Евгений едва слушал актера. Какого дьявола его вообще это касалось? Какие-то где-то там разборки. Ну, нет больше Израиля, мало ли малых стран и народов исчезли с карты мира в наш динамичный век? Умер Аким — и хер с ним! Проехали, как говорится, чего ворошить старое? Вернули тебя, Натан ты наш Поляковский, на истинную твою Родину, простили твое предательство, вот билет дали на турбоход «Родина», сиди и радуйся жизни. Тем более, что твои вожделенные израильтяне на своей, а не твоей, родине сразу сделали тебе глубокий клистир. Чтоб не забывал, чей ты народный артист! И чего ты после всего этого так волнуешься, дурак старый, вон козлиные губы дрожат, Мефисто ты наш доморощенный… А меня совсем другое беспокоит: Света не сводит глаз с нашего столика, но смотрит не на меня, своего бывшего оракула и возлюбленного, а на того же что-то все еще возбужденно толкующего мне знаменитого Поляковского.
3.Наконец, она что-то шепнула своему изящному мужу, тот блеснул одновременно очками в тонкой оправе и приятной улыбкой, кивнул, благожелательно глядя на Натана. Девочка, напротив, таращилась почему-то только на Евгения. Света поднялась, красиво изогнувшись над стулом дочери. Евгений почувствовал знакомый жар в груди, как тогда, когда каждое ее новое движение вызывало его восхищение. Своей легкой полузабытой походкой она приблизилась к их столику и сказала неповторимо приятным голоском: «Вы не помните меня, Натан Маркович?» И — никакого внимания своему бывшему Жене, надо же!.. «Я всегда помню все, — важно ответил маг. Он поднялся, приложился губами к смуглой узкой ручке, вскочил, отодвинул стул и величественным жестом пригласил даму сесть с ними. — Мы как-то ехали с вами в одном купе из Ленинграда в Одессу, верно? Я был в отчаянии: все внимание вы уделяли моему спутнику и коллеге по Ленконцерту Муслиму Саидову. Это знаменитый такой певец, — начал он было пояснять Евгению, но осекся, внимательно взглянув на своих собеседников. — Вам Света рассказывала эту историю, Женя?»
«Откуда вы знаете?» — почти хором спросили бывшие возлюбленные. «Я — Натан Поляковский, — спокойно ответил он. — Этот Муслим, представляете, тут же в купе сделал Светочке предложение руки и сердца…» «А я чуть было не согласилась, — смущенно засмеялась Света, мило покраснев. — Но Жене, насколько я помню, я эту историю не рассказывала.» «Вам было не до того, верно? — тихо спросил Поляковский, кладя обе ладони на руки Жени и Светы под тревожным блеском очков с соседнего столика. Впрочем, у вас будет время для воспоминаний. А пока следует из вежливости пригласить вашего мужа и вашу дочь, так?»
Он поднялся, отошел к чужому столику, потом сделал жест официанту и вернулся обратно уже с Дани и Катей. Дмитрий Козлов настороженно вглядывался в классически мужественного Евгения, пока Катька возбужденно шепнула ему на иврите: «Спокойно, Дани, ты лучше… Самец какой-то, не более того… Я таких в классе даже не замечаю. Одна извилина и та ниже пояса. Но осторожно — бабам такие нравятся!» «К-катька!..» «Да брось ты, Дани! Ты же сам меня учил, что по твоему любимому Споуку у человека нет возраста, есть только возрастная ролевая функция. Вот я временно и перешла на другую роль, чтобы самец у тебя маму не увел. Савланут, хавер…» «Тихо ты, Поляковский знает иврит. Тут наш с тобой номер не пройдет…»
«Я рад, что вы уцелели, — сказал Дани, когда закончились взаимные представления. — Как вам это удалось?» «Я жил на Адаре, в Хайфе, — глухо сказал Натан. — А там не то с постройки, не то потом каждый дом устроен как крепость против ваших милых друзей-арабов, Дани. Мы не впускали их в подъезд почти неделю — без воды и еды, почти без оружия, пока не увидели на улице морскую пехоту Черноморского флота. Обитателей нашего дома, включая меня и мою семью, проводили в порт и посадили на «Грузию», которая стояла у разбитого причала. Я едва на потерял свою семью из-за ваших, Дани, глупых иллюзий, в то время, как вы…»
«Все родные Дани были растерзаны во время погромов. Все, Натан Маркович, — тихо сказала Света. — Неужели вы, Натан Поляковский, этого не чувствуете? Если же вы, все зная, можете ему напоминать это в такой…» «Простите, Бога ради, — густо покраснел маг. — Просто ваш Дани обладает интеллектом, как минимум равным моему. Это случается крайне редко, но с людьми такого склада я всегда попадаю впросак. Простите меня Дани… Мне очень жаль, беэмет, ани мицтаер меод, — горячо добавил он на иврите. — Слях ли…» Дани молча вытирал салфеткой слезы, положив на скатерть очки. Света держала свои пальцы на его руке.
«Мама, папа, по-моему, мы движемся, — звонко сказала Катя. — Слушайте! Точно, мы едем! Ура!!»
4.За окном величественно разворачивался всей своей панорамой огромный город. Буксиры внизу с ревунами разбегались от торпедообразных корпусов. Турбоход набирал скорость, оставляя позади причал за причалом необозримого порта, прошел под подвесным мостом над Босфором Восточным, обогнул сплошь застроенные новыми отелями соединенные друг с другом острова архипелага, вошел в сплошные льды и мягко просел, погружая корпуса. Тотчас берега понеслись назад, льды засверкали на восходящем солнце тысячами огней, разворачиваясь назад замерзшими фарватерами, пока не сменились ослепительно синим морским простором за окном, постепенно охватившим весь мир до горизонта. Все молчали, не в силах оторвать глаз от великолепия Японского моря с его неповторимым цветом и величественной панорамой океанских волн.
Между тем, принесли заказанные блюда. Дани ежился, глядя, как за их еврейским столом Женя мажет свиной печеночный паштет на хлеб с маслом, кладет сверху сыр и запивает это безобразие кофе с молоком. Натан тоже и не думал соблюдать кашрут, а Света вообще увлеклась икрой, то красной, то черной. Женя с изумлением наблюдал, как Дани перед трапезой надел кипу, а Катя легкую косынку, что Дани и Катя прочитали короткую молитву. Натан заставлял себя не морщиться, глядя на это полузабытое «мракобесие», но не удержался, чтобы спросить: «И давно вы так?..» «Левые тоже соблюдали традиции, — спокойно ответил Дани. — В конце концов, мы ничуть не меньшие евреи, чем ваши ортодоксы…» «Еще бы. Арабы тоже обратили на это свое пристальное внимание, — заметил Поляковский. — Нет, чтобы вам всем понять это чуть раньше! Плыли бы мы сейчас на теплоходе ЦИМа куда-нибудь на Майорку…»
«А ты, Женя, чем занимаешься? — обратила, наконец не него свое благосклонное внимание Света. — Ты женат, есть дети?» «Сын, Олег, ровесник вашей Кати. Я математик, работаю в МГУ, в Институте прикладной математики. Занимаюсь шагающими роботами для Сибири.» «Ой, — взвизгнула Катька. — Дядь Жень, расскажите. Знаете, как нам интересно! Мы с папой заядлые изобретатели. Это тот робот, что по лестницам шагает и почту разносит?» «Что ты, Катенька, — засмеялся Евгений, увидев, как вздрогнула Света от звука его смеха. — Он огромный, двести тонн несет на себе. Имеет две ноги — смоделирован с человека. Бедро имеет длину десять метров, а телескопически выдвигающаяся голень — семь метров. Так что его шаг в автоматическом режиме — около пятнадцати метров. При одном шаге в секунду его номинальная скорость по тундре около сорока километров в час.» «А дороги? Или он прыгает с кочки не кочку? — горела Катя. — Или ему надо делать искусственные кочки из бетона?» «Вечная мерзлота прочнее бетона, а потому…»
«А твоя жена? — спросила вдруг Света. — Она красивая?» «По-моему, очень даже, — неожиданно ответил маг. — Я полагаю, что и ее пора позвать за наш столик, а то бедная Юленька совсем извелась там одна, высматривая, кто тут у нас сидит с ее таким импозантным мужем.» «Что? — поразился Евгений. — Юлия? Здесь? Инкогнито?» «И, как мне кажется, не в первый раз, — наслаждался собою Натан Поляковский. — Ведь, если я не ошибаюсь, вся беды вашей семейной жизни, любезнейший Женечка, начались с того, что она вас застукала в Одессе с вот этой самой Светочкой. Мало того, по-моему, вам Дани, тоже будет сейчас что вспомнить на этом турбоходе…»
Дани, только начавший было бурно ревновать, похолодел и подался назад, напряженно следя за скользящим сценической походкой магом. Поляковский уже склонился над дальним столиком, где ему улыбалась эффектная дама. Он взял ее поднос с изящностью профессионального официанта и двинулся в обратный путь, поддерживая Юлию под локоть.
«Глазам не верю, — севшим голосом произнес Евгений, поцеловав жену в щеку. Уже по тому, как он это сделал, Света поняла, что это за любовь… — Как ты успела?.. И — почему не сказала?..» «Не бойся, — проворковала Юлия, поправляя мех на обнаженных плечах. — Раз уж вы тут все и все знаете, то могу тебя, Женя, успокоить: на этот раз все вышло действительно не по моей воле и достаточно случайно. Томка втравила меня в этот круиз, всучила билет и едва не вытолкала из дома. И выходит не зря… Опять ты со своей… Как тебя хоть зовут, счастье ты мое?» «Света, — ошеломленно ответила несчастная Ора Козлова. — Но я, собственно, ничего не понимаю…»
