***
Выйдя из епископского дома, Адам Безотцовщина оказался на площади. На центральных подмостках как раз давали очередную пьесу. Под улюлюканье зевак дрались два дрессированных медведя, которых держали на веревках их поводыри. У первого медведя на левой лапе выделялась белая лента, у второго на шее висел андреевский крест. После подобия боя медведь-бургундец поверг наземь своего собрата под вопли «браво!».
Приветственные крики раздавались также из дома квартального. Птичья голова, высунувшись в окно третьего этажа, внимательно следила за спектаклем и всячески демонстрировала свое одобрение. Зрители повернулись в сторону дома, и единодушный рев потряс площадь:
— Да здравствует квартальный старшина!
Тот поприветствовал присутствующих птичьей лапой и исчез.
Адам Безотцовщина проследил, как закрылось окно… Окно третьего этажа дома Вивре! Внезапно Адам решил, что ему непременно надо проникнуть туда. Это могло показаться бессмысленным, но почему бы не попытать счастья? А вдруг везение окажется на его стороне? Разве мэтр Фюзорис не говорил, что считает везение одним из главных человеческих качеств?
Работая локтями, Адам пробрался сквозь толпу, растолкал выпивох на первом этаже и поднялся на второй. Путь ему преградил стражник, но посетитель настаивал, и его бургундская форма придала веса его словам. Стражник позвал начальника, Тассена.
— Чего ты хочешь?
— Поговорить с квартальным от имени герцога Бургундского.
Тассен с недоверием разглядывал странного подростка.
— Так теперь Иоанн Бесстрашный сделал своими представителями мальчишек?
— Неважно, кто именно принес послание, важно само послание.
Такой ответ, к тому же произнесенный с неимоверным апломбом, произвел на Тассена надлежащее впечатление, и он поднялся вместе с Адамом на третий этаж. Постучав в дверь комнаты, начальник стражи объяснил квартальному, что с ним желает поговорить посланец герцога Бургундского.
Почти тотчас дверь отворилась, и Адам оказался в огромной комнате, меблированной весьма скудно. Там стоял большой стол, доверху заваленный бумагами; имелись сундук и кровать, а больше — ничего. Квартальный с птичьей головой стоял перед ним молча и неподвижно. Он был одет в свой театральный костюм, повторяющий цвета усопшего герцога Орлеанского: белый широкий плащ, расшитый мишурой, с приделанными к нему крыльями.
Луи помертвел, внезапно оказавшись лицом к лицу с этим белокурым ангелочком, сходства которого с собственным отцом не мог не заметить. К счастью, маска скрыла его волнение. Квартальный старшина заговорил, силясь, чтобы голос его звучал спокойно:
— Чего хочет от меня герцог?
Адам Безотцовщина ответил не сразу. В нем начали зарождаться подозрения. Разве не сказал ему мэтр Фюзорис, что самое кричащее одеяние зачастую является самым незаметным? А что может быть удачнее такого вот костюма: получеловек, полуптица? Тем более что никто не видел лица квартального, а птичья лапа как нельзя лучше подходит, чтобы скрыть отсутствие руки.
Адам решил идти ва-банк и сразу спровоцировать противника. Он произнес:
— Имя Вивре вам что-нибудь говорит?
В очередной раз Луи возблагодарил свою маску, которая помогла ему утаить от собеседника потрясение. Он постарался ответить по возможности самым естественным тоном:
— Нет. А что, я должен знать его?
— Вы живете в доме Вивре.
— Это имеет какое-то значение?
— Монсеньор разыскивает этого Луи де Вивре, подлого арманьякского предателя, который скрывается среди его людей.
В эту минуту Луи безошибочно уверился в двух вещах. Он понял, что Адам Безотцовщина был его сводным братом, которого Маго д'Аркей родила от его отца. И этот сводный брат, этот бастард, раскрыл тайну Болтуна… или, во всяком случае, догадывается, кто он такой на самом деле.
Луи почувствовал, что они сошлись в смертельной схватке, и впервые ощутил, что больше не является хозяином положения. Противник нападал первым, а ему оставалось лишь отражать удары.
— Откуда у герцога такая уверенность?
— Этот Луи де Вивре объявил, что якобы отправляется в Блуа, поближе к дому герцога Орлеанского. На самом же деле его там не было, он не покидал Парижа.
Луи внимательно следил за своим противником. Он отнюдь не недооценивал Адама, скорее напротив. Но Луи де Вивре — не из тех людей, кого легко выбить из седла. Он решил сам перейти в наступление.
— В таком случае этот предатель не просто негодяй, он еще и дурак.
— Почему вы так решили?
— Он, как вы уверяете, прячется в Париже… Что ж по-вашему, он не нашел ничего лучше, как укрыться в собственном доме?
Адам Безотцовщина растерялся. Возразить на это было нечего. Если бы Луи де Вивре действительно был тем опасным шпионом, которого описывал мэтр Фюзорис, он не сделал бы подобной оплошности.
И Адам пробормотал:
— Я просто выполняю приказ моего господина.
Луи улыбнулся под маской и решил развить наступление. Он указал посетителю на сундук посреди комнаты.
— В таком случае выполняйте приказ! Откройте! Возможно, тот, кого вы разыскиваете, прячется именно там.
Адаму ничего не оставалось, как признать свое поражение.
— Простите, господин квартальный. Я удаляюсь.
Скрипя зубами от ярости, он скатился по ступеням. Однако мальчишке не удалось убраться отсюда так быстро, как бы ему хотелось. На первом этаже он столкнулся с Мишалеттой. Пышная пятидесятилетняя особа с головой волчицы попыталась его остановить.
— О, какой хорошенький блондинчик! Для тебя бесплатно!
Она попыталась заключить его в объятия. Адаму с трудом удалось вырваться. Она закричала во всю мощь своей необъятной груди.
— Ко мне, мои курочки! Приведите его, я его хочу.
В одно мгновение Адама окружила толпа растрепанных шлюх и нищенок. Оставался один лишь путь к спасению: собор Парижской Богоматери. Адам помчался туда со всех ног. Ему удалось захлопнуть дверь перед самыми их носами. Преследовать его в храме они не решились.
Адам с трудом переводил дыхание, когда навстречу ему попался мэтр Берзениус. Видя состояние молодого человека, студент не мог не поинтересоваться, что случилось. Адам пересказал ему свои злоключения. Берзениус не мог скрыть улыбки.
— Да уж, окружение нашего квартального порой довольно… живописно. Что до него самого, то он — один из самых верных наших сторонников, только немного не в себе.
— Вот как?
— Иногда он напоминает буйно помешанного. Все время что-то говорит, размахивает руками. Похоже, вы совсем его не знаете.
Адам Безотцовщина почувствовал, как его наполняет безграничная радость. Старшина квартала собора Парижской Богоматери — это Луи де Вивре. Теперь в этом не оставалось никаких сомнений! Безумец? Буйно помешанный? И это — о человеке, с которым он только что разговаривал? Ничего подобного. Перед Адамом стоял человек в высшей степени спокойный, рассудительный, обладающий, как утверждал мэтр Фюзорис, завидным хладнокровием.
