Эх…кто знал, что так получится? А ведь он первый отказался от идеи легализовать группу – «прописать» своих бойцов как колонистов. Напрасно…
Но кто знал, что элита, бойцы Содружества Объединенных Миров, выжившие на самых опасных планетах, прошедшие не одну битву с чужими, сгинут на колонизируемой заштатной планетке…
Кто же их убил? С ходу Толяныч мог назвать всего пяток вариантов: все те же чужие, которых тут отродясь не было, уж он‑то точно это знает, боевые синтеты (которые не могли вылезти из своих систем, иначе пылали бы все планеты), боевики нескольких корпораций (что исключено, им тут делать было нечего), бойцы конкурирующего подразделения (но снова‑таки, маловероятно – за все время, что Толяныч находится здесь, они бы выдали себя) или же… или киборги «РоботЭкса».
Толяныч даже поморщился от этого предположения. Скаут «РотоботЭкса» мог справиться с его бойцами. Но киборги давно вне закона, «РоботЭкс» потеряла миллиарды на судебных исках. А впрочем, что такое даже сотня миллиардов для такого монстра, как «РоботЭкс»? Да и Хруст им интересен…
Если уж Толяныч узнал, что здесь может находиться, почему не могли узнать шпики из корпы?
Плохо, очень плохо, если на планете действительно есть скауты этой корпорации.
Впрочем, это все лишь его домыслы…его уже ставшая профессиональной паранойя…
Но нужно внимательно проверить списки колонистов, найти того, кто не обращался в клон‑центр и больницу. Таких должны быть единицы. И именно среди них должен находиться киборг. При условии, конечно, что он действительно есть на Хрусте…
Глава 18 Знакомтесь, болото
Болото мне не понравилось совершенно. Может, виной всему мерзкая погода (моросящий холодный дождь, мряка, летящая в лицо, невидимость местного светила, от чего и без того смурной осенний день стал еще темнее, больше напоминая предвечерний сумрак).
Легкая дымка то ли синего, то ли сиреневого цвета затрудняла обзор. Подобный окрас сбивал с толку, даже пугал. Любая тень, любое движение где‑то вдалеке воспринимались как угроза.
Усугубляла ситуацию и местность, где мы сейчас шли. Нет, в само болото мы еще не сунулись, но, так сказать, были уже где‑то на краю. Под подошвами наших ботинок мерзко чвякало, к самим подошвам постоянно прилипали комья грязи, отчего обувь становилась невыносимо тяжелой.
Стелящаяся по этой грязище трава (или водоросль, черт его знает) бледно‑синего оттенка, кажущаяся привыкшим к земной зелени неестественной, искусственной, оказалась крайне мерзопакостной – она буквально прилипала к штанам и к обуви, а чтобы оторвать ее, приходилось прикладывать немало усилий, так как убрать сразу все растение не удавалось – оно рвалось прямо в руках. Кое‑кто из нас срывал эту отвратительную траву голыми руками, и руки спустя пару минут начинали нестерпимо печь. Другие были в перчатках. Но это нисколько не спасало – тонкие колоски умудрялись проникнуть сквозь ткань, оцарапать кожу и вызывали не менее болезненные последствия. Перчатки приходилось снимать и тщательно осматривать, выдергивать все застрявшие колоски.
Но даже не в этом проблема. Главной сложностью было то, что собрав на боты грязь вперемешку с травой, передвигаться становилось неудобно еще и потому, что ботинки скользили. И каждый из нас успел рухнуть в мерзкую грязную жижу как минимум один раз. Хотя нет, вру. Строгов, как самый опытный (еще бы, егерь все‑таки), все еще был девственно чистым. И я более чем уверен, что вся команда, включая меня, ждала, когда же он, наконец, поскользнется и плюхнется, как и остальные. Ждали для того, чтобы позлорадствовать, отомстить. Ведь сам Строгов не скупился на ехидные реплики и подколки каждый раз, когда кто‑нибудь из нас в очередной раз поскальзывался и падал.
Мы уже успели повстречать местную фауну – тех самых шестилапых кошек. Крайне неприятные и опасные существа, к слову. Уж не знаю, земная ли это животина умудрилась каким‑то чудом мутировать, начала скрещиваться с местными, или же это неимоверно живучий местный вид. Как бы то ни было, местные болотные коты, которых колонисты прозвали «шипунами», были тварями в разы опаснее волков. Размером они были, наверное, с немецкую овчарку, тело поджарое, мускулистое. Короткая шерсть переливается эдаким зеленоватым оттенком, благодаря чему этих тварей трудно заметить – они прятались в низких кустарниках, обильно разбросанных по всему болоту. И всегда нападали исподтишка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Ах, да! Интересная особенность: в отличие от земных котов, местные совершенно не боялись воды. Даже более того, они умудрялись в ней прятаться. И окрас шерсти в этом очень помогал – заметить кота, замершего в небольшой луже, было крайне сложно – вымазанный в тине, он прямо‑таки сливался с окружением. Выдавали их только яркие желтые глаза с вертикальными зрачками. Эти глазища после первой встречи с шипуном мерещились мне в каждом встречном кусте. Ты идешь, не видя никакой опасности, и лишь случайно твой взгляд цепляется за эти самые желтые глазища, прямо‑таки источающие злость и ненависть. Ты не успеешь ничего сообразить, а шипун уже пойдет в атаку.
Мы поняли это, когда чуть не проворонили атаку. Кот прыгнул на нас, словно бы из ниоткуда. Но нам повезло – в качестве жертвы он почему‑то выбрал меня. И слава всем богам (местным, космическим или каким‑то еще), что произошло именно так, ведь я был единственный, кого защищала броня. Если бы кот набросился на Литвина или Шендра – пиши пропало.
Уже позже, когда кота дружными залпами расстреляли с разных сторон, и он затих на земле, я внимательно осмотрел броню – это ж надо, умудрился царапины оставить! На броне, которая серьезный калибр держит, которую винтовочная пуля не берет. И, к слову, даже стреляя в упор из нескольких стволов, мы умудрялись мазать. Верткий, необычайно быстрый кот мелькал как молния, не давая прицелиться. Лишь по счастливой случайности Мундалабаю удалось зацепить ему лапу. И едва кот сбавил скорость, тут же получил несколько залпов с разных сторон и затих.
Второй кот не стал нападать из засады, а четко себя обозначил: перегородил нам дорогу, вздыбил шерсть и, словно бы подтверждая клику, которую ему дали колонисты, принялся шипеть.
И шипел он, надо сказать, с талантом, с душой. Я бы по громкости сравнил его с пневматическими тормозами на здоровенных старых грузовиках, которые мне довелось видеть на Земле.
Продолжения концерта ждать не стали и расстреляли несчастное животное, которое наверняка просто обозначало наглым чужакам границы своей территории с безопасной дистанции. Позже, когда решили освежевать дохлую животину, были крайне удивлены тем фактом, что стреляли мы все и далеко не одиночными, а на тушке кота было обнаружено всего 2 раны. А мы, замечу, отстрелялись солидно. Шипун должен был выглядеть как решето или же, как минимум, должен был получить полдюжины ранений. Короче говоря – неимоверно хитрые, быстрые и ловкие бестии.
Если присовокупить к этому их мертвую хватку (передней и задней парой лап), неимоверную ярость (с которой они начинают полосовать тело жертвы своей средней парой коротких лап, оснащенных чрезвычайно длинными когтями), то понимаешь, почему опытные люди стараются это место обойти стороной.
После встречи со вторым представителем данного вида я понял одно – болотные коты‑шипуны – это вам не цацки‑пецки. С ними зевать нельзя. Если с волками можно справиться посредством ОСЗ, то с котами этот номер однозначно не пройдет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Впрочем, коты и стрельба – это я забежал слишком далеко.
Этот рейд для меня начался с совершенно иного. А точнее, с получения информации. И получал я ее от Строгова.
– Значит, егерь теперь? – хмыкнул он, когда я обозначил свою ситуацию и попросил совета и пояснения по отдельным вопросам. – Ну что же, поздравляю! Статус егеря ‒ это хорошо. Егерь – это первый шаг к переходу в скауты. Ну, а кто такие скауты, сам знаешь.
