Зазвонил мобильный Трея, и Хендрикс немного засуетился, но, к счастью, не проснулся.
— Привет, — приветствовал Трей звонившего.
Благодаря своему улучшенному слуху перевёртыша, Доминик узнал голос Гейба, брата Джейми, на другом конце провода, но он не смог разобрать слов.
Лицо Трея посуровело. Не закончив разговор, он обратился к Доминику.
— У тебя посетитель, но я не уверен, что тебя понравится, кто это.
— Эммет Пирсон? — Доминик ожидал именно этого.
— Нет. Розмари Пирсон.
Доминик выругался себе под нос.
Рони облизнула передние зубы.
— Эта сука либо напористая, либо глупая.
— Я склоняюсь к сумасшествию, — сказал Трей. Его взгляд вернулся к Доминику. — Если ты хочешь услышать, чего она хочет, я попрошу Гейба передать ей, чтобы она подождала за воротами.
— Я поговорю с ней, — сказал Доминик, осторожно передавая Хендрикса обратно Джейми.
— Нужна компания? — спросил его Маркус.
Встав, Доминик покачал головой. Это была его ошибка.
— Я разберусь с ней.
Он прошёл через сеть туннелей из песчаника, вышел через главную дверь и спустился по ступеням, высеченным в скале. Древнее пещерное жилище располагалось глубоко на их территории, в окружении лесов и гор. С годами она все больше модернизировалась, и в ней с комфортом разместились все члены его стаи.
Лёгкий ветерок освежал его, когда он пробегал трусцой по лабиринту диких кустарников и выветрившихся деревьев, пугая мелких животных, которые затем убегали в подлесок. Звуки щебетания птиц, трепетания крыльев и поскрипывания ветвей были такими же успокаивающими, как ароматы сосны, полевых цветов и нагретой солнцем земли. Но ничто не уменьшало его раздражения.
Прибыв в будку охраны, он кивнул Гейбу и спросил:
— Она доставляла тебе какие-нибудь неприятности?
— Нет, она вежливо спросила о тебе, — сказал Гейб. — Когда я сказал, что ты скоро спустишься, она не жаловалась, что я её не пропускаю, но и не выглядела довольной.
Подойдя к кованым железным воротам, Доминик приоткрыл их ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, а затем направился к водительскому сиденью Volvo. Его волк щёлкнул зубами, когда Розмари опустила окно, её улыбка была застенчивой и неуверенной.
Благодаря своим гладким светлым волосам, фигуре, напоминающей песочные часы, и великолепным длинным ногам она легко привлекла внимание Доминика. Когда они встретились, он ясно дал понять, что не ищет ничего, кроме секса на одну ночь, и её это устраивало. Или, по крайней мере, казалось, что её это устраивало. Доминик узнал, что Розмари очень хороша в актёрском мастерстве.
— Привет. — Она взглянула на ворота. — Мы можем поговорить? Пожалуйста?
Она была под кайфом, если думала, что он когда-либо позволит ей находиться на своей территории. Он расставил ноги и скрестил руки.
— У тебя есть две минуты, так что говори.
Она поморщилась.
— Я вижу, что ты зол. Мне жаль, если мой отец…
— Это не из-за твоего отца. Это из-за тебя. Ты солгала ему. Ты наплела ему сказку о наших отношениях.
— Я не сказала ему, что это был роман на одну ночь по двум причинам. Во-первых, он был бы разочарован во мне. Во-вторых, он мог бы попытаться отомстить за меня. Временами он может быть мстительным, и я не хотела, чтобы он создавал проблемы твоей стае.
— Почему я вообще стал темой разговора между вами?
— Я упомянула ему, что, по-моему, создание пары с перевёртышем может быть тем, что нужно моей волчице и мне. Он согласился со мной и спросил, знаю ли я каких-нибудь перевёртышей. Я рассказала ему о тебе, но я не думала, что он пойдёт к тебе и сделает такое предложение. Клянусь, я ему не говорила это делать.
Она могла клясться сколько угодно — Доминик на это не купился. Он склонил голову набок.
— Ты действительно думаешь, что чувствуешь внутри себя волчицу?
— Я знаю, что чувствую, Доминик. — Розмари прижала кулак к груди. — Я чувствую её. Она спит, но она здесь. Если бы я создала пару с перевёртышем, если бы у неё была своя пара, я думаю, она проснулась бы ради него и его животного.
Доминик покачал головой, до мозга костей уверенный, что она ошибается. Возможно, это была фантазия, которую она придумала в детстве, потому что это утешало её, точно так же, как ребёнок может выдумать воображаемого друга. Но было чертовски странно, что Розмари дала волю этой фантазии.
— Как я сказал твоему отцу, если бы внутри тебя была волчица, я бы почувствовала её. Мой волк почувствовал бы её. Там ничего нет, Розмари. Прости, но это правда.
Её взгляд посуровел.
— Как я уже сказала, она спит.
— Я бы все ещё чувствовал её.
— Ты ошибаешься. — Руки Розмари так крепко сжали руль, что костяшки пальцев побелели. — Все, что мне нужно, — это создать пару с перевёртышем. Она вынырнет, чтобы побыть с его животным. Так и будет.
Лихорадочный блеск в её глазах сказал ему, что ему не удастся убедить её даже предположить, что она могла ошибаться.
Он отступил на несколько шагов.
— Если ты хочешь в это верить, прекрасно, но не впутывай меня в это.
— Доминик, подожди. Послушай, я знаю, ты не хочешь, чтобы тебя связывали…
Ощетинившись, он успокоился.
— Ты ничего не знаешь о том, чего я хочу.
Она усмехнулась.
— Да ладно, Доминик, ты относишься к женщинам так, словно они вымирающее поколение. Людей часто осуждают за то, что они хотят быть одинокими, но если это делает их счастливыми, все должно быть в порядке.
Это был аргумент, который он сам много раз приводил другим, критиковавшим его образ жизни. И все же, когда он услышал это от Розмари, это прозвучало слабо.
— Если ты хочешь навсегда остаться одиноким, это твой выбор. Но ты наверняка хочешь детей, Доминик. Ты наверняка хочешь ребёнка, которого сможешь любить, учить и делить с ним своего волка. Он наверняка этого хочет.
На самом деле, только когда Розмари вложила ему в голову идею, Доминик понял, как сильно он действительно хочет детей. Он никогда не думал об этом раньше, в основном потому, что его интересовало настоящее, и он не был тем, кто слишком много думает о том, что ждёт его в будущем.
— Я могу дать тебе именно то, что ты хочешь — ты можешь завести ребёнка, не вступая в отношения. Если мы создадим пару, то сможем закончить это, как только я забеременею. Ты можешь возобновить холостяцкую жизнь, если это то, чего ты хочешь. Это сработало бы для нас обоих, Доминик.
Его волк отпрянул при мысли о том, чтобы иметь ещё что-то общее с этой женщиной, не говоря уже о том, чтобы завести с ней щенка.
— Я не знаю, что, по-твоему, ты знаешь о парных узах, но я предполагаю, что ты такая же невежественная, как и твой отец. Связь образуется не только потому, что ты этого хочешь.
— Но я…
— Между парой должны быть такие эмоции, как уважение и доверие. Не может быть секретов, страхов или барьеров. Они должны быть полностью открыты другому человеку. И ты не сможешь просто уйти от связи, если она возникнет. Не без серьёзных последствий, которые могут разрушить несколько жизней. Так что нет, это не сработает ни для кого из нас.
Её губы сжались.
— Возможно, мы сейчас не любим друг друга, но это не значит, что мы не сможем сделать это в будущем. Нам просто нужно найти время, чтобы узнать…
— Что нам нужно, так это идти разными путями. — Закончив тратить время на это дерьмо, Доминик повернулся к ней спиной и направился к воротам.
— Есть и другие перевёртыши, Розмари. Поговори с ними, сделай им своё предложение.
Они сказали бы ей то же самое, и тогда, возможно, она поняла бы, что писает на ветер.
— Ты не захочешь уходить от меня, Доминик.
Проходя через ворота, он оглянулся на неё.
— О?
Она облизнула губы.
— Я не хотела тебе этого говорить, потому что боялась, что ты взбесишься. Когда я рядом с тобой, клянусь, я чувствую, как моя волчица начинает шевелиться. Не совсем просыпаться. Но… ты как будто нарушаешь её сон. Как будто ты облегчаешь этот сон. Может быть, мы истинная пара.
