Мог ли я предвидеть тогда, что макет станет основой для восстановления нашего хутора Загорье? Такой возможности не исключал. "Угол отчий, мир мой прежний Я в душе моей берег" — строки из «Теркина» (глава "О себе"). Эти слова поэта не могли не вызывать желание каждого, кому дорого имя Александра Трифоновича, чтобы как-то представить, а еще лучше наглядно обозреть, каким же был этот столь дорогой сердцу поэта мир всех его начал. Это вот и было тем чувством, которое заставило меня взяться за макет усадьбы.
Макет стал чуть ли не событием для смолян, и его не обошла молчанием пресса. Областная газета "Рабочий путь" 1 ноября 1977 года поместила информацию под заголовком "Дар музею", где были такие слова: "Макет хутора Загорье — родины выдающегося советского поэта Александра Трифоновича Твардовского — выполнил его родной брат Иван Трифонович и передал в дар Смоленскому областному музею". Эта же газета 22 декабря 1977 года опубликовала очерк Н. Полякова "Рукой настоящего мастера". В нем рассказано обо всем том, что побудило брата поэта взяться за эту работу, какими средствами и с какой тщательностью была она выполнена.
Перед возвращением в Сибирь я пригласил фотокорреспондента из "Рабочего пути" сфотографировать макет, уже выставленный в экспозиции. Снимки получил, находясь уже в Танзыбее. Отличные снимки. Я послал их А. И. Кондратовичу, Ю. Г. Буртину, В. В. Дементьеву, П. С. Выходцеву и некоторым другим исследователям творчества брата, полагая, что для них это будет любопытно. Я не ошибся — все они ответили сердечными письмами, одобряли мою работу, благодарили. Может быть, тогда и пронзила сердце боль: ведь ничего этого нет. На месте хутора — поле. И оказывается, это чувство испытал не только я. Вскоре фото появилось в печати. И на страницах "Литературной России" 31 марта 1978 года был напечатан очерк В. В. Дементьева "Поездка в Загорье". В нем я прочитал: "Великое дело сделал Иван Трифонович, но думается мне, что, пока есть время, пока не заросло волчьим мелколесьем широкое русское поле, пока живы еще родные и близкие поэта, мы обязаны, мы должны, мы призваны восстановить хутор Загорье и для себя, и для будущих поколений, которые проторят сюда незарастающие тропы".
Должен добавить, что В. В. Дементьев, получив от меня фотографию макета, оставил все свои дела в Москве и отправился на Смоленщину, чтобы еще и еще коснуться душой к "Полю поэта", как назвал он одну из глав своей книги о российской поэзии "Исповедь земли". Вместе со смоленским поэтом Юрием Пашковым они добрались до загорьевских полей, повстречались тогда с живыми современниками Александра Трифоновича на его малой родине.
Очерк В. В. Дементьева "Поездка в Загорье" стал отправной точкой в вопросе о воссоздании хутора Загорье, как мемориала А. Т. Твардовского. В течение целого десятилетия этот вопрос в той или иной форме вновь и вновь всплывал на страницах центральных и периферийных газет, альманахов и журналов. Призыв Дементьева поддержали и "Красная звезда" публикациями В. Лукашевича, и "Сельская жизнь" очерками В. Смирнова, и «Известия» очерками Альберта Плутника "По старой смоленской дороге".
1 сентября 1986 года Смоленский облисполком наконец принял решение "О возрождении усадьбы Твардовских на хуторе Загорье".
Директор Смоленского областного музея Александр Павлович Якушев писал мне:
"Дорогой Иван Трифонович! Дирекция Смоленского областного музея-заповедника приглашает Вас приехать в город Смоленск для проведения работы по изготовлению обстановки, бывшей в доме Трифона Гордеевича Твардовского. Мы готовы оформить Вас на одну из штатных должностей музейного работника, предоставить Вам место для работы и соответствующие материалы. Прошу с получением этого письма ответить нам, сообщив о согласии и времени приезда".
Я сразу же ответил, что готов приехать и изготовить все, что было из обстановки в нашем доме, когда наш брат Александр выбыл из Загорья.
И вновь письмо от А. П. Якушева от 30 мая 1986 года:
"Дорогой Иван Трифонович! Ваше письмо от 25.05.86 получили — огромное спасибо за согласие приехать в Смоленск во 2-й половине июля. Трудности мне понятны, как и то, что агитировать за создание музея, посвященного А. Т. Твардовскому на родине, по идее, никого не надо, т. е. он давно должен был бы работать".
И далее:
"Просил бы Вас прикинуть, что мы должны подготовить к приезду из инструмента (Все с собой Вам не привезти), какой конкретно материал и т. д. вплоть до мелочей. Не будет ли затруднений с жильем в Смоленске?"
Я прибыл в Смоленск из Танзыбея в воскресенье, ночевал у сестры в Запольном. Встреча с Якушевым состоялась 20 июля, и впечатление от этой встречи было хорошим.
— Вроде бы во всех инстанциях и согласны, и готовы помочь в организации музея, — информировал меня Александр Павлович, — а решение так и остается повисшим в воздухе. Будто кто-то чего-то опасается: "Как бы чего не вышло!"
Александр Павлович на свой риск и страх решил взяться за подготовку музея, изготовить все то, что должно представлять интерьер в избе, как это было при юном Александре Трифоновиче.
— Вот я и пригласил вас, Иван Трифонович, — продолжал Александр Павлович, — помня ваше мнение по этому поводу, что отыскать где-то в точности соответствующие аналоги обстановки нам, согласен, не удастся: здесь была война, были немцы… Да и что оно такое «аналоги»? Это ведь далеко не всегда по-настоящему соответствует в точности. Так что, судя по изготовленному вами макету усадьбы, я убежден, что вы сможете выполнить эту задачу лучшим образом.
В переписке с сотрудниками Смоленского музея я тоже не поддержал предложения разыскивать в селах Смоленщины предметы мебели, аналогичные тем, что были в семье отца в конце двадцатых годов. Я совершенно был убежден, что самым лучшим решением будет, если позволят мне самому изготовить мебель, основываясь на том, что хорошо помню, какой она была. К тому же такая задача мне по плечу в силу самой моей профессии. И ведь никто же другой не сможет этого сделать прежде всего потому, что не знает, какой она была. Я был рад, что дирекция музея обратилась с таким предложением ко мне, и прибыл в Смоленск с собственным инструментом.
Не простым вопросом было подыскать наиболее подходящее место для работы. Ютиться в тесноте какого-либо подвального городского помещения я не согласился, а иного предложить мне не могли. Выяснилось и то, что не было еще и нужного материала: приступить к работе не представлялось возможным. Выходом из этого положения, на мой взгляд, могло быть то, чтобы, не теряя времени, поехать в совхоз «Починковский», то есть непосредственно на родину Александра Трифоновича, где, кстати, горячо чтут память своего земляка-поэта и ежегодно торжественно отмечают день его рождения, и там решать вставшие вопросы: место работы, жилье.
