Прямо над ухом звучал голос Юйси. Странно – она же внизу. Еще одна странность: глаза закрыты. Чонгор вроде бы следил за собой.
Юйся с кружкой в руках стояла одной ногой в рубке и глядела на Мохаммеда. Тот, видимо, только что заметил Юйсю и смотрел на нее с изумлением.
С изумлением и страхом.
Он держал что-то в руке: серый пластиковый микрофон, подсоединенный черным спиральным шнуром к коробочке над панелью приборов. Когда Чонгор садился на банку, приборчик не работал, а теперь на нем светились индикаторы.
Рулевой разговаривал или только собирался говорить по рации.
Одной рукой Чонгор потянулся за спину за пистолетом, другой оттолкнулся и вдруг заметил, что ноги слушаются с трудом. В тот же миг Юйся плеснула из кружки в Мохаммеда.
Чонгор всем весом валился вперед, а ноги так и не двигались – их что-то не пускало. Он понял, что вот-вот впечатается лицом в палубу, и инстинктивно выставил обе руки, хотя одной уже успел уцепиться за пистолет. Лодыжки сильно выкрутило, и Чонгор грохнулся очень неловко, рискуя утянуть за собой Юйсю. Падал он больно и в несколько этапов, как сломанное ветром дерево, которое, ударяясь о землю, ломается на куски. Пистолет выскользнул. Дотянуться до него Чонгор не мог. Мохаммед орал, вытирая с лица горячий чай. Юйся швырнула в него кружкой, упала на колени, схватила пистолет. Потом навскидку прицелилась и нажала на курок. Ничего не произошло – не сняла с предохранителя.
– Дай мне! – крикнул Чонгор, и Юйся толкнула ему пистолет.
Мохаммед уже пришел в себя, поймал микрофон, болтавшийся на шнуре, и поднес ко рту.
Чонгор отщелкнул предохранитель, взвел курок. Он уже прицелился в Мохаммеда, но тут обзор загородила Юйся, которая кинулась через рубку и тоже вцепилась в микрофон. Завязалась схватка. Мохаммед оттолкнул Юйсю, та потянула его за собой, и Чонгору открылся приемник. Всадить туда пулю – и никакой рулевому связи. Чонгор прицелился.
Мохаммед выхватил фонарик из крепления над иллюминатором и ударил Юйсю по голове. Она упала, схватилась за лицо и взвыла – больше от злости, чем от боли. Мохаммед снова поднес микрофон ко рту. Чонгор спустил курок и оглох. Руки вздрогнули от сильной отдачи. В иллюминаторе над приемником появилась дырка, по стеклу побежали трещинки. Еще выстрел – и еще дырка в паре сантиметров от первой. Тогда Чонгор взял чуть ниже и пальнул три раза подряд.
После первого выстрела Мохаммед замер, увидел, что Чонгор целится примерно в него, и решил удирать. Но рванул прямо через линию ствол – приемник. Одна из трех последних пуль угодила ему в грудь, и он рухнул на палубу.
* * *
Марлон уже наполовину взбежал по трапу, но замер, опасаясь, как бы ему не прострелили голову. Потом он услышал голос Чонгора, затем Юйси и поднялся в рубку.
Чонгор лежал на палубе, неестественно вывернувшись. Юйся сидела в углу, прижимая ладонь к рваной ране на лице, и плакала. Вокруг Мохаммеда растекалась большая лужа крови, его рука еще цеплялась за микрофон. Шнур, теперь распрямившийся, почти вертикально тянулся к коробочке над панелью приборов. В рации зияла дырка. Еще две – в иллюминаторе среди веера трещинок.
Микрофон выскользнул из разжавшихся пальцев Мохаммеда и запрыгал на шнуре, как йо-йо.
Чонгор поставил пистолет на предохранитель и подтянулся обратно к скамье. С его ногами явно было что-то не то. Марлон подошел поближе и увидел, что они прикручены к стальной раме банки несколькими витками электрического шнура, а неподалеку лежат кусачки и моток провода.
Марлон подал Чонгору кусачки, и тот стал выпутываться.
– Я заснул, – сказал Чонгор. – Он хотел связаться с кем-то по рации – видимо, со своими приятелями, – но, похоже, боялся, что я услышу и проснусь. А напасть не мог – у него не было оружия. Поэтому вот – примотал. Так он успел бы позвать на помощь, пока я вожусь с проводом. По счастью, пришла Юйся.
– Вовремя? – спросил Марлон.
– Не знаю. Вроде да.
Марлон переступил через широкий красный ручей, протянувшийся по палубе, и подошел к Юйсе. Окровавленный фонарик катался рядом – Марлон, превозмогая брезгливость, взял его и включил. Сознания Юйся не теряла, но была крайне расстроена.
– Дай посмотреть, – сказал он ей, – ну дай же.
– Все в порядке. Нормально все.
– Дай я посмотрю.
– Да нормально все.
– Я хочу посмотреть.
Наконец Марлон понял, что Юйсе плевать на рану; ей нужно утешение. Обнять ее, например, сейчас было бы неуместно, поэтому он положил руку Юйсе на плечо и легонько сжал.
– Я принесу льда.
– Спасибо, – пискнула она по-детски, совсем на себя не похоже.
Марлон встал и только вышел наружу, как услышал над головой стук и скрежет. Бату был уже не внизу – он влез на крышу рубки. И, судя по звуку шагов, спешил.
Едва не зацепив Марлона, сверху скатилась большая капсула из белого пластика и рухнула в воду рядом бортом.
Бату, накинув на одно плечо выцветший спасательный жилет, по-птичьи сидел на перилах.
– Питьевая вода есть еще в трюме – в пластиковых бочонках. Но вы поэкономней – неизвестно, сколько вам дрейфовать.
Он прыгнул и упал в воду метрах в пяти.
Капсула качалась на волнах уже за кормой. Она раскрылась, и в воде начало расти оранжевое пятно – автоматически надувался плот. Бату по-собачьи погреб в его сторону.
Марлон вернулся в рубку. Осторожно ступая по большущей луже крови, он подошел к приборной панели, потянул вниз рычаг, который регулировал обороты двигателя, затем повернул штурвал и взял курс на восток, к Тайваню.
– Зачем сбросил скорость? – поинтересовалась Юйся.
– Чтобы поберечь топливо.
– Думаешь, оно скоро кончится? – спросил Чонгор.
– Бату так думает.
* * *
«Хорошо, увидимся в одиннадцать».
Оливия увидела сообщение на следующее утро, в 06.49, когда отошла в заросли по нужде. Это был ответ на вечернее «Поехала в Хайцан проведать бабушку».
Вообще-то весь остров – сплошные заросли, но она отыскала особо густое место и, прежде чем присесть, оглядела его на предмет змей и насекомых.
Оливия и человек на другом конце линии (по-видимому, куратор из Лондона, подключенный по неотслеживаемому соединению к сети мгновенных сообщений) общались через открытый канал. Приходилось шифроваться. «Поехала в Хайцан проведать бабушку» – код из слов, которые точно не привлекут внимания полиции. С минуту она раздумывала над «Увидимся в одиннадцать», пока не поняла, что именно это и имелось в виду. Кинмен с Тайванем связывала паромная линия (пользовались ею в основном туристы – материковые китайцы) и регулярный авиарейс. От парома в нынешних обстоятельствах толку не много, а вот отправить человека самолетом для встречи с Оливией в аэропорту британское посольство в Тайбэе вполне могло.
