— Любой ничтожный муравей теперь может войти и сделать с ним все, что захочет. — Эрл отрывисто засмеялся. — А хочешь знать еще кое-что, Холман? В следующий раз я буду иметь тебя!
Я слышал, как за ними захлопнулась выходная дверь, и подошел к лежащей на полу Трэйси. Как только я опустился на колени возле нее, она повернулась на спину и посмотрела на меня.
— Не прикасайтесь ко мне, — прошипела она.
— Он порезал вас. Неглубоко, но кровь идет.
— Я хочу умереть, — монотонным голосом сказала она. — Хочу умереть тут же!
Я подошел к бару и наполнил два стакана чистым бренди. Когда я обернулся, она была занята тем, что собирала разбросанную по полу одежду.
— Хотите выпить?
— Где у вас ванная? — резко спросила она.
— Вниз по лестнице и направо.
Она шла спотыкаясь, наклонясь вперед, казалось, что каждое движение причиняет ей страдание. За три глотка я осушил стакан, но вспыхнувшее в желудке пламя не сняло боль в скуле, к тому же мое самолюбие было ранено гораздо более серьезно. Я нагнулся, поднял бутылку виски и со всего размаху ударил ею о стойку бара. Да, грохот раздался ужасный. Бар — это всего лишь бар, а совсем не голова Марти или рожа Эрла.
Прошло достаточно времени, в гостиную вернулась Трэйси, полностью одетая. Она шла все еще пошатываясь, но уже не горбилась, как прежде. Увидев меня, она остановилась и посмотрела расширившимися глазами.
— Ваше лицо, — сказала она. — Вам что-то надо сделать с ним.
— Это потерпит.
Потом она посмотрела на осколки стекла в луже виски.
— От этого вам стало немного лучше? — Ее голос звучал достаточно мягко.
— Нет, — откровенно признался я.
— Вот теперь я хочу выпить.
Я подал ей стакан бренди, она отпила немного.
— А как там порезы?
— Все будет в порядке. Он резал не так глубоко, чтобы оставались рубцы. По крайней мере, мне так кажется.
— Вам надо обратиться к врачу.
— И как я объясню это? — Она засмеялась так странно, словно закаркала ворона. — Я понимаю, — сказала она, перестав издавать странные звуки, — как я могу смеяться, если надо мной надругались? Я стояла под душем более двадцати минут, стараясь отмыться, и поняла, что уже никогда не стану чистой. Да, для такой женщины, как я, более полного унижения быть не может. Но в то же время, если я выдержала такое жестокое унижение, что более гнусного может со мной случиться?
— Трэйси Нэш, вы просто героиня.
— Да, вот еще что. Вы не должны переживать по этому поводу, так как ничем не могли помочь мне. И потом, вы предупреждали меня насчет Бонетто, я вас не послушала.
— Вы наняли меня и стали моим клиентом. Значит, я должен защищать вас.
— Вы пытались. Никто не мог бы сделать больше. — Она осторожно дотронулась пальцами до моего лица, я вздрогнул от боли. — Вы получили рану, стараясь помочь мне, Рик.
— Оставим их в покое, но ненадолго.
— Вы думаете, я сошла с ума, потому что не хочу прерывать наш контракт? Даже после всего случившегося.
— Думаю, что вы сумасшедшая. Пойду уложу сумку и отвезу вас домой.
— Если только согласитесь остановиться по пути у врача. А зачем укладывать сумку?
— Я останусь у вас.
— Это звучит так романтично. — Трэйси улыбнулась. — Просто жаль, что я не в вашем вкусе.
Глава 8
Доктор был моим старым другом, поэтому не стал задавать ненужных вопросов. Он осмотрел мою физиономию и сказал, что кость немного задета, кровоподтек будет еще хуже, но я хорошо отделался, потому что расшатались только два зуба. Тем не менее он сделал все, чтобы облегчить мои страдания. Вдобавок посетовал, что у него так мало пациентов моей профессии, потому что у него дела сейчас идут плохо.
Я вернулся к машине, где меня терпеливо ждала меня Трэйси, сел за руль.
— Он хороший врач, мой личный друг, — сказал я, — и не станет задавать ненужных вопросов. Почему бы вам не показать ему эти порезы?
— С ними все в порядке, — жестко ответила она. — И если вы думаете, что я собираюсь показать кому-нибудь половинку своей задницы, намазанной средствами из вашей ванной комнаты, то вы просто сошли с ума!
Я поехал к дому в Бель-Эре и остановился на дорожке, ведущей к подъезду. Потом вытащил свою сумку и прошел за Трэйси в прихожую.
— Почему бы вам не оставить здесь свою сумку, Рик? — сказала она, закрыв входную дверь. — Пройдите в гостиную и приготовьте себе что-нибудь выпить. Я только скажу Саманте, что вы здесь и останетесь у нас на некоторое время.
— О'кей.
Пройдя в гостиную и сделал себе спиртное. Скула болела уже не так сильно, и я снова овладел собой. Что ж, у моего клиента оказалось гораздо больше мужества, чем у меня. Я сделал глоток, стараясь выкинуть из головы Эрла. Неожиданно в комнату вошла Трэйси.
— Она исчезла. — В голосе звучали трагические нотки. — Глупая, слабоумная сучка, ее нет!
— Вы имеете в виду Саманту? — Я был поразительно догадлив.
— Она оставила записку, что не хочет больше сидеть взаперти со мной в этом доме, поэтому уходит куда-то. Но не сказала куда.
— Мне кажется, вам ничего не удастся сделать.
— А вы не думаете, что ее похитили и вынудили силой написать эту записку?
— Кто, например?
— Да хотя бы эти два поганых типа. Я покачал головой:
— Если они задумали схватить Саманту, зачем тогда им было связываться с нами? Это лишено всякого смысла.
— Кажется, вы правы. Она скоро вернется, я знаю. Саманта беспомощна, как малое дитя, знаете? Сделайте мне выпить, Рик. Мартини, О'кей?
Я приготовил и подал ей стакан.
— Почему вы не присядете? Мне самой сейчас сидеть не совсем удобно.
— Я понимаю.
— Я проголодалась. А вы хотите что-нибудь съесть?
— Было бы неплохо.
— Итак, сначала мы поедим. Потом я хочу напиться до бесчувствия. Как насчет этого?
— Тогда я стану чересчур деятельным. Распакую свою сумку, возьму пистолет, бесстрашно пойду в ночь и укокошу парочку дьяволов.
— К сожалению, их не убьешь всех, — возразила она. — Убьете одного, а за углом будет ожидать другой.
— Тогда давайте напьемся до бесчувствия.
— Почему бы вам не распаковать сумку, пока я не приготовлю что-нибудь поесть? — предложила она. — Ваша комната вторая справа, когда вы подниметесь наверх.
— О'кей. А где комната Саманты?
— Первая слева. А что, вы хотите разыграть детектива и обыскать ее комнату?
— Может быть.
— А вы не скрытый гомосексуалист или что-нибудь в этом роде?
— Может быть, я лучше распакую свою сумку, — сказал я.
Она направилась на кухню, я втащил сумку в комнату. Прекрасная комната с отдельной ванной. Я бросил сумку на кровать, достал перезаряженный пистолет и кобуру и положил их в верхний ящик шкафа. Потом вынул остальные вещи и убрал их. Закончив, я осмотрел комнату Саманты.
Это была явно комната женщины, и выглядела она так, будто по ней пронесся ураган. Постель была не убрана, покрывало сорвано. На полу валялись предметы женского туалета. Пара ящиков шкафа остались выдвинутыми. Я осмотрел все, но не нашел чего-нибудь интересного ни в туалете, ни в ванной, если не считать огромного количества косметики. Записки нигде не было.
Я открыл дверь в следующую спальню, которая, скорее всего, принадлежала Трэйси. Она выглядела убранной, без всяких выкрутасов. Кровать была в идеальном порядке, нигде не валялось никаких бюстгальтеров. На столике возле кровати лежала скомканная в шарик бумажка, написанная крупным женским почерком, она была очень краткой. Будь ты проклята, Трэйси Нэш, говорилось в ней. Насколько я помню, Трэйси трактовала ее по-своему, но у каждого из нас своя гордость. Я спустился вниз и прошел на кухню.
— Это фантастический рецепт, унаследованный мной от моих маньчжурских предков со стороны матери, — сказала она, раскладывая кушанье по тарелкам. — Теперь его захватил супермаркет, и мне приходится покупать эту еду в коробках.
— А что это такое? — поинтересовался я.
— Я не очень уверена в названии, потому что выбросила коробку, не прочитав надпись. Можете садиться и есть. Я с вами. У меня нет вина, но, мне кажется, оно бы только помешало нашей предстоящей пьянке, верно?
Я сел за кухонный стол и осторожно попробовал еду. Что-то с цыплятами, и вполне съедобное. Правда, я был очень голоден.
— Мне нужно что-нибудь сделать с комнатой Саманты, — сказала Трэйси, дожевав кусок. — А то там как в китайском борделе, верно?
— Верно.
— Не то что моя комната, где все прибрано. Я подумала об этом, когда открывала коробки с едой. Такой бессовестный человек, как вы, Рик, конечно, все уже осмотрел.
— Саманта не любит долгих письменных излияний, — заметил я.
— Она не может себе их позволить, — ядовито ответила Трэйси. — Да она и не знает многого.
— Все было так, когда вы уезжали в Нью-Йорк. Или тогда была тишь да гладь?
— Мы поругались. В тот момент мне это не показалось таким уж важным, но, может быть, я ошибалась на этот счет.
