Мы?! Господи, помоги нам. В своей колонке мне приходилось сообщать людям достаточно печальные новости: он тебе изменяет, оставь его; она тебя обманывает, пошли ее к черту; этот тип – псих, беги от него со всех ног. Но в моем архиве не было ничего, что подсказало бы, как сообщить Хелен новость о смерти Тедди. Пока мы ехали, я не успела ничего придумать и отрепетировать. Но одно я знала твердо: мне нужно во что бы то ни стало остановить Ивонн и не позволить ей заговорить первой. На то, чтобы решить, как именно это сделать, у меня оставалось не больше десяти минут.
Должна признаться, когда за тобой заезжают детективы – это довольно круто. Я стояла на обочине, вдыхая свежий воздух и мечтая о скулах Сигурни, когда с визгом подкатила машина. Детектив Липскомб сидел за рулем очень чистенького, но совершенно заурядного «олдсмобиля», правда, оборудованного сиреной, которая больше подошла бы океанскому лайнеру. Подрезав два такси и БМВ, он лихо подрулил к тротуару. Обиженные водители начали гудеть и жестами демонстрировать свое презрение, но детектив Липскомб выбрался из машины и помахал перед ними своей бляхой. Такси тут же замолчали и уехали, а водитель БМВ еще немного погудел, но потом тоже исчез.
Детектив Эдвардс тоже вышел и распахнул передо мной заднюю дверцу. Все, кто оказался в этот момент поблизости, наблюдали за нами, и я подумала, что с моим сегодняшним везением мне не хватает только в прямом смысле упасть лицом в грязь в трех футах от машины. Помимо всего прочего, на мне были чужие туфли на высоких тонких каблуках. Но я представила себе те скулы и, смею надеяться, проследовала к машине с должными грацией и достоинством. Детектив Эдвардс придерживал дверцу, так что всем прохожим должно было быть понятно, что меня не арестовывают. Не сомневаюсь, что зрители терялись в догадках – а что, собственно, происходит, а я наслаждалась тем, что нахожусь в центре внимания в отличие от своего обычного статуса стороннего наблюдателя.
Разве с вами не случается, что вы наблюдаете какую–то сценку и гадаете: «А что бы это значило?» Пара, ссорящаяся в ресторане, бегущий мужчина, лавирующий среди плотной толпы, плачущая женщина, которая останавливает такси – мы видим фрагменты жизни чужих людей, проживая свою собственную. Я часто пытаюсь в воображении сложить эти фрагменты в цельную картину, гадая, а что этому предшествовало, а что будет потом. Может быть, я делаю это потому, что во мне сидит журналист. А может, это проще, чем упорядочивать свои собственные фрагменты.
Подойдя к машине, я взглянула прямо в завораживающие голубые глаза детектива Эдвардса и как можно более многозначительно произнесла:
– Спасибо.
– Нет, это вам спасибо, – ответил он, слегка усмехаясь, в то время как Ивонн, высунувшись с заднего сиденья, заверещала:
– Молли! Слава Богу.
Она простерла ко мне руки, но не было никакой возможности обнять ее с подобающей грацией, не забравшись предварительно в машину. После обычной неразберихи с руками и ногами, на которую, надеюсь, зрители на тротуаре не обратили внимания, я наконец оказалась на заднем сиденье рядом с Ивонн. Детектив Эдвардс захлопнул за мной дверцу, забрался на переднее сиденье рядом со своим партнером, и мы помчались.
– Мисс Форрестер, – проворчал детектив Липскомб в знак приветствия.
– Детектив Липскомб, – как можно приветливее отозвалась я, что было нелегко, учитывая, что в этот момент Ивонн изо всех сил выкручивала мне руки.
– Ох, Молли, – Ивонн столько раз обесцвечивала волосы, что они приобрели слабый сиреневый оттенок и какой–то странный неестественный запах. Она с силой прижала меня к себе, так что я едва не свернула себе шею, чтобы не уткнуться в шпильку, торчащую из ее прически.
Кое–как вырвавшись из ее объятий, я села прямо. И почему это сегодня везде так трудно дышать?
– Ивонн, я знаю, что ты расстроена, но Хелен не станет легче, если ты закатишь там истерику.
– Ты права! Ты совершенно права! – Ивонн все еще цеплялась мне за руки, и мне пришлось приложить усилия, чтобы их высвободить. – Как хорошо, что ты здесь!
Я перевела взгляд на детективов, чтобы посмотреть, радуются ли они моему присутствию. Детектив Липскомб сосредоточенно вел машину, но детектив Эдвардс поглядывал на нас. Точнее, он смотрел в основном на Ивонн, и по выражению его лица было ясно, что с каждым мгновением она нравится ему все меньше и меньше. На секунду наши взгляды скрестились, и по его губам промелькнула тень улыбки. Потом он отвернулся, и мне оставалось только гадать, что означала его усмешка.
– Я хочу, чтобы ты пришла в офис завтра утром. Сегодня утром. Неважно, – торопливо продолжала Ивонн. – Поможешь мне объявить всем. Нужно обдумать траурную церемонию. Написать некролог.
– Ивонн, давай не будем опережать события. Давай сначала поговорим с Хелен и узнаем, чем мы можем ей помочь. А потом решим, что нужно сделать для журнала.
– Да! – Ивонн потянулась вперед и хлопнула детектива Эдвардса по плечу. – Я же вам говорила! Лучшая ведущая колонки полезных советов! Разве я не говорила?!
– Говорили, мэм, – отозвался детектив Эдвардс. Мне очень хотелось посоветовать Ивонн без особых поводов не хлопать по плечам вооруженного полицейского офицера, но потом я решила предоставить событиям идти своим чередом. Без сомнения, сегодня ночью мне представится еще масса возможностей делать Ивонн замечания, и нужно поберечь силы для более важных сражений.
Мы очень быстро доехали до дома Хелен и Тедди. Их квартира находится на Западной Восемьдесят второй улице, и, судя по всему, детектив Липскомб получил «зеленую улицу» на всем пути от «Джанго». Здание было довольно старым, со следами начавшихся разрушений на благородном каменном фасаде. Я не имела ни малейшего понятия о том, что мне следует сказать или сделать, и уже начала всерьез сомневаться в целесообразности нашего с Ивонн присутствия. Но детективы заверили нас, что в таких случаях бывает очень полезно, если среди присутствующих есть знакомые лица, поэтому мы поплелись вслед за ними. Детективы показали свои значки швейцару, пожилому мужчине с глубокими морщинами от дежурной улыбки. Он никак не выразил своего отношения к визиту полиции и мгновенно вычислил, о чем идет речь, стоило детективу Липскомбу сказать, что мы хотим увидеть Хелен Рейнольдс.
– Что–то с мистером Рейнольдсом? Плохи дела? – спросил он, пропуская нас в холл.
Там было очень темно из–за тяжелых деревянных панелей, которые кто–то безуспешно пытался уравновесить ярко–оранжевым ковром, вызывавшим рябь в глазах. Когда никто не ответил на вопрос, швейцар сразу понял, что это означает. Подняв трубку внутреннего телефона, он спросил:
