У улицы, которая до прихода советской власти называлась Вороньей, в советские времена было очень странное название - Тулинская, и это название означало вот что: фамилией Тулин Владимир Ильич подписал одну или две статьи в «Искре», и, переименовывая Воронью в Тулинскую, Моссовет как бы давал улице не новое имя, а псевдоним - то есть на самом деле она была, конечно, Ленинской, но, чтоб не путали, стала Тулинской.
Поскольку такая логическая конструкция и в лучшие годы выглядела не вполне очевидной, улица Тулинская была переименована постсоветской властью практически сразу же после избрания мэром Москвы Гавриила Попова, хотя улиц за пределами Садового кольца великая топонимическая реформа 1990-1993 годов не касалась.
Возвращать дореволюционное название улице почему-то не стали, назвали ее по-новому, но с намеком на историческую преемственность - улица Сергия Радонежского. Я знаю москвичей, которые всерьез думают, будто это и есть дореволюционное название, и меня поражает глухота этих людей, ведь название-то абсолютно советское, до революции таких названий не было, до революции назвали бы «Сергиевская», а то и «Сергиевка», а «улица Сергия Радонежского» (в рекламных объявлениях часто пишут - «С. Радонежского») - это что-то вроде «трудящиеся улицы Сергия Радонежского вышли на субботник» (они, кстати, и выходят - к таким традициям правительство Москвы относится более трепетно, чем к каким-то другим).
II.
Случай с улицей Сергия Радонежского, впрочем, нетипичен по всем показателям - улиц и площадей, получивших в результате переименования новые имена, в городе буквально единицы: улица Чаянова, бывшая Клемента Готвальда, площадь Европы, бывшая Киевского вокзала, проспект Академика Сахарова, в проекте бывший Новокировским - что еще? Вообще же топонимическая революция, устроенная Гавриилом Поповым и Юрием Лужковым, не предусматривала появления новых названий, потому что властями постсоветской Москвы владело маниакальное стремление вернуть дореволюционные названия даже тем улицам и переулкам, которых до революции просто не было (это не метафора - Нового Арбата, например, на карте Москвы не было никогда, при этом присвоение части бывшего проспекта Калинина этого названия выглядело именно как возвращение исторического имени). Взяли и все оптом переименовали, как того и требовала революционная целесообразность с поправкой на ограниченные возможности городского бюджета.
Понятно, что возвращение на карту Москвы Лубянки и Мясницкой, Рождественки и Коровьего Вала, Большого Каретного и Брюсова переулка было логичным и правильным шагом, и сейчас уже мало кто вспомнит, что такое, например, Большая и Малая Колхозные площади, улица Каляевская или Чернышевского. Но понятно и другое - до сих пор, хотя уже целое поколение выросло, вряд ли найдется в Москве человек, который станет говорить «Триумфальная площадь» (или тем более «Триумфалка») вместо «площадь Маяковского», или «Тверская Застава» вместо «площадь Белорусского вокзала». Ветераны советской элиты и их дети, до сих пор плотно заселяющие нынешний Романов переулок, называют свою улицу по-советски - Грановского и, думаю, будут называть и впредь. До сих пор не все обитатели нынешнего Никитского бульвара смирились с новым названием и до сих пор называют его иногда Суворовским. А уж про Новый Арбат и говорить нечего, Новым Арбатом его, кажется, называют только мигранты-кавказцы, которые почему-то любят тусоваться в кинотеатре «Октябрь», а так - Калининский он и есть Калининский, до сих пор.
III.
Есть, между прочим, и более спорные соображения, которые тоже стоит высказать, но уже в виде гипотез. Для (сужу по частным извозчикам) огромного количества москвичей Дмитровка - это шоссе на севере Москвы, а вовсе не две улочки, параллельные Тверской, и я, например, не уверен, что улицы Пушкина и Чехова стоило заново делать Большой и Малой Дмитровкой соответственно, тем более что - ладно бы эти названия свидетельствовали о чем-то великом и возвышенном, так нет же - всего лишь о том, что эти улицы ведут в Дмитров. Пушкин и Чехов для России значат больше, чем город Дмитров при всем к нему уважении. Стоило ли переименовывать эти улицы?
Нужно ли было переименовывать и улицу Станиславского? Станиславский там жил, там умер, она уже при его жизни называлась улицей Станиславского. Но догма превыше логики - улице вернули, в общем, бессмысленное (по фамилии какого-то забытого домовладельца) название - Леонтьевский переулок, как будто этот кавалеристский бригадир Леонтьев круче Станиславского.
Или проезд Художественного театра, по которому уже лет двести как не проходил ни один камергер - зачем было делать его Камергерским, когда Художественный театр, стоящий в этом переулке, в русскую и мировую историю давно и прочно вошел, а камергер Стрешнев, живший здесь двести лет назад, вполне заслуженно забыт и никому, строго говоря, не нужен
Выскажу и совсем радикальную мысль - главная улица советской Москвы, практически полностью состоящая из сталинской застройки - это в гораздо большей степени улица Горького, чем уничтоженная Лазарем Кагановичем Тверская, и переименование ее в Тверскую было не меньшим насилием над картой Москвы, чем в свое время переименование Тверской в улицу Горького.
IV.
Несколько лет назад, когда в результате теракта погиб первый президент послевоенной Чечни Ахмат Кадыров, и московские власти в обход собственного закона, запрещающего присваивать топонимам имена каких-либо людей раньше, чем через десять лет после их смерти, назвали именем Кадырова новую улицу в Южном Бутове, это почему-то вызвало достаточно массовые протесты патриотически настроенных москвичей. Между тем появление на карте Москвы улицы Кадырова было, может быть, самым осмысленным топонимическим шагом постсоветского руководства столицы. Во-первых, новая улица (надо же ее как-то назвать, правда же?), во-вторых - выдающийся государственный деятель, погибший буквально за Россию при исполнении своих обязанностей. Россия провела две кровопролитные войны за то, чтобы удержать Чечню и установить в ней лояльную Москве власть. Удержала, установила, решающую роль в этом сыграл Кадыров - его память обязательно должна быть увековечена, здесь нет предмета для спора. Более того, присвоение имени Кадырова улицы именно на юге Москвы неожиданно продолжило вполне симпатичную топонимическую традицию, когда улицы целыми кварталами называли в честь городов, находящихся именно в той стороне, в какой (относительно центра Москвы) находится этот район - именно по этому принципу на востоке Москвы появились Камчатская и Хабаровская улицы, на юге - Ставропольская и Краснодарская, на северо-западе - Таллинская, на севере - Таймырская и так далее. Чечня - южный регион, и улица Кадырова - именно на юге, а не на севере, все логично.
V.
Вообще, времена Брежнева и Гришина были периодом наиболее разумной и умеренной топонимической политики. Характерный пример - в середине шестидесятых, когда частью Москвы стал город Бабушкин, возникла необходимость переименовать те его улицы, у которых были аналоги в «материковой» Москве. Среди таких улиц была улица Тургеневская - чтобы ее не путали с Тургеневской площадью в центре, улица была переименована, но переименована не во что-то абстрактное, а в улицу Вешних Вод - и путаницу устранили, и память о Тургеневе не оскорбили. Дожившим до этих времен старомосковским названиям - Сретенке или Петровке, или даже Нижегородской, название которой в те времена звучало достаточно абсурдно, потому что сам Нижний Новгород назывался Горьким - этим названиям в позднесоветские годы ничто не угрожало, и если даже умирал кто-то из статусных советских деятелей, его именем называли не старинную улицу в центре, а какой-нибудь кусочек скучного шоссе или улицу на окраине (проспект Андропова - это часть Пролетарского проспекта, улица Черненко - это улица Красноярская, улица Косыгина - часть Воробьевского шоссе, улица Суслова - часть Аминьевского и так далее). Называть Арбат улицей Пельше никому в голову уже не приходило - времена были не те, и, между прочим, возвращение исторических имен самым знаменитым московским улицам, переименованным при большевиках, началось задолго до Попова и Лужкова - Метростроевская, например, стала Остоженкой еще в 1986 году. Подозреваю, что если бы перестройка удалась, так бы все постепенно и шло - улица Кирова обязательно стала бы вновь Мясницкой, но переименовывать площадь Маяковского в Триумфальную никто не стал бы.
VI.
Но, как известно, все случилось как случилось - к 1994 году дореволюционные названия были возвращены всем улицам, переулкам и площадям в пределах Садового кольца, после чего, видимо, власти Москвы сами пришли в ужас от масштабов содеянного и фактически заморозили дальнейшее топонимическое развитие города - очевидно, в надежде (впрочем, весьма наивной), что эти названия - навсегда, было принято настолько суровое топонимическое законодательство, что теперь, если вдруг возникает необходимость увековечить чье-нибудь имя, не остается другого выхода, кроме как нарушить закон, - так было и с улицей Ахмата Кадырова, и с недавно названной улицей Солженицына. Правила наименования станций метро и вовсе комичны - согласно законам Москвы, назвать новую станцию, например, «Ушаковская» - нельзя, можно только «Бульвар Адмирала Ушакова», потому что станции можно называть только в честь географических объектов, а не людей.
