Дома было тихо, мать напевала в кухне, постукивала ложечка о кастрюльку.
Он оставил портрет пока что в сенях.
В дальней комнате слышался негромкий голос:
– Ну и что ты пришла, глупая? Зачем ты это делаешь? Выплюнь сейчас же!
Кит осторожно заглянул в полуотворенную дверь.
На кровати лежала девушка и вела разговор с кем-то невидимым.
Кит сдвинулся влево и увидел младшую козу Зорьку, которая беззвучно жевала скатерть.
Что касается Мура, то он находился на столе, что ему было категорически запрещено, спина коромыслом, и стоячими от возмущения глазами смотрел на козу, которая выедала из-под него скатерть.
Кот даже тихо сказал ругательное «фук», коза не расслышала.
Тут явилась мама Лиза с очередным чаем, кот спрыгнул и изобразил тумбочку, обмотавшись хвостом, козу увели, и жизнь пошла своим ходом.
Никто ни о чем не спрашивал девушку, пока она однажды сама, извиняясь, не спросила:
– Вы не знаете, у меня ничего не пропало?
– Успокойся, ничего, – ответила Лиза.
– У меня была мачеха…
– Куда-то делась, – сказал Кит. – Как бы испарилась.
– Отец умер, я знаю… Потом ко мне приехала жить мачеха… Предъявила завещание… Моя мама погибла при землетрясении пятнадцать лет назад…
Лиза невольно кашлянула.
– Мачеха показала все – свидетельство о браке, даже свадебные фотографии… Я тоже там была снята, держала букет… Какой-то ужас… Письма папы… Он писал, что должен подготовить свою упрямую дочку к мысли о новой маме… Дочь растет неуправляемой, писал он… Только ты сможешь ее обуздать…
– Не верь, – сказала Лиза.
– Он ей писал «лапа моя». У него и слов таких не было. «И цыпленочку».
– Бред, – откликнулась Лиза.
– У нее имелось отцово завещание. Какое завещание? Он был, правда, уже немолодой, сорок с лишним лет… Но он был крепкий старик! Его так и не нашли в море… Он погиб случайно! «Все движимое и недвижимое завещаю моей жене Палисандрии…» Правда, папина далекая тетя пошла в суд и заявила, что все равно я имею право на сколько-то процентов. Но в завещании было написано – непременное условие на эти мои деньги построить дом именно почему-то здесь… Улица Палисандр… Бывший дом семь…
– Это тут, напротив, – сказала Лиза. – Она называлась Палисандр. Там, говорят, стоял дом, и там один брат убил ребенка другого брата… Дом сгорел в результате. И никому не разрешали селиться на улице Палисандр. И тут построились совсем новые люди, вроде нас, потому что поселковые избегают этого места… Кто-то проклял его, сказал, что, если дом вернется на прежнее место, начнется власть убийц. И у каждого будет право на три убийства. Но не своей рукой. Как-то так. С помощью чего-то постороннего. Кто что придумает, кто яд, кто умную клевету. Кто тайное облучение… И один спасенный должен был встать против них, держа в руке крест. Такая легенда.
– Мне очень хотелось убить себя, – сказала девушка. – Я не соглашалась жить с ней, но она поселилась у нас. Мне прописали лекарства. Она привезла меня сюда, к морю. Мы жили на улице Палисандр… Но я убегала и то пыталась сброситься со скалы, то утонуть в море… Меня звал свет, и я чувствовала, что летаю, как бабочка. Последний мой бред, как она мне говорила, был умереть в своей кровати под портретом мамы. И Палисандрия сказала «хорошо», быстро построила дом и дала мне комнату. И повесила там портрет мамы. Чтобы мое желание исполнилось. Этот портрет – единственное что осталось после землетрясения. Мне снилось, что мама протягивает мне руку и спасает меня.
– Так оно и было, – сказал Кит и принес ту самую картину.
Девушка прижала портрет к груди, обвела глазами комнатушку, в которой лежала – по белым стенам здесь висели акварели, в углу горела лампадка под иконой.
– Это теперь твоя комната, – сказала Лизавета.
– Моя комната? – спросила девушка. – Я тут умру?
– Ну как раз, – быстро возразила Лизавета, вешая портрет на гвоздик, как бы специально ждавший этого в центре стены.
Женщина с портрета смотрела туманно и нежно, и ее ослепительно-белая рука лежала на подоконнике того окна, которое давно уже истлело где-то в развалинах землетрясения…
Нынешние сказки
Мальчик Новый год
Ариша, клоун и ее товарищ, мим Сеня, в канун Нового года стояли, разумеется, в пробке. Старый Сенин драндулет, «мерседес» девяностых годов прошлого столетия, дрожал как припадочный в тесной компании таких же трясущихся и жужжащих средств транспорта. Сверху на все это стадо сеялся мелкий новогодний дождик с гвоздями. Вдобавок поле зрения Сене загораживал могучий троллейбус, и было непонятно, есть ли надежда стронуться с места.
– Я давно предлагала, – хрипло сказала Арина, – сделать такой перископ на машинах, как у подводной лодки: высунул его поверх всех, повертел и все увидел.
Молчаливый мим Сеня только пожал плечами, и от этого его голова, украшенная шапкой Деда Мороза с пришитыми кудрями, утонула в белом синтетическом воротнике.
Из машины слева на него таращился небольшой ребенок, поэтому Сеня, пожав плечами, специально надолго погрузился в шубу. Он уже минут десять играл для данного зрителя (родители этой его публики явно ругались на переднем сиденье, причем жена смотрела при том на мужа, а он на нее нет).
У самого Сени детей не было, как и жены, их с успехом ему заменяла почти неходячая мама.
Еще вчера к ней приехала так называемая Сенина невеста (так он называл пожилых маминых подруг). С утра же Сеня обтер маму водкой, переодел, несмотря на протесты, в праздничное кримпленовое платье (купленное тридцать лет назад и до сих пор ненадеванное), причем мама шептала, чтобы подруга не слышала: «Это я берегу до лучших времен, ты в своем ли разуме». А Сеня приговаривал: «Уже, уже».
«Лучшие времена» в ее трактовке (глаза в потолок, готовность к слезам) явно намекали на близкое погребение. Сеня упорно пресекал такое кокетство.
На прощание мама пустила пробный шар:
– Я все знаю! Гуляй, гуляй хоть всю ночь с ней (глаза в потолок, губы слегка дрожат).
Мама, причем, как в воду глядела.
Клоун Ариша, когда Дед Мороз Сеня толкнул ее локтем и кивнул на юного зрителя в соседней машине, тоже натянула со вздохом свою голубую шапку с пришитыми синтетическими косами и стала улыбаться налево.
Так-то она была совершенно лысая, как новобранец, потому что натягивать парики на свои естественные буйные кудри ей всегда было лень. Побрившись много лет назад, она плюнула на внешность, была свой парень в коллективе «Цирк приехал», сплетнями не интересовалась, всем улыбалась, все ее обожали, даже администраторша. В молодости у Ариши погиб любимый человек, гимнаст, и Ариша не смогла доносить беременность, всё.
Сейчас вот оба они с Сеней подрабатывали чем могли – Сеня даже загодя, в ноябре, основал свое агентство «Дед Мороз и Сн. недорого. Песни, хороводы, фокусы» и разместил по столбам объявления. Мимы в нашей стране, он это понял давно, никому не были понятны, даже лучшие из мира пантомимы вынуждены были использовать человеческую речь (Асисяй тот же). А сам Сеня, будучи убежденным узким специалистом, не пошел по этой легкой дорожке, а, наоборот, замолчал уже принципиально, но при том выучился фокусам у старого коллеги и теперь показывал по квартирам номер мирового масштаба – как Дед Мороз видит на своей шубе дыру и как он ее чинит невидимой иглой (предварительно с трудом вдев в нее несуществующую ниточку). Затем, закончивши ремонт (дыра исчезала, это уже был фокус), Сеня якобы вкалывал в свою ватную грудь иголку, вынимал из нее нитку, вытягивал ее вверх и – и тут смотрел в потолок: там оказывался надутый красный шарик! А Сеня доставал из воздуха еще и синий, и желтый, и фиолетовый шарики и все их раздавал присутствующим. Напрасно, что ли, он таскал с собой подарочный мешок, пузатый и легкий как воздух…
Кроме того, Сеня брал на постой котов, чьи хозяева уезжали в отпуск. В данный момент у него проживало четверо хвостатых, кроме собственного Миньки. Мама обожала кошек, и они сразу, безоговорочно, располагались у нее на постели, причем соревновались за место в головах. Дело доходило до шипения и растопыренных хвостов. Минька главенствовал.
Что касается Ариши, то она вела кружок «Маленький клоун» и иногда участвовала в озвучании сериалов. У нее был низкий хриповатый голос, и ей доставались роли зловещих свекровей, нянь и мальчиков в пубертатном периоде. Три копейки в базарный день.
И она была благодарна старому другу за роль Снегурочки.
Тронулись, застряли, потеряли зрителя, нашли трех новых. Звонил мобильник от клиентов. Ввиду жары сняли с себя шапки.
Сеня посматривал на клоуна Аришу. Ее лысая, круглая головка с огромными прижмуренными глазами и носом-пуговкой напоминала голову какого-то новорожденного зверька.
– А! – сообразил Сеня. – Ты похожа на котенка! Я передерживал тут одного белого персика. Дуней звали, три недели ей было. Хозяева срочно выехали на свадьбу в Берлин!
