Имеются свидетельские показания о том, что захваченных в Белом Доме людей в камуфляже, в казачьей форме или просто похожих на военных расстреливали в подвале и у бараков стадиона "Красная Пресня". Другие свидетельства говорят о том, что всех раненных омоновцы добили, чтобы не было свидетелей.
Трупы убитых, которые не сгорели в пожаре на верхних этажах парламента (всю ночь парламент горел как факел), «ельцинисты» выносили тайком — возможно грузили на баржу, приставшую к набережной и уничтожали. Есть данные о том, что более 200 «внеплановых» трупов поступили в эти дни в Николо-Архангельский и Хованский крематории, а также об использовании топок одной из ТЭЦ в качестве крематория.
Известно, что судебно-медицинская экспертиза даже «официальных» трупов проводилась с грубейшими нарушениями, что официоз отказывался признавать гибель людей в самом здании парламента, что большинство убитых — жертвы снайперских выстрелов.
Со стороны частей, блокирующих и штурмующих парламент, потери составили всего 12 человек убитыми. Причем в большинстве случаев это были смерти от пуль собственных снайперов или пугавших цели омоновцев.
Еще долгое время после расстрела парламента в городе звучали выстрелы. Сейчас можно с полней уверенностью сказать, что специальные части выполняли задачу по поддержанию высокого накала обстановки. Управление охраны президента не зря еще 28 сентября получило со склада военно-технического снаряжения 50 снайперских винтовок ("Завтра", № 21, 1994). Из этих винтовок могли стрелять не только боевики Ельцина, но и снайперы зарубежных спецслужб (достаточно достоверную версию см. в «НЕГ», 30.09.94).
Для придания большего правдоподобия создаваемой иллюзии массовых беспорядков «ельцинисты» даже обстреляли редакцию "Московского комсомольца". Это послужило поводом для того, чтобы Грачев требовал от своих наймитов продолжения резни. "Мы должны вычистить из Москвы всю шваль, а потом наводить порядок в других городах", — инструктировал он подчиненных прямо перед телекамерами.
Строки из газеты "Президент" (статья "Говорить с ними не о чем. Огонь!"):
“И вот свершилось… Грязные и трусливые негодяи выползли из своего Черного дома, выговорив гарантию сохранения (хотя бы на первом этапе) своих подлых шкур — сдачу штурмовым войскам в окружении жен, детишек и прочих домочадцев. Тряслись коленки и едва не падали белые тапочки с ног Руцкого. Подергивал ручонками зловещий карлик Хасбулатов. Прячась за детские и женские спины, они садились в автобус и начинали свой последний путь. <…>
… Руцкой, Баранников, Дунаев замешаны по уши многомиллионными (в долларах!) взятками и подношениями, у них имеются щедрые закордонные «спонсоры» и огромные счета в банках. И они продавали все — офицерскую честь, государственные ресурсы и безопасность, сдавали за баксы реформу и судьбы россиян”.
Уже на основе совершенного у них был один исход — «вышка». Однако и это еще не все. Негодяи высшего ранга (это также своевременно стало известно органам госбезопасности и Президенту) готовили государственный переворот с возвращением КПСС и всех прочих милых атрибутов нашей отнюдь еще не забытой прошлой действительности. Намеревались расстреливать нас с вами без суда и следствия, гноить в концлагерях и изнурять, как изнуряли наших родителей, дедов и бабушек их предшественники — ленинцы — практически бесплатным трудом и полуголодным существованием".
Трупов было бы значительно больше, если бы Москва отреагировала на события более бурно. Все было сделано для того, чтобы массовым насилием подавить массовый протест.
Как всегда, результатом перераспределения власти стало и перераспределение помещений. Лужков договорился с Ельциным, что отобранные Президентом, а также переданные по инстанциям мэром Поповым здания будут возвращены городским властям. Нет больше Парламентского центра, нет больше служебных квартир для депутатов, заняты номенклатурой и другие помещения. Теперь все это служит Лужкову. ("ЭиЖ-М", № 2, 1993). Здание Моссовета тоже освобождено от назойливых депутатов. Чиновникам мэрии стало просторнее и спокойнее. Теперь лишние посетители сюда не заглядывают.
Ремонт Белого Дома обошелся России в миллиард долларов, что соответствует строительству города для 100.000 человек. К тому же этот миллиард заплачен турецким строителям, которые без труда скрыли состояние Белого Дома после расстрела и вывезли свои доллары за рубеж.
Некоторым из обитателей здания на Тверской пришлось не только постоять лицом к стене под дулами автоматов, посидеть в камерах на тюремной баланде, пройти допросы — прочувствовать многие известные только по кинематографу и воспоминаниям приметы сталинизма.
Когда депутатов, просидевших в камерах трое суток без предъявления обвинений, отпустили, а прокуратура города принесла свои извинения, известная нам по предыдущим главам Т.Цыба опубликовала в приложении к «АиФ» статью "Матерщинников — на волю?". Кто-то шепнул этой "демократической мадам", что лежачего надо пнуть еще раз — для верности. Поэтому фабрикуется история о том, что причиной задержания заместителя председателя Моссовета Ю. П. Седых-Бондаренко 3 октября 1993 г. была его нецензурная брань. (Иск последнего по поводу защиты чести и достоинства был «похоронен» органами прокуратуры и следствием.) Лужков в гнусной газетке «Президент» заявил, что милиция отпустила организатора массовых беспорядков. Он даже официальное возражение на этот счет отправил то ли в ГУВД, то ли в прокуратуру ("АиФ", № 41, 1993). Да еще пресс-центр мэрии «повесил» на депутатов Моссовета преступления своих хозяев, и от имени Правительства Москвы призвал москвичей "требовать для преступников сурового наказания" ("НГ", 09.10.93).
Из воспоминаний очевидца разгрома штаба Моссовета 03.10.93:
"Это врезалось мне в память на всю жизнь. Я стоял у дверей своей комнаты на третьем этаже Моссовета, как вдруг услышал сильный шум и увидел людей, идущих по коридору. Их было много, все с оружием. Потом я оценил, что на крохотном пространстве уместилось не меньше 80 человек в камуфляже и несколько гражданских лиц.
Я стоял, остолбенев, ничего не понимая. Неожиданно эти люди бросились на нас — по четыре-пять человек на одного, заломили руки и, жестко упираясь стволами автоматов в шею, повернули лицом к стене. Одного из депутатов, который держал в руках рацию, повалили на пал, стали избивать и выворачивать карманы. Остальных тоже грубо обшмонали, включая женщин. По чистой случайности, в заднем кармане брюк у меня осталась фотопленка, которую я отснял у Белого Дома. Потом мне удалось засветить ее.
Несколько часов я провел под наблюдением двух головорезов. Один из них поигрывал автоматом, а второй держал в руках ручной пулемет".
Профессиональные костоломы потрудились и на улицах Москвы, и в камерах. На подхвате у них работали уголовники, нанятые наживающимися на номенклатурном мятеже коммерсантами. Третьим звеном в системе номенклатурного бандитизма стала интеллигенция. Эта слабосильная команда полупартизанского вида и карикатурной разнокалиберности толклась у Моссовета 3–4 октября, а потом потрошила депутатские архивы.
Из дневника автора:
"Сегодня день приоткрытых дверей в Моссовете. Какой-то сброд в пятнистой форме не по плечу контролирует вынос личных депутатских бумаг. У меня за спиной встали двое, напоминающие своим обликом чахоточных рабочих-большевиков из довоенных фильмов о революции. Ищут компромат, которого нет. Даже милиция более лояльна. Но глупость нетрудно провести. Вынес почти весь свой архив.
Второе посещение Моссовета. Все, что запретили вынести в прошлый раз, я еще тогда положил в коробку и заклеил липкой лентой. Ничего не тронули. Для чего же было устраивать издевательство? Видно, особо бойких живодеров пришлось устранить из здания, дабы не начали еще и мэрию потрошить".
В октябрьские дни 1993 г. без особого напряжения умерло, ушло в прошлое такое понятие, как честь русского офицера.
Наперед это касается таких чинов МВД, которые после 3–4 октября публично клялись своим достоинством и честью, что ничего подобного сжиганию трупов в Белом Доме "не было и быть не могло". (Потом с наивной циничностью один из чинов добавил: "Мы, откровенно говоря, и не ожидали такого ажиотажа вокруг трупов. Если бы предполагали его, специально считали бы их потом…" ("НГ", 04.02.94)). Горе людей они назвали ажиотажем.
Министр обороны Грачев, встретившись с журналистами 5 октября 1993 г. не позволял столь уж явных промахов. Он говорил о том, что войска трижды прекращали огонь только для того, чтобы защитники Белого Дома могли сложить оружие и выйти с белыми флагами ("КП", 07.10.93). Министр лгал вполне сознательно, как сознательно отдавал приказ стрелять на поражение. Ведь ему надо было сохранить перед журналистами, ждавшими именно такой игры, достойный вид. Как-никак дипломатические миссии и торговля оружием требовали, чтобы западные благодетели могли тоже делать вид, что не замечают пятен крови на руках российского министра.
