всякую видимость вежливости… говоря от имени Лиама и Солейл.
Дайн побледнел и отвел взгляд, после чего вернулся на свое место во главе нашего отряда.
Взгляд Ксейдена на мгновение встретился с моим, после чего командир направился во главу Четвертого крыла.
Я должна была догадаться, что удар по гордости Даина – то еще зрелище. Кадеты переместились, освобождая место для нас с Имоджен, и тут я увидела своих друзей. И почувствовала, что кожа на щеках уже за малым не горит от стыда.
– Это было… интересно, – прошептала мне Рианнон. Глаза ее были красные и опухшие.
– Это было горячо, – прокомментировала Надин, стоявшая рядом с Сойером.
– Любовные треугольники могут быть такими ужасно… неловкими, ты не находишь? – спросила Имоджен.
Я бросила на нее убийственный взгляд: как она могла согласиться с намеком – то есть даже не намеком – Ксейдена? Но она лишь беззастенчиво пожала плечами.
– Боги, как я по вам скучала. – Голубая полоска в коротких светлых кудряшках Квинн качнулась, когда она задела плечом Имоджен. – Военные игры – отстой. Вы не так уж много пропустили.
Капитан Фитцгиббонс снова вышел на помост, и пот ручьями стекал по его лицу, когда он продолжил с того самого места… на котором мы его прервали.
– Пока семнадцать, – прошептала Рианнон.
Последнее испытание на Военных играх всегда смертельно опасно, и только сильнейшие всадники доживают до дня выпуска… Но Лиам был сильнейшим в нашем году, и это его не спасло.
– Солейл Телери. Лиам Майри, – возвестил капитан Фитцгиббонс.
Я с трудом заставляла себя дышать и боролась с жжением в глазах, а остальные имена будто слились в единое целое, пока писец не закончил список, отдавая души умерших Малеку.
Никто из нас не плакал.
Комендант Панчек прокашлялся, и, хотя не было необходимости магически усиливать голос – за последний год нас стало гораздо меньше, чем в начале прошлой осени, – он, кажется, не смог удержаться.
– Кроме воинских похвал, для всадников нет слов похвалы. Наша награда за хорошо выполненную работу – право дожить до распределения на воинскую службу, дожить до следующего звания. В соответствии с нашими традициями и стандартами, те из вас, кто закончил третий год обучения, теперь произведены в лейтенанты армии Наварры. Выйдите вперед, когда назовут ваше имя, чтобы получить приказ. Утром вы отправитесь на действительную службу.
Третьекурсников вызывали по секциям, начиная с Первого крыла, и каждый получил бумаги с назначением, прежде чем покинуть двор.
– Как-то не очень… эффектно, – прошептал Ридок сбоку от меня, заслужив угрожающий взгляд от Даина, который стоял на два ряда впереди.
Да пошел он.
– Просто хочу сказать, что за три года жизни в этом месте надо бы выдавать пожизненный запас эля. А еще закатить вечеринку такую охуенную, что наутро никто ничего не помнил бы, – пожал Ридок плечами.
– Вечером еще погуляем, – сказала Квинн. – Что они там пишут, кстати? Кого-то… забыли?
– Распределяют третьекурсников, которых считали мертвыми, – пояснил Хитон из заднего ряда.
– Как ты думаешь, кто будет нашим новым командиром крыла? – прошептала Надин у меня за спиной.
– Аура Бейнхэвен, – ответила Рианнон. – Она отлично показала себя на Военных играх, и Второе крыло победило. Но и Аэтос неплохо справился на месте Риорсона.
Тем временем вызвали Хитона и Эмери.
Я смотрела на все это, вспоминая тех, кто начинал с нами учебный год, но так и не закончил его. Первокурсников, которые теперь либо похоронены у подножия Басгиата в бесконечных рядах камней, либо их тела забрали домой, чтобы упокоить. Второкурсников, которые никогда не увидят третьей звезды на своих плечах. Третьекурсников, как Солейл, которые были уверены, что окончат академию, но пали на последнем шаге.
Может быть, это место и есть то, чем назвал его грифоний всадник – фабрика смерти.
– Ксейден Риорсон, – громко объявил комендант, и мой пульс подскочил, когда Ксейден шагнул вперед, чтобы получить распределение. Последний третьекурсник в строю.
Тошнота подступила к горлу, живот скрутило, и я покачнулась. К утру он уйдет. Уйдет. Тщетно уговаривая себя, что я буду видеть его раз в несколько дней из-за брачных уз Тэйрна и Сгаэль, я не могла унять панику, заставляющую дышать все чаще и чаще. Его не будет здесь. Ни на матах для поединков, там, где он тренировал меня и заставлял быть лучше. Ни на боевом инструктаже. Ни на летном поле.
Наверное, я должна была бы радоваться этому, но никак не получалось.
Панчек снова занял свое место на трибуне и провел ладонями по аккуратным линиям мундира, как бы разглаживая его.
«Я найду тебя, прежде чем уйду». Голос Ксейдена пробился сквозь мой щит и кружащиеся мысли, а затем исчез, когда Ксейден вышел со двора и направился в сторону жилых корпусов.
По крайней мере, мы сможем попрощаться. Или поссориться на прощание. Неважно.
– Поздравляю новых лейтенантов, – проговорил Панчек. – Остальные должны явиться на вещевой склад, чтобы сменить форму и получить новые нашивки. С этого момента второй курс становится третьим, а первый – вторым, со всеми вытекающими отсюда привилегиями. Новые назначения будут вывешены сегодня вечером в общежитии. Вы свободны.
Во дворе раздался общий громкий рев, и меня тут же обнял Ридок, потом Сойер, потом Рианнон и даже Надин.
Мы сделали это. Мы официально стали второкурсниками.
Из одиннадцати первогодок, которые пришли в наш отряд в течение курса – как до, так и после Молотьбы, – остались только мы пятеро.
Пока еще пятеро.
Глава 5
После смерти троих заключенных во время допросов, проводимых майором Бертоном Варришем, майор Варриш, по мнению командования, должен быть уволен в запас вплоть до дальнейших распоряжений.
Депеша генералу Мельгрену от подполковника Дегренси, форпост Сэмарра
Всадники гуляют с тем же размахом, с каким сражаются. А во время сражений нам приходится порой охуительно сложно.
К вечеру, когда солнце начало садиться, в зале собраний воцарилось такое буйство, какого я еще не видела. Все собрались вокруг столов – или, в случае Второго крыла, на столах, – заставленных блюдами с едой и кувшинами со сладким вином, пенистым элем и лавандовым лимонадом, в котором явно присутствовала доля дистиллированного спирта.
Только стол на помосте пустовал. В этот момент в зале не было ни командиров крыльев, ни командиров секций, ни даже командиров отрядов. Если не считать звезд на плечах, обозначающих годы службы в Басгиате, все мы сегодня были равны, даже новоиспеченные лейтенанты.
В голове у меня катался приятный гул, вызванный лимонадом и двумя серебряными звездами на плече.
– Шантара? – подняв брови, спросила Рианнон, наклоняясь вперед, чтобы посмотреть мимо меня на Ридока, который сидел по другую сторону. – Из всех привилегий, которые дает второй курс, ты с нетерпением ждешь именно этого? Это всего лишь слухи.
Деревня, снабжающая Басгиат, всегда была открыта для второкурсников из квадрантов целителей, писцов и пехоты, но не для всадников. Нам запретили там появляться еще десять лет назад, после того как в результате драки сгорел местный бар.
– Я просто говорю, что слышал. Они наконец отменяют запрет, и это прекрасно, а то мы за год уже перетрахались тут все со всеми, – заявил Ридок, широко обводя кружкой зал. – Так что я с нетерпением жду даже тени возможности проводить в Шантаре вечерок-другой в неделю.
Надин усмехнулась, сверкнула глазами и перекинула через плечо фиолетовые волосы, чтобы они не попали в кувшин с вином. Потом наклонилась через стол, чтобы чокнуться кружкой с Ридоком.
– Да уж, да уж… Здесь все становится слегка… – Она сморщила носик пуговичкой и посмотрела мимо Сойера на другие отряды в нашем крыле, – знакомо. Готова поспорить, что к третьему курсу это будет казаться прямо-таки кровосмесительством.
Мы все рассмеялись, и никто из нас не упомянул об очевидном. По статистике, треть кадетов нашего года не доживет до третьего курса, но сейчас мы были Железным отрядом: мы потеряли меньше всех курсантов между парапетом и Полосой. И поэтому я предпочитала думать сегодня позитивно и буду так думать еще пять дней и ночей – в это время нашей единственной обязанностью будет подготовка к прибытию первокурсников.
Рианнон сунула одну из своих косичек себе под нос и нахмурила брови, передразнивая Панчека:
– Вы же знаете, что поездки в Шантару предназначены только для поклонения богам, кадет.
– Эй, я никогда не говорил, что не загляну в храм
