как коршун.
— Предъявите чек, — потребовала она, пристально глядя на парня, чтобы он — не дай бог! — никуда не исчез.
Тот молча шарил по карманам. Тетка ждала, но терпение у нее кончилось быстро.
— Нет чека, так и скажи! — повысила она голос.
Парень продолжал молча искать. Теперь он пытался найти его среди своих покупок.
— Не ищи, не найдешь! — победно сказала контролерша очень громко. — Платить надо, а не по карманам шарить.
Тут вся очередь повернулась к ним. Лица у парня не было видно — он стоял к очереди спиной, но уши у него стали пунцовые.
— Я п-п-п… — парень судорожно вздохнул и попытался закончить фразу. — П-п-п…
— Что ты мне тут «пыкаешь», — рассердилась тетка. — Платил, что ли?
Парень кивнул.
— А где чек? — продолжала напирать та.
— Н-н-не з-з-з… — очередная попытка что-то сказать тоже провалилась.
В очереди захихикали.
Лида от досады за парня опустила голову. И увидела чек. Он лежал у парня за спиной, в трех шагах от него. Видимо, мальчик выронил его, когда шел от кассы к выходу. Девочка вышла из очереди, подняла чек и подошла к разошедшейся контролерше, которая уже обещала вызвать милицию.
— Вот, он чек уронил, — громко сказала она, чтобы было слышно в очереди, и подала чек контролерше. Повернулась, чтобы идти обратно, и встретилась с «преступником» глазами. И вспыхнула — на нее благодарно смотрел тот сероглазый мальчишка.
Третий раз он попадается ей, и третий раз какие-то события!
Она чуть было не пропустила свою очередь и, расплачиваясь за покупку, не обратила внимания на то, чем закончилась история с мальчишкой. Но когда Лида вышла из магазина, мальчик дожидался ее на улице.
— С-с-сп-пасибо, — с трудом выговорил парень и улыбнулся. Улыбался он здорово. Хотя иначе, чем Ромка.
— Не за что, — пожала плечами Лида. — Повезло, что чек увидела.
— Ме-меня бы а-арестовали с-сейчас, — сказал он, взъерошив волосы рукой.
— Вряд ли, — засомневалась Лида. — Просто отобрали бы все и выставили.
— Тоже не здо-орово, — парень заикался все меньше и меньше.
Лида кивнула. Внезапно она вспомнила, как он ей подмигнул в школе. Девочка вспыхнула. Может, заикание — это такой трюк? Может, он думает, что так — веселее. Хотя с чего бы? И она спросила прямо и резко:
— Ты заикаешься, когда хочешь? В магазине сказать ничего не мог, а теперь вон как разговорился.
Он повернулся, закусил губу, посмотрел на нее исподлобья и сказал:
— Я за-за-за-и-каюсь, ко-огда во-во-волнуюсь о-о-о… — Он выдохнул и договорил: — Очень. И-и-изв-вини.
Повернулся и пошел.
Лиду как кипятком облили. Она еще долго стояла на дороге, глядя мальчику вслед. Но он не оглянулся.
Когда Лида подошла к дому, она еле передвигала ноги. От усталости или от переживаний — трудно сказать. Всю дорогу она казнила себя. Надо же было такое ляпнуть! Прямо по больному месту. Его и так, наверное, дразнят в школе. Да если и не дразнят — поди-ка пообщайся, когда двух слов сказать не можешь. Хотя с Лидой он стал разговаривать почти нормально. А потом — опять начал заикаться. Конечно, доведут, будешь тут заикаться!
Вечером навалились дела — собрать рюкзак, погладить пиджачок. Хорошо еще, все быстро нашлось, не пришлось перерывать все коробки.
За ужином Лида спросила маму:
— А почему люди заикаются?
— Чаще всего от испуга, — ответила мама. — Испугают в детстве, и потом человек всю жизнь мается.
— А это не лечится?
— По-моему, нет. Помнишь, был фильм «Противостояние», там одного преступника никак поймать не могли, потому что он в детстве заикался, а когда стал взрослым — перестал.
— Так перестал же! — обрадовалась Лида.
— Ну да, но по фильму его электрошоком лечили. И скорее всего, это чистая фантастика. Хотя, может, к старости само пройдет…
— К старости! — расстроилась Лида.
— А что, с кем-то познакомилась? — заинтересовалась мама.
— Ну не совсем познакомилась.
И Лида рассказала про сцену в магазине, опустив и свое участие в ней, и то, как она потом обидела парня. Когда она сказала, что в очереди некоторые хихикали, мама огорчилась:
— Бывают же люди! Нельзя над чужим несчастьем смеяться. Вот так будут над ним смеяться, и человек может обозлиться на всех.
— Обязательно? — ахнула Лида.
— Нет, вовсе нет, — вмешался папа. — Я в детстве с одним мальчишкой дружил. Он заикался ужасно, но добрый был очень. Дразнили его, конечно, а он сам смеялся. Пускай, мол, глупые они. Потом уехал куда-то.
Лиде стало совсем совестно. Чтобы хоть чуть-чуть совесть ее отпустила, она убрала в кухне после ужина, потом пошла разбирать свои вещи. Правда, помогало это слабо. Перед глазами стояли глаза мальчишки, а в ушах звучало: «И-и-изв-вини». И ничего с этим нельзя было поделать.
Вечером, переодеваясь ко сну, Лида с удивлением обнаружила на себе вышитый бисером пояс. Она совсем забыла, что второпях его не сняла. Девочка сняла поясок, провела рукой по вышивке — ровная, присмотрелась к узору. Надо будет перерисовать и отнести обратно. А может, и не нести. Хозяев все равно нет. Сами уехали, сами все оставили. И, немного успокоив себя на этот счет, Лида легла спать.
Спала тревожно. Снилось что-то страшное. Темная улица, ветер срывал листья с деревьев. Лида шла, и ей казалось, что за спиной кто-то идет. Шаги отдавались в ушах, но оглянулась — никого. Впереди — в луче света — тонкая фигура. Лида побежала, она знала, кто там. Добежала, выпалила: «Извини». И услышала: «Н-не б-бойся, все хо-орошо». И вдруг порыв ветра — и никого нет. Она оглянулась, — а сзади, нависая над ней, ужасное лицо с кровоточащей раной на лбу.
Лида закричала и проснулась. Горел свет, рядом уже стояли родители:
— Что с тобой?
— Сон, — выговорила Лида, приходя в себя. — Приснилось что-то.
Мама накапала ей валерьянки, заставила выпить. Потом поправила подушку, укрыла одеялом, как маленькую, погладила по голове:
— Все пройдет, сон уйдет. Новый — счастье принесет.
От этой детской считалочки стало легко и спокойно. И скоро Лида опять уснула. На этот раз ей ничего не снилось.
Утром Лида проснулась рано. Из кухни пахло необыкновенно вкусно. Она вскочила и побежала узнать, что на завтрак. Мама стояла у плиты, переворачивая сырники:
— Вставай, поешь перед школой.
«Начинаем обживать дом», — с удовольствием подумала Лида и пошла умываться.
После завтрака разгорелся спор. Мама хотела пойти вместе с Лидой на линейку. Сама Лида была категорически против:
— Мам, я что, маленькая, что ли? За ручку меня водить!
Мама настаивала на своем праве идти вместе с дочкой. Они, наверное, успели бы поругаться с утра пораньше, но папа, как всегда, рассудил:
— Хочет,
