торжественной процессии. Регентом при малолетнем короле стала его мать, Мария Медичи. В стране религиозные войны, одним словом – смута. Такие как Мария Медичи, нуждались в сильной опоре. Ришелье прилагает усилия, ему помогает старший брат, который уже при дворе. И в результате он завоевал доверие правительницы. Ничего удивительного: если уж он на папу римского произвел такое впечатление, что раньше срока стал епископом, то воздействовать на женщину эмоциональную и, как дружно говорят современники, не самую умную и явно нуждающуюся в умных советах, было намного легче. Да, Ришелье умел нравиться, и нравился не только ей. Он становится духовником Анны Австрийской. А дальше – Генеральные штаты 1614 года – важный момент его биографии. Ришелье заметили, к нему стали прислушиваться. Талантлив был человек, это бесспорно! Он учится в военном коллеже всего два года – а потом в ряде сражений Тридцатилетней войны сыграл очень заметную роль. Да и взятие Ла-Рошели – это его заслуга, страница его военной биографии. Когда не было возможности победить силой, он умел договариваться. Тридцатилетняя война 1618–1648 годов завершится уже после Ришелье, лавры победителя достанутся Мазарини и Людовику XIV, Королю-Солнце, но Ришелье заложит основу для будущих успехов, и его роль в этом трудно переоценить.
Посмертная судьба Ришелье была чудовищной. В ходе Французской революции его останки были вытащены из гробницы, брошены на мостовую, и толпы парижан с хохотом пинали их и гоняли ногами его череп, словно футбольный мяч. Откуда такая ненависть?
Толпа – это явление страшное, особенно в первые годы Великой французской революции. Бастилию срыли до основания! Спрашивается, для чего уничтожать прекрасный замок? Ответ простой – это был символ, ненавистный символ власти, силы и несправедливости. Вот и уничтожили. Ненависть толпы была обращена не персонально к Арману дю Плесси, а к кардиналу Ришелье, олицетворявшему абсолютизм. Ришелье прожил такую жизнь, что остался в памяти потомков апологетом абсолютной королевской власти. Он не просто монархист. Он супермонархист. Все говорили о нем: «Всесилен, всесилен». А он в соответствии со своей инструкцией только и делал, что воспевал величие короля. Он никогда не был временщиком. Он был первым министром. А король для него – это идея. С этой идеей восставшие в 1789 году французы насмерть бьются, не зная, что это будет названо Великой французской революцией. Они бьются с абсолютизмом, который сделал атмосферу во Франции к концу XVIII века столь удушающей, что отдать в этот момент должное апологету абсолютизма было невозможно.
Сегодня во Франции к нему относятся с уважением, почти как к Наполеону. И это понятно. Французами очень долго владела идея сильной власти. И я не могу сказать, что она полностью исчезла и сегодня. Де Голля ведь тоже подозревали во властолюбии. Во Франции демократии трудно, и иногда начинает казаться, что с идеей всесилия монарха жить проще, однако же это далеко не так. И история демонстрирует это всякий раз, когда власть начинает превышать свои полномочия.
Карл I Стюарт
Репрессированный монарх
Жизнь английского короля Карла I настолько богата событиями, переживаниями, потрясениями, что их хватило бы не на один роман. Но я постараюсь взглянуть на эту фигуру не глазами романиста, а глазами историка. Хотя, мне кажется, настоящий историк обязательно должен быть чуть-чуть писателем и, возможно, романтиком. Потому что история – это великий роман, который пишет о самом себе человечество.
Я назвала бы Карла I человеком, репрессированным революцией. Как это ни странно звучит. В начале января 1649 года специальным решением парламента был создан революционный суд, а 30 января король уже был казнен. Надо сказать, что никаких таких судов знаменитая английская Конституция, берущая начало с XIII века, не предусматривала. И на суде Карл I отстаивал то феодальное право, по которому он получил трон и по которому пытался править. Доказывал, что нет такого закона, чтобы судить и казнить короля. И это было правдой. Такой закон отсутствовал.
После Великой хартии вольностей (1215) на протяжении столетий шло разграничение полномочий короля и парламента, – на что парламент имеет право, а на что нет. Карл I не понимал, что происходит революция. Слово было известное, с латинским корнем revolutio – «откатывание, переворот». В естественных науках им пользовались уже с XIV века. Название труда Коперника, в русском переводе известное как «О вращении небесных сфер», содержит как раз De revolutionibus, то есть речь шла о движении, вращении, коловращении и возвратном движении. Но к событиям социальной жизни слово это никогда раньше не применялось. И применяться стало как раз со времен злосчастного Карла I. Первоначально смысл этого слова в приложении к общественной жизни был явно негативный, и так было вплоть до XVIII–XIX веков. А в XVII столетии слово «революция» означало откат социальной жизни от порядка к беспорядку, к хаосу, произволу, несчастьям.
Революцию часто сравнивают со стихийным бедствием. Действительно – разрушения, масса обездоленных людей, страдания. И остановить эту лавину бедствий невозможно, она только набирает силу по мере развития событий. Трудно представить себе, что торнадо или землетрясение могут быть поводом для всеобщего ликования. А во время революции восторги и крики «Ура!» совершенно естественны и даже, я бы сказала, необходимы. Хотя разрушений – масштабных, глубинных, революция несет несравненно больше и последствия их гораздо тяжелее. Но такова психология масс, а чаще толпы – следовать не столько логике и разуму, сколько эмоциям и порывам. А в порывах восторга и ненависти людям часто кажется, что все дозволено. Вот и решились казнить короля собственной страны. Казнь была публичной, показательной. Ее совершили от имени народа, по революционному закону. Она превратилась в событие историческое. И большая часть английского общества это прекрасно понимала.
Но давайте вглядимся в этого человека. Почему он так горделиво взошел на эшафот? Именно горделиво. Почему ни в чем не раскаялся? Епископ, который принял его последнюю исповедь уже на эшафоте, говорит ему: «Осталась одна последняя ступенька, сэр. Трудная, страшная, но очень короткая. Вы смените царство временное на Царство Вечное – хорошая перемена». Вот такие слова утешения. Но Карл не нуждался в моральной поддержке, он поднимался с гордо поднятой головой и со словом remember («помни»), которое вряд ли он обращал к д’Артаньяну, как пишет Дюма, хотя д’Артаньян – реальная личность, современник событий. Думаю, на самом деле, remember он обращал к человечеству, прежде всего, конечно, к английскому обществу. «Помните, помните! Это неправедная казнь».
Теперь мы знаем, что англичане очень скоро вернулись к монархии. Правда, не к такой, какую хотел видеть
