— Я могу быть не только верным напарником, чтобы прикрыть вас в бою своим телом! — вскрикнула Эльза. — Но и скрасить досуг, как беспрекословная рабыня.
И она попробовала принять максимально эротичную позу, на какую только была способна...
***
В какой-то момент я почти поддался желанию поддаться на уговору этой психованной амазонки, которая сперва желала меня уничтожить, а потом внезапно воспылала страстью, но, в конце концов, отверг ее приставания. Конечно, с одной стороны, было бы круто пересекать дикие земли с максимальной защитой днем и готовой на все наложницей ночью. С другой стороны, кто знает, что еще придет в голову этой полупомешанной? Вдруг, голоса в голове скажут ей зарезать меня ночью во имя Кодекса?
— Спина заболела? — спросил сочувственно, глядя на ее жалкие попытки отклячить задницу. В ее тяжелой броне это выглядело ни капли не сексуально. Зато ржачно. — Ничего, это бывает, если сильно напрячься, пройдет.
— Но господин... — пропищала та, в очередной раз пытаясь добиться моего расположения.
— Нет! — отрубил я. — Хотя, если тебе так важно мое общество, то проводи Анну обратно и ожидай моего возвращения.
— Благодарю, молодой господин! — обрадовалась работорговка. — Надеюсь, мы скоро увидим вас в Челябурге! Эльза! Ты его слышала! Теперь принимайся за свои обязанности! Ты все еще работаешь на меня!
— До моего возвращения и думать забудь об увольнении! — приказал я. — Работай, как и прежде на своего работодателя. Запомни главное — обо мне никто не должен знать. Анна, тебя касается то же самое.
— Слушаю и повинуюсь, мой господин! — обрадованно воскликнула Эльза, чьи глаза вспыхнули фанатичным огнем. — Даю вам слово лейтенанта гвардии, что ваша личность будет сохранена в глубочайшей тайне! Я собственноручно прирежу каждого, кто дерзнет упомянуть вас!
— Я поняла, Ричард! — согласилась Анна. — Не парься, все будет шито-крыто. Уж кто-кто, а я умею хранить секреты!
Но прежде чем отпустить их обеих с миром и преспокойно отправляться в путь, я решил напоследок взглянуть на рабов, которых привез караван Анны.
Их было немного. Когда с последней телеги стащили ткань, то мы увидели всего две грубо сколоченные деревянные клетки с металлическими брусьями. Едва бросив взгляд на заключенных, Изольда презрительно отвернулась и ехидно сказала, обращаясь к сестре:
— И ты хотела загнать мне этот мусор? Анна, у тебя совсем совести не осталось?! Да они же копыта откинут через пару дней! Мало мне было этого лисьего заморыша?!
— Изя, девонька моя! — всплеснула руками великанша. — Да их всего-то надо немного покормить и дать отдохнуть! Ты же знаешь...
Не слушая больше их перепалку, я подошел к пленникам. Зрелище, открывшееся мне, ударило по мозгам даже сильнее, чем при виде закованных в колодки на площади позора.
Да, воспитание, привитое мне интеллигентными родителями и социальная жизнь, прожитая в современном мире старой Земли не могли просто так исчезнуть, пусть я и прожил в новой Вселенной целых полгода!
Грязные изможденные существа которых было невероятно сложно признать за зверолюдей. Их некогда пушистый и яркий мех теперь висел паклями. Грязь, короста, шрамы покрывали их тела. Насекомые роились тучами над открытыми гноящимися ранами. А вонь... Неосторожно приблизившись я отшатнулся, хватаясь за край телеги и выблевывая завтрак.
— Мерзкие ублюдки! Даже мы так не издеваемся над пленными! — произнесла Тиниэль, стоявшая поодаль. — Только извращенные умы хумансов способны на причинение таких страданий живым существам!
Тут я с ней был абсолютно согласен. В истории человечества было полно белых пятен, которые историки стыдливо прятали за красивыми словами или сухими фактами. Работорговля! Продажа живого товара! Унижение слабого и преклонение перед сильными!
Проживая с некотянами, я не заметил ничего даже отдаленно напоминающего. Конечно, уроды и извращенцы были везде, если вспомнить клан Небесных или того же свина-предателя. Но это были единицы. Исключения из правил. Изгои, ставшие вне Родов и племени, в то время, как среди людей рабство, предательство, интриги и убийства себе подобных всегда были в порядке вещей.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Не потому ли великие предки решили создать искусственным путем зверорасы? Надеялись ли они на смешение их с человечеством в целях улучшения морали или руководствовались чем-то более прагматичным? Боюсь, эти вопросы останутся без ответов.
Тем временем, Изольда, заполучив у сестры ключи от клеток, сняла огромные навесные замки и скомандовала:
— Стройся! Равняйсь! Смирна! На первый—второй рассчитайсь!
И гулко захохотала, не обращая внимания на то, что никто из лежащих рабов даже не пошевелился. Отчасти ее можно было понять. Хозяйка крепости недалеко ушла от орков и их грубых развлечений. Прибавим к этому полную потерю нравственности, отсутствие родителей и каких бы то ни было развлечений, кроме рабов и охоты.
Обвязав лицо платком, выпрошенным у эльфийки, я запрыгнул на телеги, не обращая внимания на предостережения стражников и Изольды, и вошел в первую клетку, стараясь не поскользнуться на мокром от крови, мочи и гноя полу.
В каждой было по четыре пленника. Это были крайне изможденные мужчины и женщины непонятных видов, различить которые я бы не смог при всем желании, так как цвет и форма их отличительных звериных признаков были сильно загрязнены и деформированы. Кроме этого, все без исключения были заклеймены, сильно избиты и совершенно сломлены как физически, так и морально. Они смотрели сквозь меня пустыми глазами существ, привыкших ко всему на свете. И это было страшно. Даже если бы они плакали и умоляли отпустить их, было бы не так ужасно.
Зрелище немного напоминало мне рабство, которое я видел на территории демонов. Но, даже будучи под влиянием зловредных чар вампирши, рогатые не превышали условную степень издевательств. Да, они били захваченных в плен местных, но не глумились почем зря. В то время как людям доставляет удовольствие мучить и обижать слабых. Что сказать — это у нас в крови.
Бросив взгляд на окружающих, я увидел, как вокруг телег в ожидании чуда столпились практически все, кто присутствовал на поединке. Значит, магия Света действительно нечто выдающееся на этом континенте. Впрочем, если вспомнить некотян, там это тоже считалось за магию высшего порядка.
Шагнув ближе к рабам, я отметил, что реакция у них все же сохранилась. При моем приближении они вздрогнули, в безуспешных попытках стремясь вжаться как можно глубже.
— Я друг! — глухо прозвучал мой голос из-под платка. — Я помогу.
Поочередно быстро дотронувшись до каждого из них, активировал максимальное лечение, с удовольствием глядя, как ослепительный Свет охватывает каждого из них, поднимая в воздух. Клети были небольшими, и их прилепило к потолку.
Соскочив с телеги, я подошел к другой, отмечая восторженный шепоток вокруг себя. Но прежде чем лечить вторую партию, обратился к хозяйке.
— Весь груз теперь твой, Изольда? Включая и рабов?
— Именно так! — довольно кивнула та, Спасибо, что вылечил их, милый! Я даже не представляю себе, что бы с ними делала! Ха! Посмотри на сестру!
Действительно, Анна чуть локти не кусала от зависти, глядя на товар, который собиралась сбагрить хозяйке как некондиционный. Но меня не волновала ее реакция.
— Изольда, помнишь мое условие насчет служанок?
Твердыня была умной девочкой и сразу поняла, куда я клоню.
— Я так и подумала, Ричард. Не переживай, в крепости на всех хватит места. Клянусь, я буду обращаться с ним хорошо. Не как с равными, но положение слуг устроит всех!
Это меня вполне устраивало. Для самих рабов переход от самой низкой социальной лестницы почти на самый верх, был бы чересчур резким. Зато, я мог не волноваться за их жизни. Поднявшись на вторую телегу, я шагнул было к клетке, но тут же встал, как вкопанный.
— Твою мать! Это же дети! Дети! — вскричал я, бросаясь к пленникам.
Действительно, с земли было плохо видно пленников, но сейчас я увидел самых обычных ребятишек примерно от пяти до шестнадцати лет. Все без исключения были заклеймены, крайне истощены, покрыты синяками, шрамами, также как и взрослые. Если в первой клетке было всего четыре зверолюда, то в этой целых восемь! Исключение составляла беременная волчица с огромным пухом, лежащая посредине в беспамятстве.
