– Так вот ты какая, страна моих грез… Ладно, хуже не будет, – свернулась клубочком и стала засыпать.
А Глеб вздохнул и полез в пещеру – сторожить добычу.
Насчет того, что «хуже не будет», Маша поспешила. Глеб очнулся, словно от болезненного толчка, и распахнул глаза до упора. Он лежал на спине, на прогретой солнышком плите у входа в пещеру. Рядом кто-то ворочался. Над головой в плетении веток и цветущих лиан голубело небо. Солнце стремилось к зениту. Птичий гам оглашал джунгли. Пестрые пичужки перепрыгивали с ветки на ветку, чирикали, трясли хохолками. Что-то случилось… Глеб машинально глянул на часы – одиннадцать утра, лишнего проспали! Что его разбудило? Он тут же подпрыгнул, приняв позу взволнованного бультерьера, его разбудил сдавленный вскрик, донесшийся из пещеры! Глеб краем глаза уловил, как заворочался Черкасов, приподнялась на локте Маша, кинулся в пещеру – и ткнулся в Любу Ворошенко, которая пятилась задом, зажав рот ладошкой. Он отстранил ее, подхватил с пола фонарь, осветил пещеру, хотя и так все было видно, и чуть не задохнулся. Бутерс пропал! Ворохом валялись перетертые стебли и мертвый Олежка Оболенский. Глаза распахнуты, голова свернута набок, тело изогнулось в страшной конвульсии, и такое безбрежное отчаяние в глазах… Ярость пошатнула рассудок. А в общем-то, все понятно. Усталость сломала всех. Забылся Олежка на посту, уснул. Возможно, и не собирался, просто прилег – ну, кто же так делает?! Бутерс очнулся, отыскал связанными руками острый огрызок, которых здесь навалом, перетер путы на запястьях. Вооружился этим огрызком и нанес Олежке удар в основание шеи, отчего мгновенно закрылись дыхательные пути, и он не смог закричать. А окончательно умертвил ладонью – зажав рот, нос… С остальными решил не связываться, перебрался через спящие тела и был таков…
Рычал и бился головой о стену Мишка Черкасов. Маша, бледная как полотно, обнимала рыдающую Любу. А у Глеба вдруг заклинило в голове, пропали мысли. Какие идиоты! Потеряли добычу (второй раз ушел!), понесли потерю… Хорошо, что остальных еще не окружили и не вырезали! Ведь так легко прийти сюда по их следам! Он выл, как койот, мечась кругами вокруг пещеры. И что теперь? Миссия, трудная, но выполнимая, превращалась в неразрешимую задачу. Глеб треснул себя со злостью по виску – вернись, голова, на место, думай! Бросился обратно в пещеру, стал ощупывать товарища. Олежка остывал, но еще не окоченел окончательно. Температура нормальная, комнатная. Убили примерно час назад. За этот час Бутерс мог умчаться в такие дали… Но помчится ли он в какие-то дали, если, кроме Пуэрто Фелипе, здесь и пойти-то некуда? В пустыню, в джунгли, тянущиеся узкой полосой вдоль берега? В чем – в водолазном костюме? И если верно предположение, что его что-то привязывает к данной местности…
– Встряхнитесь! – прорычал Глеб, обуздывая ярость. – Забрать у Оболенского документы! Завалить камнями, чтобы местные падальщики не добрались! Искать следы Бутерса – не по воздуху же он отсюда ушел!
Морские разведчики превращались в сухопутных следопытов. Дымов ползал на коленях, ворошил папоротник, рвал колени о плетущиеся по траве то ли стебли, то ли корневища, напоминающие ленты с шипами, используемые дорожной полицией. Женщины недоуменно таращились на него, вытирали слезы, постепенно успокаивались. Следы беглеца отыскал Мишка, решивший мыслить нестандартно. Предчувствуя, что по его следам бросится стая рассвирепевших россиян, Бутерс крался вдоль скалы, стараясь наступать на камни. Потом собрался с духом перепрыгнуть через бугор, но не хватило навыков в акробатических танцах, и он поскользнулся. На коричневом гумусе отпечаталась растопыренная пятерня и следы скольжения ног.
– Сюда! – торжествующе завопил Мишка. – Здесь он, сука! Теперь не уйдет от карающего меча возмездия!
Продираться через джунгли Виктору Павловичу было явно в диковинку. Он завяз в переплетении ветвей, топтался на месте, рвался, разрывая гидрокостюм – на колючках остались клочки одежды. Тропинку он, в принципе, протоптал, и идти по следу было приятнее, чем по «целине». Глеб и Черкасов двигались в авангарде, прокладывая дорогу «катранами». Подмечали со злорадством, как Бутерс падал, катился с пригорка, выпутывался из вьюнов. Но приходилось признать, что упорства и самообладания убийце российских спецназовцев хватало. Он упорно двигался на север, осваивая джунгли, потом повернул на запад, отправился краем канавы и вскоре вывалился на опушку. Судя по вмятине в гумусе, какое-то время он отвел на передышку, потом потащился на север краем леса. Граница между джунглями и полупустыней не была такой уж очерченной, но трудности, связанные с передвижением, остались позади, а вместе с этим пропала естественная маскировка. Приходилось пригибаться, постоянно озираться, перебегая от одного островка папоротника к другому. На западе растительность становилась скуднее, бугрилась красноватая глина, отдельными исполинами возвышались скалы. Люди не попадались, хотя временами, когда они вставали и прислушивались, можно было различить отдаленный гул. Цивилизация в данной местности носила условный характер, но отдельные ее приметы проявлялись. Царил тропический зной, трудно дышалось, пот заливал тела. Джунгли насыщала какофония звуков – гомон птиц, треск сучьев, какие-то мистические уханья и причитания – все это сливалось в дребезжащий фон, на который уже не обращали внимания. Шаги преследуемого становились короче, он чаще делал остановки, но на горизонте пока не возникал – имел фору.
– Привал одна минута, – прохрипел Глеб, выпутывая ногу из жгучей петли и съезжая в канаву. Тренированные легкие еще справлялись, но «мотор» уже перегревался.
– Уф-ф, пупок развязался… – сообщила Маша, падая в канаву. Волосы слиплись от пота, симпатичная мордашка раскраснелась, на носу краснела царапина.
– Берегите лица, – угрюмо произнес Глеб, – какое-то время нам тут придется придуриваться под туристов.
– Я тоже порезалась, – поставила в известность Любаша, рассматривая свежие порезы на запястьях. – Я девушка храбрая, но, когда увидела змею, просто одурела от страха. Над головой по ветке скользила – такая огромная, пятнистая, красивая, сволочь. В общем, шарахнулась – и вот…
– Это еще что, я несколько минут назад свинью с хоботом видел… – зачарованно поведал Мишка. – Ей-богу, натуральная свинья и с хоботом. Жевала что-то и так на меня посмотрела – ну, словно пинком по заднице ускорение придала…
– Галлюцинации, Михаил Сергеевич, – фыркнула Люба. – Не бывает свиней с хоботом. Это крыша у тебя съезжает.
– Нет, бывает, – горячился Мишка. – По-вашему, я спятил?
– Свинья с хоботом называется тапиром, – проворчал Глеб. – Хреново учили биологию, друзья мои. А еще, помимо наркомафии, здесь водятся обезьяны, сумчатые опоссумы и ягуары…
– О, боже… – взялась за сердце Маша.
– Но это не значит, что все они сейчас придут, – закончил Глеб. – Делать им больше нечего. Отдохнули, бездельники? Ну, пошли, за что вам зарплату платят?
Между холмами, заросшими сочной зеленью, уже поблескивал калейдоскоп плоских крыш. Протяжно прогудела машина. Джунгли остались в стороне. Закончилась равнина, обросшая причудливыми, похожими на канделябры кактусами, выросло скально-глиняное городище, куда и потянулись следы. Разведчики невольно чертыхались – Бутерс снова прыгал по камням, этот тип оказался хитрым и изобретательным. Несколько минут они плутали между скалами. Автомобильная дорога возникла внезапно. Глеб метнулся в просвет между глыбами и попятился, услышав треск мотора. Повалил зазевавшегося Черкасова, женщины юркнули за камень, и практически рядом с ними прогремело, болтая рессорами, какое-то ярко раскрашенное недоразумение с прицепом, заваленным мешками. Они недоуменно проводили его глазами, переглянулись.
– Нормальное транспортное средство, – неуверенно изрек Мишка. – Наверное…
Шум затих, спецназовцы собрались повторить маневр, но за скалой снова раздался рев, и промчался черный грузовик. На кабине зияла вмятина, а борта болтались так, что могли оторваться в любую минуту.
– Этот грузовик из ада… – манерно перекрестился Черкасов, а Люба прокомментировала:
– Проще МКАД, блин, перебежать…
Но движение на данном участке оказалось не таким насыщенным, как представлялось. Карта местности проявлялась в голове. Полезная привычка – перед каждой операцией знакомиться с тем, что окружает «место действия». Ближайший населенный пункт от Пуэрто Фелипе – городок Мучерес, расположенный километрах в тридцати южнее. Вероятно, дорога и связывала эти населенные пункты. Больше ничего «урбанистического» в данной части штата Кинтана Роо не было. Мысль отчасти подкрепило появление громоздкого пассажирского автобуса, набитого людьми. Он протащился со скоростью не более тридцати километров, окна были раскрыты, из них торчали человеческие головы, а за рулем вальяжно восседал черноусый латиноамериканец и попыхивал сигариллой.
