процесс копирования всего этого на свою флешку, вмещающую, по счастью, целый терабайт. Процесс был долгим, и со мной едва не случился сердечный приступ. Звуки пылесоса становились всё ближе, и я была уверена, что слышу шаги. И тем не менее этот чёртов процесс копирования тянулся и тянулся.
Осталось семь минут … осталось девять … осталось три … шум пылесоса усилился … осталось четырнадцать минут … я спряталась под стол Ханиуэлла, присела на корточки, подождала, вернулась к ноутбуку … осталась одна минута … ЗАВЕРШЕНО.
Я выдернула флешку, сунула в карман платья и закрыла корпус ноутбука. Я повернулась, чтобы уйти, и тут-то поняла, что совершила роковую ошибку.
Именно в этот момент я вспомнила, что фирма совсем недавно ввела ещё одно правило в целях безопасности: всякий раз, когда внешний жёсткий диск — например, моя флешка — подключался к ноутбуку, при следующем входе пользователя в систему всплывало окно, предупреждавшее пользователя о подключении внешнего диска. Далее пользователю нужно было подтвердить, что указанное соединение законно, нажав «ДА» в ответ на вопрос «Вы разрешили это соединение?» Так что мне следовало переопределить всплывающее окно, вновь войдя и подтвердив его законность, тем самым не дав ему всплыть, когда пользоваться ноутбуком будет уже сам Ханиуэлл.
Так что я повернулась и вновь открыла его ноутбук. Я ввела пароль администратора.
Я услышала кашель в коридоре. Я услышала шаги.
Я подумала, что это уборщица или тот сотрудник, который громко печатал дальше по коридору. Я решила, что быстренько с этим покончу и снова спрячусь под столом Ханиуэлла.
Кто-то приближался ко мне. Кто-то был примерно в десяти футах от дверного проёма, и я слышала его тяжёлое дыхание. У меня не было времени ждать, пока загрузится домашняя страница или раскроется всплывающее окно, поэтому я закрыла крышку — медленно, чтобы не было слышно щелчка. Повернувшись, я не увидела в дверях никого, но дыхание становилось всё ближе. Я схватила со стола Ханиуэлла ручку и стикер и принялась лихорадочно черкать.
— Какого чёрта вы тут делаете?
Я подняла глаза. Всё оказалось намного, НАМНОГО хуже, чем я думала. Не уборщица. Не тот, кто громко печатал. Это был сам Ханиуэлл.
— Господи, — я схватилась за сердце, — как вы меня напугали!
— Что, ради всего святого, вы делали в моём кабинете?!
— Да просто писала вам записку, — сказала я, демонстрируя стикер и ручку. Я думала, что разыгрываю эту уловку для уборщицы или помощника, а не для самого короля, так что просто начертила там несколько линий и кругов. Я не думала, что они станут читать мою записку.
— Что там такого важного, что вы влезли в мой кабинет, где свет не горел? Не могли написать по почте? Не могли оставить голосовое сообщение? — Его голос гремел, он трясся от гнева. Я понимала — он таким образом защищается. Значит, ему есть что скрывать.
Я выпрямилась, сделала невозмутимое лицо и поправила прогрессивные очки. Моё сердце разрывалось, в голове гудел рой пчёл. Я скомкала исписанный стикер и засунула его поглубже в карман платья, к флешке.
— Ладно, Рэймонд, забудьте об этом. Завтра поговорим. Знаете ли, люди всегда оставляют друг другу записки, ничего такого тут нет. Ваш кабинет — не Форт-Нокс[4].
Я, конечно, сказала чушь. От сотрудников «КоКо» ожидалось, что они будут как можно меньше тратить бумагу и как можно больше уважать неприкосновенность офисных помещений. Это в «Стоукс & Крейн» можно было ходить из кабинета в кабинет, а столы заваливать бумагами и книгами. Как настоящие юристы.
Как будто в ярости, я протолкнулась мимо Ханиуэлла в дверной проём, пулей метнулась в свой кабинет, схватила фотографию, на которой я и Генри, другую, на которой я, Тоби и тётя Вайолет, и что-то ещё, что могла схватить за десять секунд. Я так быстро вылетела из «КоКо», что можно было подумать, будто он горит. Не знаю, сколько времени спустя Ханиуэлл заметил всплывающее окно. Может быть, он отключил ноутбук от сети и ушёл, ничего не увидев до тех пор, пока не вернулся домой или в офис на следующий день. Мне не суждено было узнать.
Я ещё не была готова к побегу, но понимала, что выхода у меня нет. Я облажалась.
Я ворвалась в свой пентхаус, схватила походную сумку (ещё один урок тёти Вайолет), которая уже была набита сменной одеждой, туалетными принадлежностями, кроссовками от Ультрабуст, айфоном анонимной подставной компании и зарядным устройством, всеми моими очками. Вытащив из-под кровати крошечный сейф, достала оттуда несгораемый мешок с двадцатью тысячами всех номиналов и сунула туда же. Я уже бежала на кухню, чтобы взять личный ноутбук, когда заметила то, что меня шокировало.
Во-первых, на кухонной стойке стояла коробка с почтой, где лежал жёлтый пакет, в каких обычно присылают книги. Я не стала переворачивать пакет, чтобы увидеть отправителя, потому что моё внимание оттянула на себя коробка. Всю эту почту уборщица должна была принести и оставить, как обычно, в четверг. Но на квадратной коробке восемь на восемь стоял адрес и имя отправителя: ГЕНРИ ПАЛАНКЕРО. Мой Генри.
Я ахнула, и тут же произошло второе шокировавшее меня событие. Когда я уже собиралась схватить коробку Генри и бежать, зазвонил мой домашний телефон. Его пронзительный звук и нелепость того, что звонил он, а не фирменный айфон, как обычно, стали для меня разрывной гранатой. Я попятилась прочь от телефона, будто от маньяка с ножом, ошарашенно ожидая, когда сработает инстинкт бегства. На третьем звонке этот инстинкт подтолкнул меня мчаться к лифту, к машине, прочь из города.
Я не взяла свой личный ноутбук.
Я не перевернула жёлтый пакет. Я могу лишь предположить, что там была книга. Я не взяла коробку Генри.
Я не думала ни о чём, кроме того, что нужно бежать.
Телефон звонил, звонил и звонил, когда я уходила, и, клянусь, я слышала его звон, даже садясь в машину и выезжая из подвала здания.
Я снова и снова слышала слова тёти Вайолет, они стучали в моём мозгу: никогда не сомневайся, убегай в ту же секунду, как считаешь нужным, девочка. Если ошибёшься, ничего страшного. Ты всегда можешь вернуться. Но если ты права, у тебя будет ещё один день перед боем. Всегда, всегда доверяй своим инстинктам.
Я припарковала машину на стоянке за городом, поймала такси, попросила подбросить меня до автобусной станции в каком-то случайном городе на час ближе к Лене, заплатила наличными. Позвонила Лене из таксофона. Лена приехала за мной, и вот я здесь.
