– Да. Слушаю.
– Надень мою перчатку для сварки.
– Зачем?
– Не нужно вопросов, женщина! Надень перчатку!
– Я надела, Андрей, – сказала Елена.
– Полей из пластиковой бутылки изгородь. Только осторожно, не спеши. Представь, что поливаешь любимые цветы на газоне.
– Поможет?
– Уверен. Как только заросли раздвинутся, идите к пролому. И не ждите нас, сразу выбирайтесь!
– Думаешь, он живой? – шепотом спросил Тян. – Но тогда почему он первым делом не убил Новицкого? Вот уж кто не «массовый» – тотальный убийца!
Андрею показалось, что они слишком быстро идут, и он замедлил шаг: «Как бы еще угадать со временем, чтобы девушки вышли из Бункера, но не успели вернуться, когда увидят Виктора одного?»
– Может, потому, что считал Новицкого своим отцом? – прислушиваясь к рации, таким же шепотом ответил Полозов.
«Скользкий путь, – подумал он. – Опасная логика. Если жатка полагает, что Новицкий ее отец, то за кого она принимает меня?»
– Как у вас дела, барышни? – спросил он по рации.
– Отлично, – ответила Варя. – Заросли действительно раздвинулись. Идем по коридору.
– Не задерживайтесь. Сразу выбирайтесь на поверхность.
Он выключил канал передатчика и остановился.
Виктор, не ожидавший остановки, прошагал мимо, обернулся. Не давая ему опомниться, Андрей указал пальцем направление:
– Тебе туда, дружище.
– А ты?
– У нас там еще люди, – он пожал недоумевающему Тяну руку. – Попробую справиться. Это много времени не займет.
– Если «много времени не займет», почему не вместе?
– Потому что девушки вот-вот выйдут на поверхность, а пистолет только у тебя. Займись безопасностью наших женщин, Виктор. Дикая природа все-таки…
– Мы выходим, – сообщила по рации Лена. – Если вы еще внизу, сейчас связь прервется.
Было слышно, как Варя со смешком уточнила: «А если наверху, то восстановится…»
– Иди, – твердо сказал Полозов, подталкивая Тяна в нужном направлении. – Я скоро вернусь.
Не дожидаясь, пока Виктор тронется с места, Андрей пошел в другую сторону, к Цитадели.
* * *
Проход на командный пост все еще оставался свободным. Сиреневые усики по периметру отверстия беспокойно шевелились, неприятно напоминая жадную глотку со змеями вместо губ.
Андрей включил передатчик и попросил:
– Перейдите на частоту номера моего личного дела, товарищ генерал.
– Секреты от своей команды? – удивился Рябцев, но тут же отключился, настраиваясь на новую частоту связи.
Через несколько секунд он спросил:
– Как слышишь?
– Я знаю, что делать, – сразу перешел к делу Полозов.
– Неплохо! – сдержанно похвалил генерал Рябцев. – Сам-то я ни хрена не понимаю.
– Я попробую с пульта наладить контакт с машиной и открыть вам дверь к центральной шахте.
– А если нет?
– Тогда нам конец.
– Ты не обязан это делать, парень.
– Только не нужно говорить, что вас это как-то заботит.
– Не буду, – хмыкнул генерал Рябцев. – Но у меня такое впечатление, что за свое геройство ты хочешь что-то попросить.
– Проследите, чтобы моих людей не обижали, – голос предательски дрогнул. – Отнеситесь к ним по-человечески…
– Удачи тебе, Андрей!
– Рацию оставляю включенной. Готовьтесь к эвакуации. Как только дверь откроется, немедленно уходите.
Он протиснулся в отверстие входа и снял фонарь с пояса, но, присмотревшись, включать не стал: растительность Цитадели флюоресцировала ровным фиолетовым светом.
«Читать – вряд ли, но найти свободное место в кинотеатре – запросто», – решил Полозов, пробираясь к незанятому креслу перед пультом. Когда сел, первым делом осмотрелся. Слева и справа шелестели заросли, которые всего сутки назад были обыкновенными людьми: ели, пили… недолюбливали начальство, ненавидели подчиненных и панически боялись своей работы… Сейчас, судя по всему, им на все эти беды было наплевать. Можно ли назвать их судьбу ужасной? А позавидовать можно?
Перевел взгляд на пульт управления и сразу понял, что смелый план вывода людей из Бункера провалился. «Я был уверен в своих силах, – растерянно подумал Андрей. – Но что теперь делать, ума не приложу. Как этим управлять?»
Пульта не было. Столешница густо заросла плотным живым ковром, веточки которого шевелились, выгибали «спины» и тянулись кверху огромными гусеницами. По ним пробегали разноцветные полосы, которые время от времени складывались в чудные узоры, но от клавиатуры и вспомогательных систем управления ничего не осталось. Экраны тоже скрылись под флуоресцирующей занавеской.
Полозов посмотрел на соседа справа. Мохнатый зомби деловито передвигал ветки столешницы, приподнимая их, отклоняя в разные стороны, и от этого цветовой узор участка стола перед ним менялся. Понять, что означает тот или иной рисунок, не представлялось возможным, и самое разумное, что Полозов в этой ситуации мог сделать, это немедленно встать и уйти. Он ничего не понимал. Он ничем не мог помочь людям, которые вот-вот утонут.
Больше из любопытства, чем на что-то надеясь, Андрей протянул руку и раскрытой ладонью провел над плантацией на столе. К немалому удивлению, это простое движение привело к очевидному эффекту: участок стола перед креслом окрасился равномерным сиреневым цветом. Перед Полозовым развернулся сиреневый прямоугольник, а еще возникло ощущение чего-то большого и грозного, притаившегося сзади.
Андрей поводил над столешницей руками, присматриваясь к удивительной игре красок. «Ну и что? – сердито подумал Полозов. – Меня ждет женщина, а я тут играми развлекаюсь…»
«Прямоугольник» зарябил поразительной красоты орнаментом и вдруг сложился в сочную картину ясного утра: две девушки и парень сидели на поваленном дереве у самого края глубокой воронки. Парень держал в руке пистолет и с заметным беспокойством всматривался в чащу темного леса, прислушиваясь к каждому звуку. Девушки, напротив, безучастно смотрели на дно воронки. Андрей подумал, что ни разу не видел Варю при солнечном свете. Сейчас ее личико казалось нежным, почти детским. Но вот из леса послышался треск, девушки вслед за Тяном повернули головы, и Полозову открылась изуродованная ожогом правая сторона Вариного лица. Утро померкло. На душе стало гадко и тягостно. В тоске от явной несправедливости Андрей тяжело вздохнул. Как часто он мечтал каким-то чудом стереть этот безобразный шрам войны? Полгода ушло на то, чтобы уговорить Варвару снимать платок или откидывать капюшон, когда они оставались вдвоем, и все равно, она всегда держалась тени и только с правой стороны.
Руки сами потянулись к изображению милой. Он просто погладил ее личико, нежно и бережно, с любовью, не дыша… и мечта исполнилась: шрамы исчезли. Будто никогда и не было на девичьей коже чудовищных следов человеческой жестокости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
