М. 25.12.62
Дорогой Ваня!
Получил твое хорошее письмо, рад, что у тебя все благополучно и что живешь ты интересами, так сказать, расширенными, много читаешь. Это очень хорошо и, кстати сказать, заметно отражается на том, что называют культурой письменной речи. Так что ты напрасно говоришь что затрудняешься мне писать, опасаясь будто бы каких-то погрешностей, — все у тебя вполне грамотно и ловко.
Благодарю тебя за приглашение побывать в Н. Тагиле, — конечно, буду рад заглянуть, когда соберусь снова в большую дорогу. Но сейчас занят до крайности, в частности, сижу над новой вещью, от которой, к сожалению, меня то и дело отрывают обстоятельства.
Если ты не подписался на "Н. м." на 1963 г., то сообщи — устрою.
Желаю тебе и Марии Васильевне всего самого доброго.
Будь здоров, обнимаю тебя.
Твой А Т.
М. 15.01.64
Дорогой брат Иван!
Спасибо за письмецо, за память, — не балуешь, надо сказать, вестями о себе. Так, например, я из газетной заметки узнал, что где-то там ты выступал на вечере, посвященном моим писаниям, а от тебя самого — ни гу-гу. Поэтому не взыщи, что и я тебе отвечаю не вдруг, может быть, просто потому, что адреса ни в письме, ни на конверте не было указано, значит, нужно искать, отложить письмо, тем более что почта у меня огромная, никогда не бывает так, чтобы всем было отвечено.
Но это — к слову. Спасибо за приглашение побывать на Урале в день твоего, как говорили в старину, тезкоименитства. Насчет приезда именно к такому дню, скажу прямо, гадатсльно, но все же прошу, по крайней мере, сообщить мне этот день (дату твоего рождения). А там видно будет. Предстоит мне год за годом откладывавшаяся поездка в США, много чего предстоит и в этом году, как прежде. Во всяком случае — буду рад поздравить тебя, хотя, по правде, радости-то особой нет: вот уж и тебе 50! Такое наше дело стариковское.
Желаю тебе наперед в добром здравии встретить и проводить этот день. Привет всем твоим.
Обнимаю!
А. Т.
Небольшое разъяснение к приведенному выше письму 25 октября 1963 года в Нижнем Тагиле в помещении книжного магазина № 2, на Уралвагонзаводе проходила читательская конференция, посвященная творчеству Александра Трифоновича. По просьбе участников этой конференции мне пришлось выступить и рассказать о детстве и юности брата, Об этом писала газета "Тагильский рабочий" Кто-то переслал газету Александру Трифоновичу. Вот так он и узнал о моем выступлении. Сам же я сообщить ему об этом почему-то постеснялся.
Художественная первомайская открытка.
Дорогой брат Иван!
С праздником тебя и твое семейство, доброго тебе здоровья и настроения, обнимаю тебя.
Твой А. Т. 28.04.64. М.
М. 29.10.64
Дорогой брат Иван!
Ты напоминаешь мне о своем 50-летии, о желании видеть меня в этот день в своем доме так, как будто это всецело зависит от моего желания или нежелания Но это, к сожалению, не так. Вот уже кончается месяц моего отпуска, а я никуда не уехал, ни за что серьезное не принимался, бываю в редакции, как обычно, читаю рукописи и т. п. Даже в См-ск не собрался, хотя твое письмо, то, что ты сообщаешь о здоровье мамы, понуждало меня поехать туда. Все время у меня что-то не кончается, а что-то начинается. Да и настроение для поездки — не последнее дело. А оно обусловлено состоянием дел в журнале, требующих моего присутствия, всякими натяжениями и осложнениями.
Так что не сетуй, не обещаю, как ни соблазнительно твое заверение относительно того, что ты не дать мне ни рюмки водки, ни кружки пива. (Это у тебя очень смешно получилось: как будто я не еду из опасения напиться у тебя!)
Но ты, пожалуйста, напомни мне дату твоего юбилея, чтобы я мог соответствующим образом приветствовать тебя.
Желаю тебе и твоей семье всего самого доброго. Будь здоров и, по возможности, счастлив.
Твой А. Т.
В августе 1964 года я собрался поехать в Смоленск и письмом сообщил об этом Александру Трифоновичу. Вскоре получил телеграмму: "Телеграфь адрес редакции день приезда номер поезда — Александр".
На Курском вокзале он встретил меня. Вместе с ним был Игорь Александрович Сац, которого я уже знал по предыдущим встречам. На машине брата мы поехали на Смоленскую площадь в гастроном, где Александр Трифонович довольно быстро «организовал» пакет для мамы и сестер, который я должен увезти в Смоленск.
На Белорусском вокзале зашли в ресторан. Мест свободных почти не было, но мы увидели стол с табличкой: "Не обслуживается". Александр Трифонович посмотрел туда-сюда и сказал: "Садитесь за этот — обслужат". Тут подошел официант: "Стол не обслуживается". Тогда брат попросил: "Нужно, товарищ, обслужить. И чем скорее, тем… будет дороже". Возражений не последовало.
Прощаясь у вагона, Александр Трифонович предложил мне записать адрес и номер телефона Саца:
— Это тебе может пригодиться, на всякий случай. Запиши! Игорь Александрович всегда сможет чем-то помочь тебе, если меня не окажется у себя. Ну, будь здоров и приветствуй родных от меня!
Поезд тронулся.
М. 16.11.64
Дорогой Иван!
Спасибо за твое доброе и подробное письмо, хотя оно явилось в результате моего шуточного упрека тебе в молчании.
Прости, но не могу сейчас написать тебе более обстоятельно, — после пленума такой завал почты дома и в редакции, что, как обычно, друзья и родные откладываются на "потом".
Чем черт не шутит — вдруг да и приеду к тебе в Нижний Тагил по теплым дням, только об этом никому ни слова.
Будь здоров, привет мой М. В. Обнимаю тебя.
А. Т.
Нет, не приехал он в Нижний Тагил. Не смог я уговорить его. Конечно, обидно, что жизни не хватало ему, — все на «потом», все было недосуг. И нет у меня ни единой его фотографии. Очень жаль…
В феврале 1965 года я серьезно заболел. Участковый врач, не задумываясь, определил: "Грипп. Никуда не ходить, лежать". По истечении недели меня госпитализировали в тяжелом состоянии: пневмония правого легкого. Дней через двадцать наступило облегчение, но рентгеноскопия дала повод к подозрению о новообразовании, — попадаю на консультацию к онкологам. Просветили, осмотрели: "Продлить противовоспалительное лечение". Затем еще раз, и еще, и еще: "Продлить…" В итоге мне предложили лечь в онкологический диспансер. Но я уже успел так насмотреться на несчастных людей, в том числе и на тех, которым вскрывали грудную клетку, после чего они чувствовали себя обреченными, что впечатление сложилось самое мрачное. Согласиться с тем, что скоро будут тебе "ломать ребра", я не хотел и от лечения в местной онкологии отказался.
