Правда, идея "мировой революции" в Европе не была отброшена, и в 1919-1923 гг. ее не раз пытались осуществить с помощью Коминтерна. Однако эти попытки потерпели провал, и уже с 1920 г. начинается новая трансформация идеи "мировой революции". 22 сентября 1920 г. на IX партконференции РКП(б) Ленин, сделав обзор сложившейся международной ситуации, констатировал, что главным врагом остается Версальский договор и "основная наша политика осталась та же. Мы пользуемся всякой возможностью перейти от обороны к наступлению. Мы уже надорвали Версальский договор и дорвем его при первом удобном случае". Конечно, в нынешней международной обстановке "придется ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но, несмотря на полную неудачу первого случая, нашего первого поражения (в Польше. - М.М.), мы еще раз и еще раз перейдем от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьем до конца". Рассматривая российскую революцию с точки зрения международного коммунистического движения, Ленин заявил, что "...мы действительно идем в международном масштабе от полуреволюции, от неудачной вылазки к тому, чтобы просчета не было, и мы на этом будем учиться наступательной войне"1433 .
Спустя три месяца, 23 декабря 1920 г., на VIII Всероссийском съезде Советов Ленин, осудив выступления делегатов с идеей о том, что "мы должны вести войну только оборонительную", заявил, что, если бы в условиях враждебного империалистического окружения советское руководство должно было бы "дать зарок, что мы никогда не приступим к известным действиям, которые в военно-стратегическом отношении могут оказаться наступательными, то мы были бы не только глупцами, но и преступниками"1434 . Тем самым была заложена основа для формирования идеи относительно длительного сосуществования "капитализма" и "социализма" и концепции построения "социализма в одной стране", которая и станет базой для будущей "мировой революции".
26 января 1924 г. на первом заседании II Всесоюзного съезда Советов, посвященном памяти Ленина, прозвучала знаменитая клятва Сталина, в которой соединились идеи "мировой революции" и "социализма в одной стране". "Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам укреплять и расширять Союз республик. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы выполним с честью и эту твою заповедь!" - заявил генеральный секретарь ЦК ВКП(б). Союз ССР "имеет глубокое сочувствие и нерушимую поддержку в сердцах рабочих и крестьян всего мира", так как дает им "опору своих надежд на избавление от гнета и эксплуатации, как верный маяк, указывающий им путь освобождения". Но "Ленин никогда не смотрел на Республику Советов как на самоцель. Он всегда рассматривал ее как необходимое звено для усиления революционного движения в странах Запада и Востока, как необходимое звено для облегчения победы трудящихся всего мира над капиталом. Ленин знал, что только такое понимание является правильным не только с точки зрения международной, но и с точки зрения сохранения самой Республики Советов. Ленин знал, что только таким путем можно воспламенить сердца трудящихся всего мира к решительным боям за освобождение... Уходя от нас, товарищ Ленин завещал нам верность принципам Коммунистического Интернационала. Клянемся тебе, товарищ Ленин, что мы не пощадим своей жизни для того, чтобы укреплять и расширять союз трудящихся всего мира - Коммунистический Интернационал!"1435
В дальнейшем в работах Сталина было вполне логично объяснено, что полная победа социализма в СССР не может быть окончательной, пока существует капиталистическое окружение. 19 января 1925 г., выступая на пленуме ЦК ВКП(б), Сталин, сделав вывод о неизбежности в будущем новой войны, которая "не может не обострить кризиса внутреннего, революционного", заявил, что "в связи с этим не может не встать перед нами вопрос о нашем вмешательстве в эти дела". Однако хотя революционное движение на Западе сильно и может привести к революции в некоторых странах, "но удержаться им без нашей помощи едва ли удастся". В случае же начала войны и нарастания революционного движения "наше вмешательство, не скажу обязательно активное, не скажу обязательно непосредственное, оно может оказаться абсолютно необходимым. В этом именно надежда на то, чтобы победа могла быть для нас одержанной в данной обстановке. Это не значит, что мы должны обязательно идти на активное выступление против кого-нибудь". Однако, "если война начнется, мы, конечно, выступим последними, самыми последними, для того, чтобы бросить гирю на чашку весов, гирю, которая смогла бы перевесить"1436 .
Но прежде требовалось создать мощную военно-экономическую базу, которая стала бы надежным фундаментом для войны с "капиталистическим окружением". Поэтому, выступая с отчетным докладом ЦК на XV съезде ВКП(б) 3 декабря 1927 г., Сталин, анализируя международную обстановку, сделал вывод о нарастании угрозы войны и поставил задачу - "учесть противоречия в лагере империалистов, оттянуть войну, "откупившись" от капиталистов, и принять все меры к сохранению мирных отношений. Мы не можем забыть слов Ленина о том, что очень многое в деле нашего строительства зависит от того, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, которая неизбежна, но которую можно оттянуть либо до того момента, пока не вызреет пролетарская революция в Европе, либо до того момента, пока не назреют вполне колониальные революции, либо, наконец, до того момента, пока капиталисты не передерутся между собой из-за дележа колоний"1437 .
Выполнение этой задачи требовало дальнейшего лавирования между великими державами с тем, чтобы воспрепятствовать их возможной консолидации на антисоветской основе и использовать их технические возможности для модернизации советской экономики. Активная антикоммунистическая и антисоветская пропаганда нового национал-социалистического правительства Германии и опасения, что Берлин и далее будет сближаться с западными странами, потребовали уточнения тактики советской дипломатии, и в декабре 1933 г. Москва поддержала французскую идею коллективной безопасности в Европе. И тогда, и теперь многие воспринимают этот шаг СССР как стремление к сближению с Западом против Германии. Однако это была все та же политика лавирования, примененная в новых условиях. Уже 26 января 1934 г. в Отчетном докладе XVII съезду ВКП(б) Сталин объяснил, что "у нас не было ориентации на Германию, так же как у нас нет ориентации на Польшу и Францию. Мы ориентировались в прошлом и ориентируемся в настоящем на СССР и только на СССР. И если интересы СССР требуют сближения с теми или иными странами, не заинтересованными в нарушении мира, мы идем на это дело без колебаний", поскольку заинтересованы в расширении деловых связей для развития экономической базы, ведь "в наше время со слабыми не принято считаться, считаются с сильными"1438 .
Ныне некоторые авторы полагают, что в 1921-1924 гг. советское руководство отказалось от своих революционных намерений на международной арене, и к началу 1930-х гг. Сталин "стал теперь упорно стремиться к налаживанию отношений с ближайшими соседями и странами Запада, отодвигая революционную активность на второй план"1439 . Почему-то в данном случае исследователи забыли широко известную истину о том, что реальная политика и обеспечивающая ее пропаганда далеко не одно и то же, и стали всерьез воспринимать любые официальные заявления Москвы, не желая непредвзято взглянуть на ее реальные действия. Сделав ставку на ускоренное военно-экономическое развитие СССР, советское руководство было вынуждено налаживать экономические связи со странами Запада, что, естественно, требовало определенной маскировки своих намерений. В этих условиях снижение "революционной активности" было связано лишь с дипломатической тактикой, а не с отказом советского руководства от идеи "мировой революции". В этой связи трудно не согласиться с мнением А.Н. и Л.А. Мерцаловых, считающих, что мышление Сталина стало в конечном счете обычным имперским, чем бы оно ни прикрывалось1440 .
В данном случае идеологическая догма о "мировой революции" оказалась тесно связанной с национально-государственными интересами Советского Союза, руководство которого оказалось перед следующим выбором. Либо Москва должна была согласиться со своим второстепенным статусом региональной державы на мировой арене с перспективой дальнейшего ослабления советского влияния, либо СССР должен был вступить в борьбу за возвращение в клуб "великих держав". Сделав выбор в пользу второй альтернативы, советское руководство пошло по пути любой страны, стремившейся стать "великой державой", чего можно добиться лишь путем подчинения какой-либо части мира, и использовало идею "мировой революции" для обоснования этих своих притязаний. Естественно, что, как везде и всегда, пропаганда говорила о глобальных задачах. И в данном случае идея "мировой революции" стоит в одном ряду с такими, например, идеями, как "защита культуры от варваров" в Древнем Риме, "свобода, равенство и братство" на рубеже XVIII - XIX вв. во Франции, "бремя белого человека" в эпоху колониальной экспансии европейских стран, "открытых дверей" в США конца XIX - начала XX вв., "борьба за жизненное пространство" в Германии и "создание Великой Восточной Азии" в Японии 1930-1940-х гг. или "борьба за демократию" в современных США.
