— Твой парень извинился перед сержантом Киром. С моей точки зрения вопрос закрыт.
— Сержант Кир отправил моего скаута в апотекарион. В моём журнале такой вопрос далёк от закрытия, — Рийглер шагнул вперёд. — Я хотел обговорить это с тобой, как брат с братом, а не созывать Совет Мечей.
Ноздри Дразнихта расширились. Спокойные слова и поведение капитана возымели совершенно обратный эффект.
— Я бы закрыл разговор, если конечно ты не хочешь присоединиться к своему щенку в апотекарионе, — Дразнихт сделал два широких шага вперёд, оказавшись на расстоянии удара. — Я уже попросил тебя уйти. Я не собираюсь повторять.
Атмосфера в комнате накалилось так сильно, что готова была взорваться в любой момент. Два сверхчеловеческих великана сверлили друг друга взглядами. Рийглер уступил.
— Это не конец, — сказал капитан скаутов, шагнув назад.
— Я знаю, Анзо, — тихо ответил Дразнихт. Из голоса исчезла вся злоба, остались лишь нотки обречённости. — Это только начало.
Дверь захлопнулась в считанных миллиметрах от лица Рийглера. Когда эхо удара затихло, пустоту наполнил женский смех. Тщетно пытаясь перестать слышать призрачные смешки, Рийглер направился к своей каюте. Он не был уверен, что было важнее — обмен угрозами или невысказанное понимание между ним и Дразнихтом.
10
Борьба
Сожжение боен Рийглером и капитаном Краноном возымело другое непредвиденное последствие.
Раздутые мчащимися по густым сухим джунглям ветрами пожары вскоре охватили не только сами деревья и подлесок, но и скрытые среди них поселения. Оказавшиеся на пути огненной бури перепуганные умидийцы покидали воздушные города и деревни, бросали дома и пожитки, желая спасти свои жизни.
Но вместе спасения их ждали лишь болтеры Багровых Сабель.
Всё ещё помрачённые насланным мороком или же незадумывающиеся о пролитии крови невинных Дразнихт, Баркман и другие свирепые капитаны ордена забрали из арсеналов весь запас огнемётного вооружения. Благодаря младшего Кранона и капитана скаутов за находчивость, воины поджигали целые горы и островные цепи, вырезая обгоревших и задыхающихся людей, едва те появлялись из джунглей. Пожары унесли жизни тысяч. Бессчётные жизни оборвали болтеры и клинки.
Спустя дневной цикл после возвращения на флот Десятая рота была вновь отправлена на поверхность. Рийглер благоразумно приказал своим скаутам собраться на ангарной палубе лишь после того, как высадятся последние терминаторы. Аронш пришёл в себя через несколько часов после нападения Кира. Конечно, капитан предпочёл бы оставить парня на борту «Красной Чести» и дать ему прийти в себя, но в свете снедающего ветеранов и весь орден психоза было безопаснее забрать перевязанного скаута с собой и держать его вместе с боевыми братьями.
— Аронш, как рука? — тихо спросил Маннон, когда отделение Альфа пробиралось сквозь густые кусты. Верный своему слову старший библиарий присоединился к отделению Рийглера после возвращения на Умидию. Его присутствие уже оказалось бесценным, поскольку предчувствие псайкера не раз предупреждало их о приближении умидийцев и позволяло уйти в сторону, чтобы избежать бессмысленной резни. Их делом было не избиение невинных людей, а изгнание демона.
— Боль утихла, но я всё ещё не могу ей двигать. Похоже Ведсо придётся ещё немного поносить мой тяжёлый болтер, старший библиарий, — голос звучал приглушённо, поскольку скаут, как и его братья по отделению, носил респиратор. Главные пожары бушевали на другой стороне планеты, но даже здесь в воздухе висел запах горелых растений, разбавленный химическим привкусом прометия и вонью жжёного мяса. Сверхчеловеческая физиология позволяла Рийглеру и Маннону не обращать внимания не едкий запах, но скауты до сих пор развивались, преображаясь в настоящих космодесантников.
— Уверен, что в своё время брат — скаут Ведсо хорошо воспользуется им, — заметил Рийглер, переходя вперёд с позиции в хвосте пробирающейся в кустах колонны. — Прикрывай спину, Аронш. Мне нужно поговорить со старшим библиарием.
— О Севарионе? — сочувственно спросил Маннон. О капитане Второй роты не было ничего слышно после сожжения Кревша и он не вернулся на флот, получив приказ великого магистра. Начальное восхищение других капитанов Краноном, действительно выкурившим культистов из укрытия, постепенно угасало, а по дальней связи всё чаще разносилось слово «трусость» по отношению к молчанию братьев. Рийглер мрачно кивнул.
Закрыв глаза, Маннон потянулся через варп, ища под небесным сводом огонёк Севариона Кранона. Заметно похолодевший воздух защипал кожу капитана. Через несколько мгновений библиарий вновь открыл глаза. Вновь потеплело, психическая энергия рассеялась.
— Капитан Кранон добрался до полюса планеты. В радиусе трёхсот километров нет других рот, и я чувствую присутствие лишь зверей, а не людей. Хочешь, чтобы я с ним связался?
Рийглер задумался, но покачал головой.
— Нет. Если Севарион не хочет ни с кем говорить — его право. Как и я, он знает позор нашего ордена и волен поступать так, как считает нужным… — капитан помедлил и криво усмехнулся. — Хотя я не могу удержаться от мысли, что у его внешнего бездействия будут последствия.
Они шли молча, слыша лишь жужжание насекомых, далёкий рёв зверей, да временами доклады по вокс-связи. Маннон слушал эфир с тех пор, как Десятая рота высадилась на Умидию, и обнаружил слепое пятно ближе к экватору в западном полушарии планеты. Несмотря на все усилия, библиарию не удавалось пройти сквозь завесу, а в варпе он чувствовал лишь тишину и мрак. Конечно, это мог быть и природный феномен, возникший в результате каприза географии или положения звёзд субсектора, но оба офицера понимали, что с наличием на Умидии демона самым невероятным объяснением становилось совпадение. Рийглер также понимал, что создавшее такой обширный покров в варпе существо являлось грозным врагом, возможно, что даже Маннону не удастся с ним справиться, но не хотел тревожить почтенного псайкера сомнениями.
Вся Десятая рота высадилась на краю мёртвой зоны. Каждое отделение шло в одиночку, крадясь через заросли лиан к тёмному сердцу Умидии. Одни шли быстрее других, следуя по протоптанным тропам и следам вырубленных деревьев, но пока никому не удавалось найти ни демона — инквизитора, ни несомненно служивших ему настоящих культистов. Сержант Васкан как раз заканчивал доклад, когда Маннон резко остановился и резко обернулся, словно вслушиваясь во что — то неслышимые.
+ В подлесок. Немедленно. + — раздался в голове каждого воина отделения его грохочущий голос.
Безмолвные как призраки Багровые Сабли скрылись в тенях. Даже без чувствующего варп библиария скауты услышали бы приближение любого «врага», но предвидение Маннона давало им дополнительные мгновения, позволяло избежать бессмысленных столкновений. Хотя все скауты, как и Рийглер, как и Маннон полностью осознавали ситуацию и знали о наложенных демоном чарах, в случае нападения верх бы взяло боевое кодирование, заставляя нанести ответный смертоносный удар.
Боевые братья не шевелились, когда появились умидийцы. Глазам капитана они казались разодетыми в балахоны и маски. Гротескные морды, надетые на покрытые рунами накидки. В руках топоры и ножи, украшенные до степени бахвальства, но всё равно смертоносные. В конце колонны шёл карлик, несущий в руках жуткое чучело, прижимающий его к груди, словно любовника, и взгляд его метался туда — сюда, будто он слышал голоса.
Рийглер сжал веки. Он знал, что глаза обманывают его, но как же снять покров лжи? Капитан потряс головой, пытаясь прочистить затуманенные мысли. И когда он открыл глаза, то увидел совершенно другую картину.
Умидийцы действительно закрывали лица, но не языческими масками, а клочьями ткани, защищая рты и носы от вони далёких пожаров. Их одежду покрывали не руны, а обожженные и рваные дыры, а цвет её был алым не от краски, а из-за настоящей крови. Судя по количеству — не только их. В глазах всех плескался чистый первобытный страх, понимание и безнадёжность. Люди знали, что их вероятными убийцами станут те самые воители, которым была поручена защита человечества — преданные защитники Империума, избранные воины Императора.
В глазах всех, кроме одной.
Позади обездоленных беженцев шёл не безумный прислужник Губительных Сил, не порочный шаман и не магистр запретных знаний, и в руках был вовсе не идол неназываемого божества. Грязная от сажи девочка не старше пяти лет шла следом за взрослыми, прижимая к груди куклу с непропорционально большими глазами и головой. Покрывавшую лицо грязь пробороздили следы слёз, открывшие бледную кожу. Пронзительные зелёные глаза, лишённые детской невинности, метались между деревьями, окружавшими узкую тропу, высматривали таящуюся во мраке опасность.
