преданно. Нет, думаю, увольте. Больше я на те же грабли не наступлю. Ушла – до свидания. Она мне – Вася, Вася, а меня, не поверите, смех разбирает. И вы тоже смеяться будете, но только не сейчас. Время должно пройти. Время раны лечит.
Ульяна ничего не слышала. В голове у нее словно молотом стучали слова женщины: «Я сына тебе не отдам! Я трупом между вами лягу! Уходи по-хорошему, а не то…». Как же это всё страшно обидно, несправедливо, унизительно. Но, с другой стороны, её ведь тоже можно понять. Стас действительно еще мальчишка, а она? Зачем она поехала тогда на этот рок-фестиваль? Зачем стала бегать к нему на свидания? Почему позволила ему влюбиться? Почему влюбилась сама? Неужели не знала, чем всё закончится? Знала. Прекрасно знала. Пропасть нельзя преодолеть в два прыжка, а она попробовала, и вот результат.
Поблагодарив водителя, она хотела сунуть ему какие-то деньги, но он отказался. Пожелал всего хорошего и уехал. Дверь Ульяна открыла своим ключом, разулась в прихожей, на цыпочках прошла мимо спящей бабушки, а, оказавшись в своей комнате, без сил повалилась на кровать. Слез у нее уже не было, как впрочем, не было и мыслей. Она закрыла глаза, и перед ней сразу закружился хоровод из десятков лиц. Напомнить о себе захотели и коллеги из театра, и студенты, и даже школьные давно забытые подруги. Улыбнулся ей и Ваня, ее первый мальчишка, смешной и наивный. Мама за что-то погрозила ей пальцем. Бабушка ласково погладила по головке.
Ульяна хотела увидеть лицо Стаса, но вместо этого услышала слова его матери: «Уходи, уходи, уходи»…
«Ухожу»…
Она почувствовала, что летит в какую-то чёрную страшную бездну, сделала последний глубокий вдох и затихла.
***
Стас провожал последних самых стойких гостей, когда из ресторана вышла Олеся. Ни на кого не глядя, она подошла к обочине, махнула рукой, и к ней тут же подкатила довольно приличная иномарка. Девушку, видимо, давно уже поджидали.
Только тут она позволила себе бросить в сторону своего бывшего воздыхателя мимолетный взгляд, в который постаралась вложить и ненависть, и брезгливость, и снисходительную усмешку одновременно.
Стас отвернулся, не желая наблюдать, как перед ней услужливо распахивается дверца, как его некогда любимая девушка садится на переднее сиденье, как открывает окошко, но фразу, которую она бросила напоследок, он не услышать не мог.
– Эй, юбиляр, передавай привет своей сушеной вобле.
Услышав за спиной звук отъезжающей машины, Стас кинулся в ресторан. Никого. Не постеснявшись, проверил дамскую комнату, затем ворвался на кухню и крикнул с порога.
– Где Юля?
Светлана, пересчитывающая салфетки, вскинула брови.
– Какая еще Юля?
– Ты прекрасно знаешь, какая.
– Понятия не имею.
– Слушай, сестренка, если я узнаю, что вы тут посмели сказать ей хоть слово…
– И что ты сделаешь?
– Я… я… Вот тогда и увидишь, что я сделаю…
В разговор вмешалась мать Стаса, тихо стоящая до этого в сторонке.
– Не кричи, не кричи, сынок, послушай меня.
– Мама, где она, что вы ей тут наговорили?
– Успокойся, Стасик, пойми, мы все тебя очень любим. Мы хотим, чтобы ты был счастлив, А с этой женщиной ты счастлив никогда не будешь… Олеся, – вот девушка, которая тебе подходит.
– Угу, эта девушка мне подходит. А ты знаешь, что эта девушка только что, прямо у меня на глазах, укатила на машине со своим новым ухажером?
– Как укатила? Вы разве не поговорили? Может, ты ей сказал что-то обидное.
– Она сама кого хочешь обидит.
– Подожди, я что-то ничего не понимаю. Она сказала, что хочет с тобой поговорить, всё выяснить, помириться…
Не желая терять время на бесполезные разговоры, Стас её перебил.
– Скажи, Юля давно ушла?
Женщина потупила взгляд.
– Полчаса назад.
– Полчаса?
Он выбежал из ресторана, поймал машину и помчался к дому Ульяны. Ему казалось, что ничего страшного не произошло. Сейчас он с ней поговорит, извинится за своих родственников, и всё опять встанет на свои места. Он даже не сразу вспомнил о том, что не знает ее точного адреса. Каждый раз, прощаясь возле ее дома, Ульяна просила дальше ее не провожать. Она подставляла щечку для прощального поцелуя, потом бежала через большую арку, но вот куда?
Оказавшись во дворе огромного дома, Стас растерянно смотрел на сотни темных окон, совершенно не представляя, что делать дальше. Не ходить же по квартирам ночью и наугад звонить в каждую дверь…
Он прошел на детскую площадку, устроился на маленькой скамеечке и стал ждать – вдруг в каком-нибудь окне вспыхнет свет, или пройдет запоздалый прохожий, житель этого дома, у которого можно будет
