Но он уже знает о них, и произнесение этого вслух ничего не изменит.
7
МАКС
Саша не выходит у меня из головы до конца дня. Я знаю, что выполнять свое обещание провести дегустацию вин после ужина – плохая идея. Напряжение между нами было ощутимым весь день, и я без сомнения знал, о чем она думала каждый раз, когда она зависала, когда я показывал ей поместье. Быть рядом с ней, снова провести с ней день, это было похоже на то, что, по моим представлениям, должен вызывать наркотик. Это было опьяняюще.
Я не знал, что такое желание, до того, как познакомился с Сашей. Хотя это не просто физическое желание, которое кажется почти невыносимым, а желание быть с ней, разговаривать с ней и проводить с ней время. Каждое мгновение, каждый смех и каждый разговор казались мне лучшими в моей жизни.
С ней все в порядке. Как с моей лучшей подругой и женщиной, которую я хочу больше, чем дышать, в одном лице, и в самые трудные моменты я не могу не задаваться вопросом, прав ли Левин, когда я обеими руками отказываюсь от шанса на счастье, из-за клятв, которые больше ничего не должно значить для меня.
Просто быть с ней делает меня счастливым. Но как я мог стать таким счастливым? Не только сейчас, но и через годы? Мое прошлое всегда будет преследовать меня. Моя жизнь всегда будет связана с моими проступками, с моим именем и с возможностью того, что оно будет преследовать меня. И все, чего я хочу, это чтобы Саша оставила это позади. Я эгоистично наслаждался ее положением в доме Виктора, потому что это означало, что я стал видеть ее чаще, что привело к углублению нашей дружбы. Тем не менее, я знаю, что для нее было бы лучше оставить это позади. Чем дальше она сможет уйти от нашего мира преступности и власти, тем лучше.
Я не хочу видеть, как это поглотит ее, как поглотило многих других.
Трудно избавиться от этих мыслей, тем более что у меня не так уж много дел. Когда-то давно я был бы в восторге от того, что у меня было так много свободного времени, но теперь мне кажется, что у меня нет выхода из собственной головы и нет временной шкалы относительно того, когда мы сможем вернуться. Эта проблема, эта опасность моя, и все же я здесь, пока другие решают ее за меня. Я должен был оставить ее с Виктором, думаю я снова и снова. Я должен был сам отправиться за ним. Но Виктор приказал мне приехать сюда, и, как второй сын, которым я являюсь, я выполнил приказ, как делал всегда.
Остальное я тоже знаю, в глубине души, я не хотел, чтобы на моих руках было больше крови. Я слышу голос Левина в своей голове при этом безмолвном признании, отчитывающий меня. Твоя преданность прошлому делает тебя слабым. Ты уже отнял одну жизнь и помог с другой. Как ты думаешь, ты можешь изменить это, не делая того, что нужно сделать, чтобы защитить тех, кто тебя окружает?
Я знаю, что он думает обо мне, что Виктор думает обо мне. Что касается Саши… Возможно, она единственная в мире, кто любит меня таким, какой я есть, несмотря на мои недостатки, и все же, те же самые клятвы удерживают меня вдали от нее. Та же самая преданность себе и мое обещание защищать ее препятствуют тому, чего мы оба хотим.
Я стискиваю зубы и хлопаю рукой по ближайшей поверхности, которая оказывается барной тележкой. Хрустальные бокалы вздрагивают, один из них опрокидывается и разбивается о гладкий деревянный пол, стекло разбивается вдребезги и рассыпается по твердой древесине.
— Дерьмо! — Я рычу себе под нос, оглядываясь в поисках чего-нибудь, чем можно было бы это убрать. Я не хочу беспокоить этим Джиану, и, честно говоря, я сейчас не в настроении разговаривать с кем-либо еще.
В итоге я превращаю пару листков бумаги в средство, с помощью которого их можно подмести и выбросить в мусорное ведро. Это не мешает нескольким осколкам скользить по моей руке, заставляя маленькие ручейки крови стекать по коже. Ирония судьбы. В моей прошлой жизни это можно было бы назвать знаком. В данный момент все, что я могу делать, это смотреть на красные пятна, внезапно чувствуя себя опустошенным.
Я хожу по кругу.
Я почти ожидаю столкнуться с Сашей, когда поднимаюсь наверх, чтобы вымыть руку, но, к счастью, ее нигде не видно, что избавляет меня от необходимости объясняться. Я промываю и перевязываю порезы, чтобы остановить кровотечение, и плюхаюсь на широкую пустую кровать в соседней спальне, уставившись в потолок.
Я никогда не знал, что время может двигаться так медленно и так быстро одновременно. День, проведенный с Сашей, пролетел в мгновение ока, но предстоящие дни кажутся мне бесконечным кругом неопределенности и искушения.
Я не собирался засыпать, но просыпаюсь, вздрогнув, когда солнце уже зашло, от тихого стука в мою дверь.
— Макс?
До меня доносится тихий голос Саши, и я приподнимаюсь, прогоняя сон.
— Макс, Джиана сказала, что ужин скоро будет готов.
Я прочищаю горло, потирая лицо руками в попытке избавиться от этого странного, неустойчивого ощущения, которое часто приходит с неожиданным сном.
— Я сейчас спущусь.
Когда я спускаюсь, Саша уже в столовой поменьше, но даже там мне неловко сидеть за обеденным столом на десять персон только с нами двумя.
— Я предложила Джиане и ее мужу поужинать с нами, — говорит она, слегка нахмурившись, когда я вхожу. — Но она сказала, что это неприлично. Похоже, что здесь только мы вдвоем.
— Джиана бы никогда, — говорю я ей со смехом, проводя рукой по своим все еще взъерошенным со сна волосам, которые отказываются возвращаться на место, несмотря на все мои усилия, прежде чем спуститься вниз. — Она очень привязана к старым методам ведения дел. Нет никаких шансов, что она будет есть с нами за одним столом.
— Я ем вместе с Виктором и Катериной, и ты тоже, — протестует Саша. — Это смешно.
— Я согласен. Но они все делают по-другому, и я уверен, ты знаешь, что мы для них больше, чем просто персонал. Ты не можете притворяться, что это не так.
— Наверное, да. — Она поджимает губы, откидываясь на спинку стула. — Странно есть здесь в таком виде.
— И с этим я тоже согласен. — Я делаю паузу, постукивая пальцами по краю другой стороны стола. — Может, нам поужинать где-нибудь в другом месте?
Глаза Саши немного проясняются.
— Где?
— Мы могли бы пойти в кинозал. Это было бы действительно скандально, — добавляю я с ухмылкой и вижу, как щеки Саши слегка краснеют, что, в свою очередь, заставляет мое сердце гулко биться в груди. Я не хотел делать никаких намеков, но в последнее время, с тех пор как мы провели ночь вместе, мне кажется, что все, что я говорю, имеет какой-то вес или двойной смысл, которого я не предполагал.
— Давай сделаем это, — решительно говорит она, вставая и беря тарелку. Я даже не посмотрел, что Джанна приготовила на ужин, но теперь вижу нарезанное филе и шарик мягкого картофеля со сливками, политый каким-то густым соусом с луком-шалотом, а рядом, смесь жареных овощей и несколько гребешков в небольшой лужице масла. У меня урчит в животе, а Саша смеется. — Я тоже проголодалась, — говорит она, ухмыляясь мне. — Показывай дорогу, я не знаю, где у тебя здесь что.
Это почти как снова быть ребенком, пробираться по большому дому с тарелками в руках, высматривая любые признаки присутствия Джианы и ее определенного неодобрения. Я веду Сашу по коридору в одну из комнат, открываю дверь и позволяю ей войти первой.
— Это небольшой кинозал — объясняю я ей. — Что-то вроде кабинета. Основной зал больше похож на реальный кинотеатр, огромный экран, столы и откидывающиеся сиденья. Этот немного уютнее.
Когда я включаю свет, Саша оглядывает комнату и качает головой, оценивая происходящее. Здесь есть огромный секционный диван с дополнительными элементами, которые можно сдвинуть в центр, чтобы превратить его в диван-кровать, массивный экран на одной стене с различными консолями, расположенными вокруг него, полки, полные игр и фильмов, и бар в стиле ретро вдоль одной стены.
