— Молодой человек, — сказал мужской голос, — можно вас на минуту?
Никита вздрогнул от неожиданности и повернулся. На крыльце особняка стоял невысокий человек. Уже седой, на первый взгляд лет шестидесяти, но крепкий, и приветливо улыбался. Одет он был вполне по-дачному: в старую застиранную рубаху и треники. На ногах ботинки, не иначе фабрики «Красный треугольник». Все насквозь знакомое и от этого еще более подозрительное.
«Да, — мысленно порадовался Никита, — разведчик из меня получился классный. Чего дурью маялся, старательно изучая местность? Надо было сразу переться вперед без раздумий. Все равно самого важного и не обнаружил. Люди тут, оказывается, есть. Вот сейчас и пообщаемся».
— Конечно! — демонстрируя в ответ все зубы, так что от улыбки челюсть свело, воскликнул он счастливым голосом, сворачивая к дедуле. — Вам чем-нибудь помочь?
— Ну, не так чтобы очень, — протягивая руку, сказал мужчина. Никита старательно пожал крепкую ладонь с мозолями, возрадовавшись, что хоть с этим не будет недоразумений, могли ведь и кричать при знакомстве что-то вроде «Рот фронт!», — но я здесь давно один, а вы только что пришли, так что можем оказаться друг другу полезными. Александр Павлович, можно дядя Саша, — представился он.
— Очень приятно, — усилием воли сдержав желание шаркнуть босой ногой и изобразить поклон, вежливо ответил Никита. — А я Ник. Говорят, на озере хорошая рыбалка.
— А так себе. Разве что для релаксации. Рыба здесь есть, но рыбаков не уважает. Вот если предел желаний посидеть с раннего утра на бережку, то нормально. А мне скучно этим заниматься. А ты порыбачить пришел?
— Да нет… Я так… Проверяю возможность выживания на подножном корму.
— А, из вольных будешь! — воскликнул Александр Павлович.
Никита второй раз за сегодня услышал это слово и на всякий случай промолчал.
— Так это прекрасно! Значит, руками работать должен уметь. Не ошибся я, — довольно приговаривал дед, увлекая Никиту во двор. Шел он, слегка припадая на левую ногу, но не особо заметно. — Вот, — с гордостью проинформировал Александр Павлович, показывая на несколько длинных ровных грядок. — Я тоже, как на пенсию вышел, нашел себе занятие по душе. Картошку выращиваю!
До Никиты не дошел пафос заявления. Ну, картошка. Великое дело. Практически каждый его знакомый, имеющий дачный участок, что-то там выращивал. Мать тоже попыталась в свое время, и усилия, потраченные на ловлю колорадских жуков, пропали совершено бездарно. Урожай вышел в два раза меньше от посаженного, и мелкая вся, до ужаса. Все-таки приезжать на огород требовалось чаще, чем раз в неделю на выходные.
Местная зелень тоже не больно поражала своим видом. Чахлая какая-то, хотя и видно, что за ней ухаживают. Тоже себе нашел дед великого специалиста по сельскому хозяйству! Вот на черта в некоторых местах торчат деревянные колышки, Никита абсолютно не представлял.
— Это наиболее удачные образцы, — пояснил дед, — специально отмечаю, потом отберу отдельно на семена.
— Я что вслух спросил?
— Это бывает, когда долго с людьми не разговариваешь. Перестаешь замечать.
«Слава богу, хоть мысли не читает», — с облегчением подумал Никита.
— Я вот когда работал, тоже слишком много говорил, вокруг сплошные механизмы, пообщаться не с кем, вот и начинаешь даже с киберуборщиком беседовать. Вот так идешь по цеху и спрашиваешь: «А как провел ночь? Не скучал без меня?» или «Что у вас болит, уважаемый станок?». Некоторые все время на работе музыку слушают или там новости с аудиопостановками, но это неудобно. И отвлекает, есть шанс упустить что-то важное в поломке, и глупо еще и на работе все четыре часа тратить на то, что и дома имеется.
«Нехило здесь работают, — восхитился Никита, — в натуре коммунизм. Половина нормального рабочего дня, и такие хоромы на пенсии. Вот только поговорить дядя Саша большой любитель, и неудивительно. Здесь благодарных слушателей, как и в его цеху, не наблюдается. Не удивлюсь, если я первый».
— Это ведь не обычная картошка из линии доставки, — вещал между тем хозяин.
«Очередная непонятная хрень, — затосковал Никита. — Автолавка, что ли, ездит с заказами? И ведь не спросишь. Каждый нормальный житель планеты наверняка знает».
— Я уже второй год лучшие образцы отбираю и потом снова высаживаю. Все, что похуже, сам и ем. — Александр Павлович гордо посмотрел на Никиту, и тот на всякий случай изобразил максимальное уважение, закатив глаза. В чем причина гордости, до него опять не дошло. И почему он не супермен, ловящий смысл с одного намека? — До следующего урожая хватает. И все своими руками! Посадка, удобрение, прополка, обработка ботвы раствором двойного суперфосфата в тридцатипроцентной концентрации…
— А это зачем? — показывая, что внимательно слушает, поинтересовался Никита.
— А как же, Ник, — с явным удовольствием, что может просветить собеседника, отозвался дядя Саша и начал чесать как по писаному: — Метод прекращает рост стеблей, конкурентоспособность ботвы снижается, а растущих клубней — повышается, усиливается отток продуктов фотосинтеза из ботвы в клубни. Сразу заметно по увеличению размеров. Я первоначально даже сравнивал. Одну грядку обработаю, другую нет. В клубнях увеличивается содержание крахмала и белка, а доля нитратов и различных солей тяжелых металлов снижается до уровней, безопасных для здоровья человека. И вкуснее тоже. Обладая более прочной кожурой на момент уборки, клубни меньше травмируются, урожай повышается на пятнадцать — двадцать пять процентов, снижается степень поражения ботвы фитофторой и ризоктонией, замедляется скорость распространения вируса X, снижается поражаемость клубней паршой обыкновенной.
«Ужас, — подумал Никита. — Еще и парша какая-то. Это исключительно здешняя проблема или наши колхозники с нею тоже боролись? Вернусь, непременно проверю. А то, может, они на базаре продают горожанам с этой самой… ризоктонией. Про нитраты слышал, колорадских жуков видел, а эти гадости — для меня изрядные новости. Интересно, долго дед сможет продолжать в том же духе? — через несколько минут прикинул Никита, краем уха прислушиваясь к неинтересной ему лекции. — Это ж не человек, а клад. Поет как соловей, знай поддакивай и задавай наводящие вопросы. Что бы ему ни надо было, я с великим удовольствием. Посидим, покалякаем. Нет, брать языка хорошо во фронтовой обстановке, а такого доверчивого и открытого мужичка обижать не стоит. Буду действовать в лучших традициях русского народа. Терпение, терпение и еще раз терпение. Пусть себе болтает, надо уши пошире развесить и поменьше рот открывать. Может, что интересное проскочит. Надеюсь, как положено хорошему хозяину, накормит, напоит и спать уложит».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
