потребуется, по крайней мере, месяца два, а если доставлять машины через Владивосток, то и все четыре. Короче говоря, Харрис вообще не поддерживал идею доставки в Советский Союз по воздуху американских самолетов, особенно истребителей. Подобная аргументация распространялась и на транспортировку авиационной техники в разобранном виде. Так что польза от поставки американских самолетов в СССР представлялась как ничтожная. Голиков решительно возражал против такой трактовки, придуманной противниками военных поставок Советскому Союзу: «Знания и опыт советских летчиков были известны. С высокой эффективностью они использовали американскую технику в борьбе против люфтваффе. А трудности доставки самолетов явно преувеличивались»608.
Выступавшие против установления с СССР прочных контактов, по мнению Ф.И. Голикова, не гнушались и низкопробными средствами. Неожиданно, вспоминает Голиков, явился представитель военного ведомства США при советской военной миссии полковник Ф. Феймонвилл с прямым поручением президента Рузвельта выяснить, насколько обоснованы дошедшие до него слухи, будто бы во Владивостоке образовалась большая транспортная пробка, нарушившая доставку военных грузов в СССР. Во избежание впредь таких непредвиденных затруднений Советскому Союзу, по мнению президента, в срочном порядке потребуются американские эксперты по вопросам транспорта и складского хозяйства. Феймонвилл должен был также выяснить у нас, правда ли, что советское руководство против привлечения к этому делу иностранных специалистов, находящихся на военной службе.
«Мы разъяснили Феймонвиллу, — пишет в этой связи Ф.И. Голиков, — что все это выдумка, пущенная в ход явно в провокационных целях. Никакой “пробки” ни во Владивостоке, ни в других советских портах нет. В зарубежных специалистах мы не нуждались и не нуждаемся не потому, что они военнослужащие, а потому, что советский транспорт, несмотря на трудности военного времени, работает четко и слаженно. Нам было ясно, что подобная “утка” могла вылететь лишь из источника, далекого от симпатии к Советскому Союзу. В свою очередь, американская военная разведка подхватила этот нелепый вымысел и сочинила версию для доклада президенту»609. Из воспоминаний Голикова не следует, что он попытался проверить поступившую информацию американской стороны об имевшейся транспортной «пробке» во Владивостоке, а однозначно, «с порога» отмел всякие сомнения в слаженности и четкости работы транспортной инфраструктуры в не только во Владивостоке, но и в других советских портах.
31 августа прием советских представителей военным министром Стимсоном: «От нас: я [Ф.И. Голиков], посол, Репин, Сараев [военный атташе СССР в США]. От них: Стимсон, его заместитель МакКлой, генерал Майлс (начальник разведки), полковник Феймонвилл, капитан Кристел и еще кто-то. Стимсон — 72-летний старик с грузом долгих лет. …
На стене карта Европы с грубо извращенным положением нашего фронта от Рыбачьего до Черного моря. По этой карте Мурманск, Кандалакша, Петрозаводск — все у врага. У Ленинграда — вплотную. В центре — у Вязьмы и т. д. В этом — лицо американской разведки с ее вражеской линией к нам. Беседа о ходе войны и ее уроках и перевод нами второй половины беседы на практические вопросы помощи нам. В ответ общие фразы и длинные тирады об исторической разнице между СССР и США, об отсутствии у США необходимой армии и должного производства вооружения, о тех, кто считает возможным найти в Америке все, что в ней все дается легко, делается из воздуха. В вопросах большой интерес к борьбе с танками и к партизанскому движению (верно ли, что мы специально готовим для этого свои части; о руководстве центра партизанского движения, о кадрах партизанского движения и т. д.)»610.
Не следует забывать, что в США еще находились военный атташе и посол Германии, которые представляли со своей стороны информацию об обстановке на советско-германских фронтах. И, безусловно, представляемая ими информации могла быть и должна была быть по отдельным позициям фальсифицирована, чтобы у американского руководства не возникало сомнений в скором разгроме Красной Армии.
Бригадный генерал Шерман Майлз — помощник начальника штаба G-2 (Assistant Chief of Staff G-2), то есть начальником отдела военной разведки (Military Intelligence Division, MID) штаба армии США.
В этот же день Голиков, Уманский и Репин были приняты Президентом США. Беседа продолжалась 45 минут вместо 15-ти запланированных: «Довольно дружеское обращение, внимательное отношение и немедленный переход (правда, по нашему почину) к деловым вопросам. Нами прямо и жестко было сказано о неудовлетворительном ходе работы миссии, о неопределенности положения, о сваливании кое-кем из американцев друг на друга, о выискивании всяких сомнений, возражений и отрицательных мотивов; заявили, что он (президент) должен дать решающие указания по всем вопросам нашей военной заявки. В общем итоге получена лишь одна конкретная информация — о двухстах «П-40» [ «Р-40»], а по всему другому — ориентировка, предположения и обещание выяснить; некоторое улучшение нашего настроения в надежде на какую-то реальную долю помощи. Впечатление: в общем положительное, но не такое, как ожидалось по известным характеристикам. В обращении, конечно, проще всех его министров, с кем мы встречались. Свободнее, шире, конкретнее, приятнее и понятливее. Конечно, политик и дипломат, хотя подчеркнул в ответ на мои слова о себе, что он “тоже не дипломат”. Конечно, виден крупный государственный деятель. Но немало было видно и показного как во внимании, так и в участии в нашем деле и в самом его решении»611.
Переходя к конкретным пунктам советской заявки, Рузвельт сообщил, что уже принято решение о выделении Советскому Союзу 200 истребителей «Р-40Е», причем только четвертая часть из них находится в США, а остальные в Англии. «Собственно говоря, это были те же данные, которые нам ранее передал Феймонвилл. — Вспоминал Голиков. — От Феймонвилла мы также знали, что эти истребители не оснащены вооружением. Поэтому мы спросили президента о возможности установки на них вооружения. Ответ Рузвельта был весьма уклончив. На некоторых самолетах как будто бы есть вооружение, сказал он, но нет боеприпасов; во всяком случае, это надо дополнительно выяснить. Когда зашел разговор о боеприпасах, Ф. Рузвельт подчеркнул, что американцы испытывают острый недостаток в них. Однако пообещал помочь нам боеприпасами и вообще ускорить решение вопроса о предоставлении Советскому Союзу определенного количества вооруженных и снаряженных самолетов»612.
«А через два часа Феймонвилл сказал [П.С.] Сельдякову, работавшему в Амторге, о сомнительности и нереальности только что полученных цифр самолетов и вообще об излишнем оптимизме посольства, т. к. де “в Белом доме придерживаются другой линии”»613.
Вмешательство Рузвельта, как ожидали Голиков и его коллеги, должно было придать необходимый импульс усилиям госаппарата. «С прибытия этой советской миссии и начался военный этап выполнения программы помощи Советам, — писал Э. Стеттиниус. — Генералов Голикова и Репина приняли президент и члены правительства. Вскоре Рузвельт выступил на заседании кабинета и напомнил, что война
