только на род Иргэн Гьоро, но и на несколько других. С другой стороны, он совершенно не подходит на роль нового главы, в отличие от молодого господина Цзоина. Самое же важное то, что мать господина Цзоина низкого происхождения и она не сможет обеспечить ему никакой поддержки. Поэтому после того как молодой господин Цзоин станет новым главой, ему, несмотря на поддержку рода Суван Гувалгия, придется столкнуться с тем, что в его родном роду старший брат имеет большее влияние, а значит, они будут сдерживать друг друга. Зная это, царственный отец, конечно, дал молчаливое согласие на то, чтобы молодой господин Цзоин вступил в борьбу за место главы.
– Все это слишком сложно, – со вздохом отозвалась я. – Если мы продолжим, то придется вспомнить все родственные связи восьми великих монгольских родов и историю их отношений, а также их внутренние и внешние распри. Мне достаточно лишь примерно понимать ситуацию и знать, что для Миньминь гораздо лучше было стать женой молодого господина Цзоина, а не тринадцатого принца. В данных обстоятельствах Его Величество поступил не только согласно желанию господина Суван Гувалгия, за что тот был безмерно благодарен, но и согласно собственным замыслам. Почему бы и нет?
Четвертый принц слегка усмехнулся и промолчал.
Я склонила голову набок, припоминая тот день, и вдруг, не выдержав, с хохотом рухнула на стол.
– Его Величество же не смогут ввести в заблуждение? – смеясь, спросила я принца. – Много лет назад люди говорили, что мне нравится десятый принц, теперь же уверены, что я влюблена в тринадцатого.
– Я всегда сомневался в том, что тебе может нравиться десятый брат, – покачал он головой. – Но недоумевал, поняв, что ты равнодушна к тринадцатому брату.
Я подмигнула ему и насмешливо произнесла:
– Родной брат всегда лучше всех.
Едва произнеся эти слова, я осознала, что моя фраза прозвучала не совсем корректно. Четвертый принц покосился на меня и ничего не ответил.
Опустившись грудью на стол, я ненадолго задумалась, после чего тихо спросила:
– Той фразой Его Величество хотел сказать, чтобы я следовала своим желаниям или же нет?
– Жоси, царственный отец, без сомнений, горячо любит тебя, – с улыбкой ответил принц. – Судя по тому, как ты описала его тон и выражение лица, отец колеблется, не может принять решение, как с тобой поступить, и он готов считаться с твоими желаниями.
Я опустила голову к поверхности стола, пряча лицо под сложенными руками, и глухо спросила:
– Тогда в будущем Его Величество даст свое согласие?
Он долго молчал. Когда я начала недоумевать, раздался его насмешливый голос:
– Все-таки ты умеешь краснеть.
– Ничего я не краснею! – отозвалась я.
– Нет? – улыбнулся четвертый принц. – Тогда почему у тебя красные уши?
Мое лицо краснело все сильнее, поэтому я продолжала молча лежать на столе, не осмеливаясь снова подать голос.
– Когда затихнут отголоски событий, связанных с наследным принцем, я сразу же пойду к царственному отцу и расскажу ему о том, что мы с тобой полюбили друг друга, – улыбаясь, проговорил он. – Когда отец спросит тебя, ты также должна будешь обо всем ему поведать. Учитывая, как отец относится к нам, он наверняка удовлетворит нашу просьбу.
Пока я молча лежала на столе, погруженная в раздумья, рука четвертого принца легонько опустилась мне на макушку.
– Тебе не нужно думать и переживать обо всем этом, – мягко произнес он. – Я уже обо всем подумал. Твой брак станет хлопотным делом, но я не борюсь за трон и не гонюсь за выгодой для себя, а если я не буду иметь к борьбе за престол никакого отношения, то царственный отец, всегда относившийся к своим детям с добротой, станет любить меня еще больше. Кроме того, он болеет душой за тебя. Уверен, он окажет нам всяческое содействие. Если тебе нечем заняться, подумай о чем-нибудь интересном.
– О чем, например? – озадаченно поинтересовалась я.
– Например, о том, что ты будешь петь на моем следующем дне рождения, – с улыбкой ответил он. – Или о том, какой танец станцуешь для меня, когда мы в будущем поедем за Великую стену.
Я засмеялась.
– Раз господин велел, разве может недостойная не повиноваться?
Внезапно в ворота дважды постучали, и я испуганно вскочила со стула.
– И чего ты такая несдержанная? – вздохнул четвертый принц. – Разве это нечто из ряда вон выходящее, что нужно так пугаться? Я ведь посещаю тебя не впервые.
Повысив голос, я спросила:
– Кто там?
– Ваш покорный слуга Фан Хэ.
Я торопливо захлопнула окно, а когда вышла из комнаты, закрыла и дверь. Отперев ворота, я заслонила собой проем и спросила, понизив голос:
– В чем дело?
Поприветствовав меня, Фан Хэ передал мне лекарство и ответил, также стараясь говорить тише:
– Меня послал четырнадцатый господин. Внутри ясно написано, как следует его принимать.
Почувствовав облегчение, я с улыбкой забрала у него лекарство. Попрощавшись, Фан Хэ тут же развернулся и ушел. Со снадобьем в руке я заперла ворота и вернулась в комнату, где положила его на стол, а затем снова распахнула окно.
Четвертый принц бросил на лежащее на столе лекарство равнодушный взгляд.
– Это прислал тебе четырнадцатый брат?
Поскольку моя совесть была чиста, я честно ответила:
– Угу.
Ничего не сказав, он встал из-за стола.
– Тебе пора? – спросила я.
Четвертый принц кивнул, а затем произнес:
– С того дня, как наследный принц попросил твоей руки, ты была сама не своя. Только недавно тебе стало спокойнее, но царственный отец одной лишь фразой вновь вывел тебя из равновесия. Боюсь, в будущем трудностей будет не меньше. Так ты собираешься им противостоять? Чем сильнее внутренний страх, тем большее внешнее спокойствие следует проявлять. Другие люди, не в силах увидеть суть, не осмелятся действовать. Есть ли здравое зерно в том, чтобы изнывать от беспокойства и тем самым выдавать себя с головой?
Закусив губу, я кивнула:
– Запомню.
– Мне пора, – сказал принц.
– Хорошо, – отозвалась я с легкой улыбкой.
Он быстро схватил со стола один из исписанных мной листов. Опомнившись, я взмахнула рукой, собираясь отнять его, но тот уже оказался у принца в рукаве.
– Оставлю у себя это свидетельство. Посмотрим в будущем, продвинешься ли ты в каллиграфии.
С этими словами четвертый принц вышел на улицу. Я стояла у окна и наблюдала, как он, подойдя к воротам, протянул руку, чтобы открыть створку, затем обернулся, бросил на меня короткий взгляд и ушел, прикрыв за собой ворота.
Я довольно долго стояла у окна, а потом медленно опустилась на стул. Мне вдруг показалось, что комната стала необычно тихой и пустой.
