который я принёс из магазина. – Это то, что я думаю? – Она вынула оттуда чекушку и потрясла ею.
– Да, это водка. Сорок процентов спирта. Она совсем не похожа на мочу.
Айрис отвинтила пробку, поводила носом над горлышком, словно успела приобрести привычку принюхиваться ко всему земному.
– Многообещающе, – произнесла она и приложила горлышко бутылки к губам.
Айрис не остановилась, пока не осушила бутылку. Меня корёжило при виде того, как девушка пьёт крепкий напиток. Она выдохнула мне в лицо спиртным духом и вернула пустую бутылку.
– Приятная, не то что на станции, та воняла резиной. – Она разогнула и согнула правую руку, а потом сделала ею незаметный резкий удар. – Вот теперь я понимаю, сила.
– А как спирт связан с искусственными мышцами? – спросил я у Айрис, не заметив на её лице и тени опьянения.
– В теле, с внутренней стороны позвоночника, в грудном отделе вмонтирован гибкий двигатель, раздающий энергию к мышцам и искусственным имплантатам. Топливо заливается через искусственный пищевод, идущий параллельно нормальному. Алкоголь в желудок не попадает.
– А, теперь я понял, почему тебе так не понравилось пиво.
– Вот именно, мы чуть не запороли движок. Не думаю, что здесь есть специалисты, способные его починить.
– А я чуть было не подумал, что у тебя проблемы с алкоголизмом, – усмехнулся я, вспомнив про свои опасения.
– Проблемы? – Айрис засмеялась. – Я была бы рада разменять все свои проблемы на алкоголизм. Одна забота – бухнуть. С нашей-то медициной и не сопьёшься толком, восстановят.
– Да уж, здорово. А с нашей лучше не болеть. – Иногда я сам себе напоминал нудящего старика. – Пойду поставлю чайник, поужинаем чайком с печеньками.
Я потряс перед Айрис пакетом с курабье. Она ловко выхватила его у меня из рук и, разорвав, вынула печенье. Обнюхала его со всех сторон, постанывая от удовольствия, затем откусила.
– Ум-м, какое оно вкусное! – Айрис закрыла глаза, сконцентрировавшись на ощущениях вкусовых рецепторов. – Как это у вас получается так вкусно готовить?
– Судя по тому, как строго регламентирована ваша жизнь, то и рецептов приготовления еды это тоже коснулось. Безопасно, питательно, но безвкусно. Еда должна удовлетворять организм калориями, питательными веществами и микроэлементами. Всё, что относится к эстетической стороне питания, вызывает потребность в наслаждении едой и далее приводит к чревоугодию, что есть смертный грех. У нас грешить не возбраняется, – подытожил я своё предположение насчёт разницы в наших кухнях.
– Так и есть, – согласилась моя гостья. – Безвкусная жизнь с безвкусными радостями. Да за такое на моей станции и убить не жалко.
Айрис повертела печеньку в руках, глядя на неё с вожделением. Затем отправила её в рот, прижала губами и медленно откусила. Проделывала она это всё с какой-то эротической грацией и звуками, от которых мне становилось жарко. Наш ужин совсем не походил на чаепитие, больше на какую-то прелюдию к соитию, но только в моём воображении.
Из всего кулька я успел съесть только три печенья, остальное досталось Айрис. Она трижды наливала себе чай, ревностно следя через плечо за тем, чтобы я не объел её. Мне было смешно наблюдать, что она относится к такой простой вещи, как к невероятной ценности.
– Если начать контрабанду этого печенья на нашу станцию, то можно запросто подкупить людей, которые имеют особый доступ к настройкам системы социальной ответственности, и поднять мне уровень. – На губах и подбородке Айрис налипли крошки. Она печально посмотрела на пустой пакетик. – А завтра будут ещё такие же? – спросила она меня с надеждой.
– Я… я не собирался. – Мне показалось это наглостью. – Если я не буду экономить, то нам придётся голодать перед зарплатой несколько дней.
– Вот дерьмо, – Айрис легонько стукнула кулаком по столу. – Завтра с утра начнём думать, как добыть денег. Хватит идти на поводу у власти, ограничивающей тебя в них.
– Она меня не ограничивала. Моя зарплата – это мой выбор, – признался я.
– Да? – удивилась она. – Значит, завтра будем выбирать из других вариантов.
Моя интуиция подсказывала мне, что человек с сомнительной репутацией вряд ли найдёт хоть один легальный вариант, который сможет кардинально поменять моё материальное положение.
– Спасибо, но я пока не готов менять работу. Я там на хорошем счету, ни опозданий, ни прогулов, к тому же мне обещали вскоре поднять зарплату.
– У-у-у, я прямо чувствую в тебе законопослушного гражданина станции, который всю жизнь ждёт, что станет лучше. Тоска зелёная. Я тебе сказала, завтра начнём думать, как добыть денег.
– Заработать, – поправил её я, потому что слово «добыть» показалось мне слишком преступным.
– Хорошо, – согласилась она. – Заработать. Спасибо за ужин, Гордей. Я чувствую, как каждая клетка моего организма бьётся в гастрономическом экстазе. Пойду погляжу телевизор. Я там про бабу одну смотрела. Она дура, конечно, неудачница и слишком доверчивая, но мне интересно, чем эта история закончится.
– Она закончится хорошо, когда у сценаристов иссякнут идеи, а у продюсеров деньги.
– Опять деньги. Да что у вас, всё в них упирается? – Айрис ушла в гостиную, плюхнулась на диван и включила телевизор.
Я убрал со стола, зачем-то заглянул в пустой холодильник, после чего решил, что лучший способ не думать о голоде – это уснуть пораньше. Прежде чем уйти в спальню, я из вежливости решил минут пять посидеть перед телевизором. Айрис не удостоила меня взглядом, когда я присел на диван. Она была полностью поглощена событиями, развивающимися на экране. Возможно, дешёвый сериал был таким же аппетитным зрелищем, против тех развлечений, которыми баловали зрителей на их станции.
Айрис сидела, положив стопу правой ноги на коленку левой, открыв моему взору ноги до самого основания. Их совершенная форма привлекала меня намного сильнее фильма. Невольно я задерживал на них взгляд дольше, чем это было нужно. Мне казалось, что она не замечает этого, увлёкшись происходящим на экране. В какой-то момент Айрис медленно повернулась в мою сторону, одним взглядом давая понять, что она всё видит и не очень одобряет мою озабоченность.
– Я спать. – В лицо ударила краска. – Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Айрис сделала намеренное ударение на первом слове.
Мне сразу вспомнилась басня Крылова про лисицу и сыр. Видеть сыр так близко и не иметь возможности его съесть… Перед тем, как лечь спать, я принял душ, сделав воду прохладнее, чем обычно, чтобы хоть немного успокоиться. После душа расправил кровать и забрался под одеяло. Уснуть, зная, что рядом находится девушка невероятной красоты – испытание не из лёгких. Я ворочался с боку на бок, скрипя кроватью.
Прошёл, наверное, целый час в бесплодных попытках отдаться Морфею. Айрис выключила телевизор и тоже пошла в
