Зачем? Она права.
3
Обед прошел напряженно, но, к счастью, без эксцессов. Об этом позаботился Тролль. Словно чувствуя состояние гостьи, он пустился в красочный монолог о грязных политических дрязгах в какой-то стране. Об этой стране Линда никогда не слышала. Скорее всего, чуткий гигант только что ее придумал.
Когда он удалился с посудой, запретив девушке двигаться с места, она на секунду запаниковала. Но Энтони плавно перешел к погоде. С благодарностью собеседница подхватила разговор, но к кофе они разработали эту тему настолько, что чуть ли не обсуждали каждую снежинку в отдельности. Как только позволили приличия, Линда извинилась и, сославшись на усталость, поднялась к себе.
Комната, большая и теплая, встретила ее приветливо. Лиловое белье гармонировало со шторами в цветочек и золотисто-желтым деревом стенных панелей и встроенных книжных шкафов. В маленьком камине уже вовсю плясал огонь. На постель чья-то заботливая рука положила для нее майку. Огромный размер нисколько не смутил девушку. Не задумываясь, кому она могла принадлежать, Линда с благодарностью надела ее, скинув неудобный костюм. Майка доходила ей почти до колен.
Чувство облегчения было моментальным и переполняющим. Сказалось напряжение дня, и, хотя было только восемь часов вечера, глаза слипались. Она юркнула под пуховое одеяло и впервые за этот сумасшедший день позволила себе расслабиться. Проблемы поблекли, отступили. Девушка буквально провалилась в глубокий сон без сновидений.
Однако следовало бы подумать о том, что этот трусливый побег в постель даром не пройдет. Расплата наступила в три часа ночи, когда Линда внезапно проснулась, не понимая, где находится и почему так холодно.
Когда она все вспомнила, лучше ей не стало.
Три часа ночи. Самый затерянный и глухой час суток, когда некуда деться от острого чувства одиночества. Девушка села в постели, обхватила подушку, прижав ее к груди, словно хотела заглушить подступающую к горлу тоску по дому. Огонь в камине потух, одно полусгоревшее полено тлело в куче золы. Ее одежда, которую она вчера небрежно бросила на стул, выглядела странно пустой, осиротевшей. Как будто хозяйка неожиданно исчезла, и осталась только эта оболочка, лишняя и ненужная.
Но хуже всего то, что, выглянув в окно, Линда увидела в свете фонарей снег. Метель и не думала утихать. Наоборот, даже усилилась, снег вихрем метался в разных направлениях. Невозможно определить, в какую сторону дует ветер. Скорее всего, и сегодня не удастся уехать. Она не представляла, что будет, когда она скажет об этом Долли.
Лин сама готова была заплакать, хотя ненавидела слезы, считая их проявлением слабости. Во всяком случае, после смерти родителей она не позволяла себе плакать. Хотя ей было в ту пору всего двадцать лет. Трагедия, которую она пережила с потерей родителей, многому ее научила. Она поняла, что жизнь продолжается, что не следует ждать подарков от судьбы, за счастье надо бороться и слезами тут не поможешь.
Черт, проклятье! В бессилии девушка прижала лоб и ладони к замерзшему окну, пока на стекле не образовались отпечатки. Дрожа от холода, она застыла у окна. Линда чувствовала себя такой беспомощной, сидя здесь, в этой роскошной тюрьме, в то время как сестра нуждается в ней.
Комната, которая вчера казалась такой просторной, сейчас сжалась, стены давили. Не в состоянии более выносить груз беспокойства, тревоги, разочарования, Линда кинулась к двери. Ей необходимо было действие, пусть даже бесполезное. Она осторожно открыла дверь в темную пустоту и без какой-либо определенной цели потихоньку на ощупь спустилась по лестнице.
Девушка бесшумно пробралась на кухню, налила в кружку молока и направилась в гостиную.
На крыльце горел фонарь, и от его света огромное помещение приобрело сказочный причудливый вид. Широкие окна по обеим сторонам камина давали панорамную картину вихрящегося снегопада, комнату заливал голубоватый свет, а по стенам волнами перекатывались тени раскачивающихся деревьев.
Со странным жутковатым ощущением как будто она плывет под водой, Линда инстинктивно двинулась к камину, который, даже потухший, притягивал к себе. Несомненно, он являлся центром комнаты и по замыслу архитектора, и по восприятию.
Внезапно девушка замерла на месте, почувствовав присутствие Энтони. Когда глаза понемногу привыкли к голубовато-серому полумраку, она различила поникшую фигуру. Хозяин сидел в кресле, уставившись в камин, как будто не замечал, что тот потух еще несколько часов назад. Его пальцы вертели какой-то круглый предмет. Что-то похожее на страх наполнило Линду, и она захотела так же потихоньку удалиться, но ее остановил низкий голос Брука.
— Лин, — позвал он. — Идите сюда. Присядьте.
Девушка замялась в нерешительности, ее сердце сжалось. О, ей хорошо знакома эта интонация. Она знала природу подобного голоса, звучавшего среди ночи. Страх прошел, несмотря на потустороннюю печаль, что слышалась в голосе Энтони, несмотря на чужую обстановку и поздний час. После смерти матери отец говорил именно таким голосом каждую ночь в течение месяцев.
Линда подошла ближе. Неважно, как она относится к Бруку днем, но сейчас она не может уйти и оставить его. И злейшего врага она не бросила бы в таком состоянии. По собственному опыту она знала, что настоящая опасность появляется тогда, когда боль утраты переплетается с глубоким одиночеством. К счастью, она знала, как вести в такой ситуации.
Она надеялась, что Энтони, по крайней мере, не пьян. Ее отец всегда сопровождал ночные бдения бутылкой виски. Она скользнула к дивану, пытаясь разглядеть, не держит ли Брук стакан с янтарно-желтым лекарством, заглушающим боль.
— Не спится? — Его черты тонули в полумраке, и только глаза поблескивали в жемчужно-голубоватом свете. Он проследил, как девушка садится на краешек дивана. — Холодно в доме? Я включу отопление, если хотите.
Энтони говорил четко и внятно, но как-то отстраненно, безучастность голоса не сочеталась с содержанием вопросов. Он задавал верные вопросы, как положено заботливому хозяину, но произносил слова механически, как будто бездумно повторял малопонятные иностранные фразы из лингафонного курса: «Извините, это поезд до Парижа? Будьте добры, сколько стоит билет?»
Поставив молоко на столик, Линда поправила подол майки и сложила руки на коленях.
— Нет, температура нормальная, — сказала она. — Просто я легла спать слишком рано.
— Да, — кивнул он, продолжая что-то вертеть в ладонях. — Наверное.
Теперь, когда ее глаза достаточно привыкли к темноте, девушка смогла наконец разглядеть, что он держал в руках. Слава Богу, не стакан, подумала она с облегчением. Это был предмет меньшего размера, кажется, резная деревянная фигурка… Шахматная фигурка? Она пыталась разглядеть получше, но боялась смотреть слишком пристально.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
