Психология (как и медицина, педагогика) относится к профессиям, дающим специалисту определенную власть. Как вы относитесь к вопросам профессиональной этики, насколько возможно с помощью создания этических кодексов оградить людей от непрофессионалов?
– Да, ролевая ситуация психолога, как любого другого «гуру» – врача, учителя, священника, тренера, руководителя и т. п., – искусительна: чревата возникновением инфантильной сверхзависимости Обратившегося (это слово я предпочитаю безобразному термину «клиент» и часто не вполне адекватному «пациент») – сверхзависимости и злоупотребления ею. Этические кодексы, конечно, нужны, но надеяться, что только с их помощью можно оградить людей от хищников и уродов, – наивно. Клятва Гиппократа – этический кодекс врачей – работает, увы, слабенько, дубина уголовного кодекса – понадежнее, но и ее обходят. Больше всего надежд возлагаю на психологическое просвещение людей – потенциальных жертв этих самых гуру а также на то, что в обозримом будущем у нас все-таки образуется достойное коллегиальное сообщество, способное отделять пшеницу от плевел, де факто и де юре.
Какие качества, на ваш взгляд, необходимы человеку, который хочет посвятить себя психологической помощи людям?
– Пять пальцев руки: сострадательность, интеллект, рефлексивность, артистизм, юмор. Три первых – по максимуму, два последних – хотя бы минимум.
Нужна ли психологу вера?
– Если под верой подразумевается формальное вероисповедание, принадлежность к какой-то религиозной конфессии, воцерковленность – ответ: такая вера не обязательна, хотя и не противопоказана. Если же имеется в виду религиозность личная, внутренняя, она же вера в добро и смысл всякой жизни – и, если не убежденность в бессмертии души, то признание этого вопроса открытым, – то ответ: да, такая вера необходима. Без нее нет смысла работать – и нечем, и незачем.
Психологу приходится «пропускать через себя» много чужой боли. Сталкивались ли вы на своем опыте с проблемой профессионального выгорания и как справлялись с ней?
– Если бы только боль… Темнота, бездуховность, тупость, хамство, неблагодарность – и это все тоже извольте, коллега, на грудь принимать и не жаловаться.
Но главная причина «профессионального выгорания», о котором речь, не в этом. Ни врач, ни психолог, погружаясь в человеческий океан, не должны тешить себя иллюзиями, что командируются в рай: врач – менеджером по бессмертию, психолог – профессиональным оптимистом. Месить месиво человеческое и стараться испечь из него что-то иное, с весьма скромным коэффициентом полезного действия – вот наша работа, и кто понимает, куда и на что идет, «выгорать» от этого не должен.
«Выгорание» – прежде и более всего ролевая усталость. Мозоли натирает на душе нахождение в одной и той же отношенческой позе, в одной и той же плоскости ожиданий и самоожиданий. Опустошает суженное самоотождествление, сведение себя к профессии, пусть сколь угодно благородной и интересной. Человек больше роли, больше своей профессии… Должен быть – больше!
Мне помогает музыка – стараюсь проводить хоть полчаса в день за фоно, помогает стихописание, помогают актерские дурачества, юмор, помогает жена, для которой я не какой-то там Владимир Леви, а ее муж Володя, помогают мои дети, для которых я просто их папа.
Что же еще?.. Книги хорошие тоже иногда помогают – но только не мои…
Что вас вдохновляет, дает силы?
– Опять же, пять пальцев: природа, искусство, дети, дружба, любовь. Все по максимуму.
Пушкин в сравнительно молодом возрасте написал такие строки «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей…». Как Вы относитесь к этим пушкинским строкам и как Вы, психотерапевт, знающий глубины человеческой души, сейчас относитесь к людям?
– Пушкин, несомненно, имел резоны так написать – и именно в молодом возрасте, другого возраста у него и не было почти, зрелость только-только проклюнулась… Написать-то написал – не без влияния Байрона, может быть, – а жизнь и характер, общительность и открытость говорят о другом: людей Пушкин, при всех на то основаниях, не презирал, а жадно ими интересовался и всегда был готов к восхищению. «У всякого свой ум» – тоже его слова, и «Нет истины, где нет любви» – его. Живо он относился к людям, живо и всевозможно – и со светом, и с тенью, и с полутонами, и с переменами освещения…
Способна ли работа вас удивлять? Если да, то чем?
– «Глядя на мир, нельзя не удивляться», – заметил один из моих личных психотерапевтов Козьма Прутков. Глядя на людей – тоже.
Удивляет в людях и повторяемость – типажей, болезней, проблем, предрассудков, ошибок – граблей, на которые наступают, – и то и дело встречающаяся уникальность, ни на кого не похожесть, невиданность, неповторимость. Контрасты: невпробойная тупость и фантастическая гениальность, глубина низости и высота благородства… Практика – море: каждый день и одно и то же, и новое.
Владимир Львович, может быть, есть вопрос, который я не задала, и на который Вам хотелось бы ответить?..
– …Ну хорошо… Вот: ВЛ, не принято об этом напоминать, не психотерапевтично, но ведь вы доктор, и волей-неволей вам чаще других приходится вспоминать, что все люди смертны, и чем человек старше, тем ближе к последнему рубежу… Вы к этому сами как-то готовитесь психологически, как-то себя настраиваете?
Ответ: помните, анекдот такой был: «Рабинович, правду ли говорят, что вы свою дочку уже выдаете замуж?» – «Да, понемногу…»
Вот так и я – понемногу готовлюсь, а там уж как выйдет. Представляю и вашу реплику «Ну вот, Владимир Львович, начали за здравие, кончили – за упокой. Профессиональный оптимист, называется!»
И возлюбил я пристальность,и учусь взгляд задерживать…Взлетать истинноможно только ежели спотыкаешьсяпри ходьбе,если и вздох каждый,как роды, труден.Больше верю Тебе,меньше людям,особенно с наступлением темноты.Верю, верю,что близок Ты…В мировом месиве идиотов, святых,мерзавцев и гениев,Твою играющих роль,есть знамение,есть пароль
II. Зрение в темноте
очерки психологии веры
Младенец истины
аксиомы сознания и подсознания
То, с чего все начинается. В жизни. В науке.
В любви особенно. В ненависти и подавно.
То, на чем люди сходятся и на чем расходятся.
Сила великая и ужасная.
Человек таков, какие у него аксиомы и какая аксиома для него главная.
Слово, заворожившее меня еще со школьных уроков математики.
Слово греческое, ставшее международным и русским. Попытался вникнуть в корни, в этимологию. Обнаружил смутноватое родство со словами ряда: «достойный, сто́ящий, ценный». «Аксиа» – ценность, аксиология – наука о ценностях жизни, пожалуй, главное в философии, да и в психологии – сплошное взаимопроникновение, почему и присваиваю науке сей, аксиологии, географическое название: Психософский Перешеек.
Аксиома – может быть, то, что достойно быть, ради чего стоит жить, что придает жизни ценность?.. Слово, узнал я, научно впервые употребил патриарх математики Эвклид, и означает оно у него, как и «постулат» – утверждение, или исходное положение, принимаемое без доказательств.
А еще «аксиома» близка буквенно к греческому же слову, означающему «ось». Тоже интересно. Ось – то, на что нанизывается, вокруг чего вращается нечто движущееся, например, колесо, планета, или, допустим, мысль… Стержень, на котором держится единство сложного целого. Чтобы не распадалось. Аксиомы делают именно это. На позвоночнике аксиом держится тело духа.
Два определения в словаре иностранных слов. Первое – вот это эвклидовское: утверждение, принимаемое без доказательств.
И второе: самоочевидная истина, не требующая доказательств.
Ага: в одном случае бездоказательность принимается – о ней уславливаются, такой договор. Например: не надо доказывать, что единица есть натуральное число (аксиома Пеано) – договорились, и все. Не надо доказывать, что надо хоронить мертвых. Не нужно доказывать, что нужно ходить в туалет, люди об этом договорились давным-давно, и новоприбывшему в этот мир ребенку нужно это не доказывать, а только показывать – как. Не надо доказывать, что президент имеет право уволить премьер-министра и назначить нового – об этом уже договорились и записали в законе, теперь это аксиома, а как ее применять – президенту виднее.
