спустился по моей штанине на землю и побежал в сторону дома.
Я проводил его взглядом и снова попробовал вырваться.
Хренушки! Максимум, что я смог сделать — это чуть повернуть голову, чтобы краем глаза увидеть Глашку. Ну, и то хорошо.
Мыш прошмыгнул в приоткрытое подвальное окно и скрылся внутри дома. Сытин увидел это и показал мне большой палец.
— Что будем делать, Михалыч? — спросил я его.
Сытин поднял брови.
— Пока — ничего. Ждём удобного момента и берём гада за шкирку.
Охеренный план, чо!
Но пока за шкирку держали нас.
Я почувствовал, как меня плавно разворачивают лицом к саду. Затем яблони медленно двинулись мне навстречу.
Э, бля! Куда вы меня тащите?
Внутри валенка послышалась беспокойная возня. Я скосил глаза и встретился взглядом с женой Мыша.
Пля! Хер знает, куда меня волокут. Но вряд ли там ждёт что-то хорошее. Значит, надо постараться хоть мышиную семью спасти.
Разжать руки и просто выпустить валенок я не мог — до земли было далековато. Зашибутся зверьки.
Проплывая мимо толстого чурбака для колки дров, я взял и зацепился за него носками сапог.
Движение прекратилось. А потом меня стало медленно наклонять лицом к земле.
Ага, бля! Чего-то такого я и ожидал.
Невидимая рука тащила меня за шиворот, я цеплялся носками сапог. В результате этого я вытянулся почти параллельно земле и разжал руки.
Валенок с мышами мягко плюхнулся в траву.
Почти сразу носки сапог сорвались, и я закувыркался в воздухе. А потом поволокся дальше.
Стена дома осталась позади слева. Меня тащило в сторону забора, который огораживал сад Сытина.
Именно в этом углу сада, возле самого забора находилась большая компостная яма. В яму сгребали скошенную траву, бросали обрезанные ветки и сливали помои.
Вот к этой яме нас и тащило. Я уже чувствовал сладковатый запах перепревшей гнили.
Ну, вот на хера такие шутки?
Движение прекратилось. Невидимая рука отпустила мой воротник, и я шлёпнулся на траву рядом с компостной ямой. Тут же вскочил на ноги и привычным движением потянул из-за спины меч.
Рядом замер Сытин. В его левой ладони ослепительно горел крохотный зелёный огонёк.
— Что, обгадились? — спросил из пустоты довольный голос Сытинского прадеда. — А не хрен через заборы лазить!
* * *
— Дед, бля! — выговаривал прадеду Сытин. — Сколько раз я тебе предлагал нормальные охранные чары на дом наложить? Ты ни в какую. А тут, пожалуйста — сам какую-то херню наворотил. Засунуть врагов в компостную яму — охереть, как смешно! А главное — эффективно! Ну, изваляются они в говне. А потом вылезут — и что ты дальше делать будешь?
— Вылезут? — с усмешкой спросил голос прадеда. — Ну-ка, гляди!
Из кухни сам собой приплыл по воздуху здоровенный кусок мяса и шлёпнулся в яму.
— Смотрите!
Гнилая трава в яме зашевелилась. Из неё высунулась круглая воронка, усеянная по кругу острыми изогнутыми зубами.
Клац!
Мяса как ни бывало.
— Кто это, блядь?! — вытаращив глаза, спросил Сытин.
— Что, Васька, не узнал? — усмехнулся прадед. — Не один ты спец по колдовству! Это шейлуньский королевский золотарь. Вырастает до четырёх метров. Жрёт всё, что угодно. И к хозяину привязан, как собачонка. Я в Китае таких видел. Там их даже во дворце держат.
Глаза Сытина вытаращились ещё больше.
— А где ты его взял?
— Сам в сад заполз откуда-то. Я и прикормил. Ему в яме нравится — от гнили тепло идёт. Не хуже, чем в Китае.
— И что, он на одних помоях так растёт?
— Ну, — дед Миша замялся, — в Китае ему ещё преступников скармливают.
— Бля! — заорал Сытин. — Дед, а если он выползет?! А если плодиться начнёт? Во что город превратится?
— Так он уже… — начал прадед и замолчал.
— Что «уже»?!
Я осторожно заглянул в яму. Мусор в ней еле заметно шевелился. Я разглядел мелькнувшее между овощных очистков длинное гибкое тело.
— Ипать! — схватился за голову Сытин.
Он выхватил из-за пазухи зеркальце.
— Гиппократ Поликарпыч! Срочное дело! Да погоди ты с покойниками! У тебя отрава от червей есть? Не от обычных — от китайских!
— Не возьмёт его отрава, — спокойно сказал прадед. — Говорю же — ест всё.
— Погоди, дед Миша, не перебивай! — цыкнул на него Сытин. — Как ты говоришь, он называется?
— Шейлуньский королевский золотарь.
— Во! Слышал, Поликарпыч! Не знаешь такого? Дед, а другое название у червя есть?
— Ну… шейлуньский копрофаг.
— Как?
Сытин заржал.
— Слышал, Поликарпыч? Шейлуньский говноед! Вот такую дрянь мой прадед завёл. Чем её уморить можно? В смысле — ничем?
— Я же говорил! — грустно, но твёрдо повторил прадед.
Сытин с досадой сунул зеркальце за пазуху.
— Ну, дед Миша — удружил, бля!
— Васька, не ругайся на старших! Сколько тебе повторять? — обиделся прадед.
— Может, я попробую, Василий Михалыч? — неожиданно предложил Михей.
Сытин уставился на него.
— А попробуй! Чем чёрт не шутит!
Михей присел на корточки у края ямы и уставился вниз.
Я, конечно, уставился на Михея. Интересно же — как он королевского говноеда дрессировать будет!
Михей, полузакрыв глаза, тихонько завёл заунывную тягучую песню. Слов у песни не было. Только мелодия, похожая на протяжный жалобный стон. В такт этому стону Михей еле заметно раскачивался. В его движениях было что-то завораживающее.
Я тряхнул головой и открыл глаза пошире.
Мусор на дне ямы зашевелился. Из него показалась гибкая труба серо-земляного цвета. Толщиной она была почти с человека.
Хера себе, червяк!
Ни глаз, ни ноздрей у червяка не было. Только круглая зубастая пасть на конце туловища.
Червяк поднялся над краем ямы и потянулся пастью прямо к лицу Михея.
Я на всякий случай взялся за рукоять меча.
А Михей и глазом не моргнул. Он, не мигая смотрел на червя и продолжал монотонно раскачиваться.
Червяк то ли обнюхал, то ли ощупал Михея — хер его знает. Немного покачался с ним в такт. А потом повернул своё круглое хлебало в мою сторону.
Э, бля! Ты что задумал?
Я быстро шагнул назад.
— Стой, Немой! — негромко сказал Михей. — Дай ему тебя запомнить.
Я чуть ли не силой заставил себя стоять спокойно. Круглая зубастая пасть дотянулась до меня. Поинтересовалась сапогами. Потом поднялась выше. И целую минуту, не меньше, раскачивалась в сантиметре от моего лица.
Выдержку, что ли проверяет, гад?!
От червяка слабо пахло земляникой.
Затем червяк обнюхал Сытина и потянулся к Глашке.
— Какой хорошенький! — сказала Глашка и пощекотала червяку шею. Ну, в общем часть туловища неподалёку от пасти.
Червяк потёрся о Глашкину руку.
— Кот у меня есть, — задумчиво сказал Сытин. — Мыш
