сказал:
– Поднимись.
Снова отвесив земной поклон, я поднялась на ноги. Пристально глядя на меня, император мягко произнес:
– Ты так хорошо объяснила всю суть. Если в будущем появится необходимость, сумеешь ли ты сама последовать своему совету и, забыв о том, чего не можешь получить, дорожить тем, что у тебя есть?
Я резко вскинула голову, но, наткнувшись на его проницательный взгляд, вновь торопливо опустила ее.
– Недостойная не знает, – ответила я после короткого молчания.
Его Величество тихо вздохнул и ласково сказал:
– Ступай.
Озадаченная, я покинула зал. В моей голове эхом отзывались слова императора Канси: «Если в будущем появится необходимость, сумеешь ли ты сама последовать своему совету и, забыв о том, чего не можешь получить, дорожить тем, что у тебя есть?» Что он имел в виду? Что, по его мнению, я не могу получить, а что могу?
Все в том же подавленном состоянии я добрела до наружной галереи. Посмотрела на окружавшие меня высокие стены, создававшие ощущение тесноты и скованности, а затем, запрокинув голову, – в бескрайние распахнутые небеса, яркие, синие. Казалось, они так близко, протяни руку – и сможешь коснуться. Я зачарованно подняла руку, но ничего не произошло. Только неуловимый ветерок скользнул между пальцами.
– Жоси.
Я отупело взглянула на холодное лицо восьмого принца и долго смотрела так, прежде чем осознала, что он звал меня. Слабо улыбнувшись, я сказала:
– Там нет ничего, кроме ветра.
Восьмой принц встревоженно застыл.
– Жоси, что с тобой? – изумленно спросил четырнадцатый принц.
Не успела я ответить, как вдруг он и восьмой принц поклонились кому-то за моей спиной, и восьмой с улыбкой произнес:
– Четвертый брат еще не покидал дворец?
Обернувшись, я увидела медленно приближающихся к нам четвертого и тринадцатого принцев.
Также с улыбкой поприветствовав восьмого принца, тринадцатый сказал:
– Мы с четвертым братом подумали, что нам следует навестить госпожу супругу Дэ, и после этого сразу вернулись сюда. Почему же и восьмой брат еще не покидал дворец?
– Я внезапно вспомнил, что Жолань попросила меня кое о чем узнать у Жоси, поэтому задержался, – улыбаясь, отозвался восьмой принц, а затем, переведя взгляд на меня, мягко произнес: – Жоси, чем дальше, тем меньше ты соблюдаешь приличия. Забыла о приветствии?
Я занервничала и, поклонившись четвертому и тринадцатому принцам, сказала:
– Недостойная уже долго стоит здесь, ей следует вернуться на службу.
Согнувшись, я молча ждала, но никто не произносил ни слова. Тогда я умоляюще вскинула глаза на четвертого принца, и тот с каменным лицом махнул рукой:
– Ступай.
И я тут же скрылась за дверью.
Вчера я не спала всю ночь, снова и снова повторяя про себя слова императора Канси. Я осознавала, что неспособна понять их смысл, но ничего не могла с собой поделать и думала, думала, думала. Сегодня я должна была прислуживать все утро. С трудом дотянув до окончания службы, вернулась к себе и с тяжелой головой рухнула на постель. Заснуть мне, впрочем, не удалось, вдобавок я почувствовала головокружение. Пришлось встать с кровати.
Некоторое время я сидела за столом, бездумно глядя в стену, а затем разложила перед собой бумагу, растерла тушь и принялась упражняться в каллиграфии. По-прежнему пытаясь подражать почерку четвертого принца, я иероглиф за иероглифом выводила строки: «Я часто дохожу до той стремнины, где в вышине рождается река. Присяду и смотрю, как из долины волнистые восходят облака…» Занятие всегда помогало мне успокоиться, но сегодня этот способ не сработал. Уже дважды переписала стихотворение, но в мыслях по-прежнему царил сумбур.
Опустив голову, я продолжала писать, когда вдруг услышала скрип створок ворот. Подняла голову на звук – и в распахнутое окно увидела, как во двор, толкнув ворота, вошел четвертый принц.
Я отложила кисть и несколько мгновений сидела неподвижно. Затем, резко опомнившись, торопливо схватила листы и сжала их в руке.
– Что ты пишешь? – поинтересовался он, подойдя к столу.
– Ничего, – ответила я, – просто упражняюсь в каллиграфии.
Опустившись на стоящий рядом стул, принц протянул:
– Упражняешься так усердно?
С этими словами он схватил меня за руку и потянул на себя. Потом, выдернув из моей ладони смятые листы, развернул один и стал рассматривать его.
Мне было очень неловко, и я сконфуженно произнесла:
– Совсем некрасиво, да?
Некоторое время четвертый принц пристально смотрел на меня, а затем сказал:
– Ты, наверное, много тренировалась?
– Угу, – тихо отозвалась я.
– Место, в которое тебя вчера ударили, еще болит? – спросил он.
Я покачала головой:
– Это был слабенький толчок, вовсе не настоящий удар.
Принц немного помолчал, а затем вдруг спросил:
– Жоси, ты можешь кое-что пообещать мне?
– Что?
– С этого момента больше никогда не лги мне, – медленно проговорил он. – Мы с тобой одинаковы: оба предпочитаем пусть горькую, но правду.
– Тогда ты можешь тоже пообещать никогда не лгать мне? – спросила я после короткого молчания.
– Все подсчитываешь и никому не даешь поблажек, – вздохнул принц. – Что же ты не потребовала у десятого брата рассчитаться, когда он тебя пнул? А тот раз, когда ты под угрозой лишения головы бросилась защищать четырнадцатого брата, тоже занесла в мысленную книгу учета?
Я засмеялась:
– Я требую рассчитаться только в случае, если имею дело с умными людьми. С дураками я сама становлюсь дурочкой.
Четвертый принц хмыкнул, а затем поинтересовался:
– Если я дам обещание, ты тоже пообещаешь?
Я, улыбаясь, кивнула, и он произнес:
– Обещаю.
Я пораженно уставилась на него, а он в ответ невозмутимо взглянул на меня.
– Почему? – спросила я.
– Да так, – сказал он. – Просто думаю, что это правильно.
Я ненадолго задумалась, а затем спросила:
– Но как же быть, если есть вещи, о которых я не хочу говорить?
– Ты можешь прямо сказать мне, что не желаешь говорить, – ответил принц после недолгого раздумья. – Но не заговаривай мне зубы ложью.
Несколько мгновений я сидела неподвижно, а потом резко произнесла, улыбаясь:
– Тогда я хочу кое о чем спросить тебя. Можешь не отвечать.
С этими словами я знаком попросила его протянуть мне руку. Водя пальцем по его ладони, я медленно написала сначала иероглиф «императорский», а затем – «трон». Дописав, я подняла брови и с улыбкой покосилась на четвертого принца.
– Ты жаждешь этого? – спросила я и, немного помолчав, с улыбкой добавила: – Можешь не отвечать.
Мое лицо сияло, но внутри я была очень напряжена, ведь знала, что его ответ способен многое изменить. Я боялась, что он ответит «нет», и еще больше боялась, что он скажет «да».
Принц медленно убрал ладонь.
