— Нет, я работал только с теми агентами, кто нам изначально сочувствовал. А особисты в бригаде — наверное… А он вам нужен?
— Лишних агентов не бывает. Но самое главное — он теперь повязан. В дальнейшем ведь могут быть разные варианты. Он теперь по-любому наш. Ладно, поехали. Для начала — к вам в особняк. Думать будем, что дальше делать, как искать хвосты.
Они расположились в той же комнате.
— Что ж, ребята, вы эти места знаете лучше, чем я.
— Товарищ капитан! — Мельников вдруг аж подпрыгнул в кресле. — Когда у нас зашел разговор о всяких немецких секретных объектах — и я вот что вдруг подумал. Если в этом Черном лесу шло какое-то строительство, то должны ведь туда идти грузы? Если строили военнопленные, то ведь их надо кормить? И охрану тоже… Я понимаю, гражданские немцы не любили видеть всю эту мерзость, в сторону рыло воротили… Но через Зенебург эти грузы точно не проходили… Мне бы рассказали. Есть тут одна фрау — она бы сообщила.
— Не сомневаюсь. Я ехал по дороге сюда и видел — почти нетронутая грунтовка. Ее грузовики, если бы регулярно ходили, раскатали бы так, что замаскировать никак невозможно. Значит, подъезд был с другой стороны…
Мельников вспомнил карту.
— Так… По карте — ближайшая железнодорожная ветка — от Ортельсбурга на Биаллу.
— Вот поедем в эти места и начнем искать. Выезжаем завтра с утра. Берите манатки и запас еды. Потому что, когда вернемся, неизвестно. Автоматы тоже захватите. Этот товарищ Барон — он не шутки шутит.
6 июля 1945 года, дорога на Биаллу
«Виллис» двигался по узкой малоезженой грунтовке на юг. Как и положено по неписаному армейскому правилу, Еляков, как старший по званию, сидел рядом с водителем, Мельников и Копелян — на заднем сиденье.
— Слушай, Оганес, ты историк, вот доктор сказал, что в прошлую войну тут тоже воевали… — заговорил Зверобой.
— Так ты не знаешь? Тут-то все началось…
Как рассказал Оганес, в 1914 году Германия, начав войну, обрушилась на Францию — примерно там же, где и в 1940-м. Все выглядело до отвращения похоже — ломанулись через Бельгию. Французы удара не ждали — и вскоре возникла угроза того, что немцы возьмут Париж. Выручили наши. Они ударили как раз в этих местах — в районе Мазурских озер. Все начиналось хорошо, но русских подвело бездарное командование. Пока армия Самсонова наступала, его «смежник» щелкал клювом[18]. В результате русская армия попала в «котел». Командующий застрелился. Но Париж русские все-таки спасли. Немцы сняли войска с французского фронта и бросили сюда.
— Знаешь, как писал поэт Асеев: «Но снятые с фронта пятнадцать дивизий позволили Франции уцелеть»… Вот так всегда, — подвел итог Копелян, — мы их из дерьма вытаскиваем.
— «Котел» — это очень гнусно, — вдруг сказал Еляков каким-то странным голосом и вдруг повернулся: — Сергей, я знаю, что у тебя, скажем так, не очень обычная судьба. Я вот, знаешь, особо твою биографию не изучал. Но необычно, знаешь. Шестнадцатилетний парень, необученный, а стал у партизан таким разведчиком… Я понимаю, был бы ты пограничником… У нас, знаешь, органы… Командир должен все знать.
8 июля 1941 года, за четыре года до описываемых событий, где-то возле Слонима, Белоруссия
Ненависть! Юным уродует лица.Ненависть! Вышла из берегов.Ненависть — жаждет — и хочет напитьсяТеплою кровью врагов!
(В. Высоцкий)
Сергей Мельников брел по дороге — и сам не знал куда. Но надо было куда-то идти, потому что ничего другого не оставалось. Он был один, совершенно один. В прошлом осталась невероятная суета эвакуации, безумная поездка в поезде, который шел на восток. А дальше… Горящие вагоны, пикирующие с неба немецкие самолеты — и бегущие кто куда пассажиры. Мать убили там. Все оказалось очень просто — прошел сверху самолет — вот и нет ее…
А потом, откуда ни возьмись, появились немецкие танки. Они перли вперед — и стреляли по всему, что движется. Эдакие бронированные чудовища, которым все позволено.
А он что? Да, как и все остальные, — бежал, куда глаза глядят. Схоронился в какой-то рощице — пока танки уехали. А вот теперь Сергей был абсолютно один. Он брел по какой-то дороге, которая неизвестно куда ведет. То там, то здесь попадались следы поспешного отступления — брошенные машины со старательно изрезанными покрышками — какие-то ящики и коробки… Дорога была покрыта многочисленными следами машин и сапог — но следы подошв вели только в восточном направлении. Где-то вдалеке слышались выстрелы. А люди не попадались. Казалось — что уже все кончено. Нет армии, нет ничего — и немецкие танки безнаказанно катаются на нашей земле. Все это походило на какой-то кошмар, в котором, к сожалению, — невозможно проснуться…
Плюх! Сергей вступил в какую-то лужу — и тут откуда-то, черт их поймет откуда, появились двое солдат. Кто они такие — сомневаться не приходилось. Эти двое были одеты в непривычную серо-зеленую форму и каски столь же непривычной формы. Первые немцы, которых довелось увидеть Сергею. Танки в счет не шли — потому как не верилось, что в этих бронированных машинах сидели живые люди. Они походили на какие-то чудовищные заводные механизмы.
А эти — эти были живые и даже очень. Их мундиры были полурасстегнуты, рукава закатаны, обнажая волосатые руки — и у каждого на левой виднелись часы[19]. В руках немцы держали винтовки. Солдаты вражеской армии, несколько пошатываясь, приближались к Сергею.
Уже гораздо позже Мельников понял, что столкнулся с обыкновенными мародерами. В первые дни войны в немецкой армии их было множество. Это потом немцы уже боялись шататься малыми группами вне населенных пунктов. А тогда — доблестные бойцы Вермахта чувствовали себя победителями, которым все дозволено.
Эти двое солдат были молодыми мордатыми парнями, немногим старше его. Один из немцев передернул затвор винтовки.
— Ты есть русский? Ты есть комсомолец? Сейчас мы тебя будем пиф-паф…
Сергей очнулся от апатии — теперь он воспринимал ситуацию предельно четко. И видел — они не хотят его убивать. Просто — солдатам хочется покуражиться. Они наслаждались ситуацией — тем, что могут всё. Хотят — убьют, хотят — отпустят. И тут Сергей неожиданно для себя понял, что надо делать. Будто кто-то изнутри ему подсказывал правильную линию поведения. Он прикинулся смертельно испуганным. Хотя на самом-то деле Мельников, шатаясь два дня по пустым дорогам, уже дошел до того состояния, когда все равно — умрешь или жить будешь. В душе не осталось ничего. Но при виде этих двоих Сергей понял — неизвестно, откуда пришла ему эта мысль, но он осознал ее предельно четко: хватит! Довольно он драпал по кустам. Мигом вспомнилось все: паническая неразбериха эвакуации, а точнее бегства, мертвая мать, пикирующие немецкие воющие самолеты с ломаными крыльями, заячий бег от танков… Нет уж, довольно! Побегал! На смену апатии в душе поднялась бешеная ненависть. Ну подойдите, подойдите, гады… Посмотрим, кто кого.
Немцы, видя испуганного русского парня в гражданском пиджаке, забрызганном грязью, без опасения приблизились. Да и в самом деле — чего им бояться? Гражданский парень в костюме, по колено забрызганном грязью. Солдаты подошли почти вплотную. От них густо пахло спиртным и потом. На ногах они стояли не слишком уверенно. Один из вражеских солдат упер ствол винтовки в грудь Сергею, криво и пьяно ухмыльнулся. Второй держал винтовку дулом вниз и с тупым любопытством наблюдал за происходящим. Они просто развлекались, не ожидая никаких неприятностей. Немцы уже встречали на пути многих — и штатских и военных. Наблюдали длинные колонны наших пленных, которых гнали на запад. Все эти русские были подавлены и растеряны, они делали, что прикажут. Как, впрочем, до этого и поляки, и французы. Но Сергей уже знал твердо: эти двое должны умереть. Почему они должны ходить по этой земле, а не он?
И тут-то пригодились уроки дяди Саши. Это был кумир двора. Он воевал в Первую мировую, сражался в Гражданскую — сначала в отряде анархистов, а потом и в Красной Армии. Затем служил в Китае, на КВЖД, откуда вынес знание странных, но очень действенных приемов самообороны. Своим знанием дядя Саша с удовольствием делился — обучал всех соседских ребят. Потому-то против парней с его двора никто с соседних улиц и слова сказать не смел. А в придачу Сергей занимался боксом. В общем, расслабленный пьяный немец, уперший ему в грудь ствол винтовки, был подарком судьбы. А ну!
Сергей стремительно подался назад и влево, схватил винтовку за дуло и рванул вперед, одновременно подставив солдату ногу. Немец, выпустив оружие из рук, грохнулся на землю. Винтовка оказалась в руках Сергея. Второй еще даже не понял, что происходит, — он все так же тупо стоял рядом. Мельникова по-настоящему не учили ружейным приемам — но тут у него руки сработали сами. Перехватив винтовку двумя руками, он нанес мощный удар прикладом второму в переносицу немцу, который, как в замедленном кино, лишь только начал приподнимать дуло винтовки. Раздался мерзкий хряск — и солдат стал оседать на землю. Между тем первый начал приподниматься. Мельников, обернувшись, навел на солдата винтовку и нажал на курок. Грохнул выстрел — на кителе немца расплылось кровавое пятно.
