– помнить все сделки, большие и малые, вести в голове бухгалтерские книги и постоянно подбивать мысленные счета. Он в точности знал свои финансовые отношения с каждым – и с уличным метельщиком, которому дал в прошлый вторник пенни, и с Лонгстаффами, отцом и сыном, которым так и не заплатил за Пикеринг. Сэр Феликс вручил ему деньги на покупку акций, что не давало сэру Феликсу права взять другую сумму у его дочери. Делец полагал, что в таком деле и английский судья, и английские присяжные возьмут его сторону, тем более что он – Огастес Мельмотт, будущий депутат от Вестминстера, человек, который вскоре будет принимать у себя китайского императора!
На следующее утро (была пятница, день заседаний железнодорожного совета) Мельмотт отправил лорду Ниддердейлу записку:
Мой дорогой Ниддердейл!
Пожалуйста, приходите сегодня на заседание совета – или, по крайней мере, загляните ко мне в Сити. У меня к Вам важный разговор.
Ваш
О. М.
Он решил, что разумнее всего поговорить с желаемым зятем начистоту. Если надежда удержать молодого лорда еще есть, то она – в полной откровенности. Молодой лорд наверняка знает, что выкинула Мари. Однако о ее глупых чувствах к сэру Феликсу Карбери стало известно не сегодня, и молодого лорда это не смущало. Быть может, удастся его убедить, что неудачный побег молодой особы в целом скорее повысил его шансы, нежели уменьшил.
В то утро у мистера Мельмотта было много посетителей, из которых первым и самым неудачливым оказался мистер Лонгстафф. К тому времени в конторе на Эбчерч-лейн создали двойную систему входа и выхода. Как у каждого великого человека, у мистера Мельмотта были две лестницы – черная и парадная, но если обычно парадная служит для уважаемых гостей, а черная – для публики низшего сорта, тут все было наоборот. Парадная лестница предназначалась для всех и не обещала скорого доступа к хозяину; черная служила быстрым путем для избранных. Лестницами ведал Майлз Грендолл; немалая часть времени уходила у него на то, чтобы посетители не сбивались с намеченного для них пути. Мистер Лонгстафф пришел на Эбчерч-лейн до часу дня, раньше, чем неделю назад, потому что тогда так и не сумел поговорить с великим человеком наедине. Майлз, рассыпаясь в любезностях, тут же провел его парадной лестницей в приемную на втором этаже.
Мистер Лонгстафф желает видеть мистера Мельмотта? О да, мистер Лонгстафф желает видеть мистера Мельмотта как можно скорее. Разумеется, мистер Лонгстафф увидит мистера Мельмотта. Ему, Майлзу, известно, что мистер Мельмотт очень хочет побеседовать с мистером Лонгстаффом. За последние два дня мистер Мельмотт упоминал имя мистера Лонгстаффа трижды. Не соблаговолит ли мистер Лонгстафф посидеть несколько минут? Читал ли мистер Лонгстафф «Утренний завтрак»? Мистер Мельмотт, безусловно, очень занят. Сейчас у него депутация канадского правительства, а сэр Грегори Грайб дожидается очереди сказать ему несколько слов. Однако Майлз полагает, что канадцы надолго не задержатся, а что до сэра Грегори, возможно, его дело можно отложить. Майлз постарается добиться для мистера Лонгстаффа встречи с мистером Мельмоттом, тем более что мистер Мельмотт сам выражал желание побеседовать с другом. Поразительно, как Майлз Грендолл сумел настолько хорошо освоить свое дело и стать образцовым секретарем! Мы оставим мистера Лонгстаффа в парадной приемной с «Утренним завтраком», отметив только, что он просидел там два часа с лишним.
За это время в конторе успели побывать мистер Брон и лорд Ниддердейл, причем обоих провели к Мельмотту без заминки. Первым был мистер Брон. Майлз Грендолл знал, кто это, и не стал усаживать редактора в одной комнате с мистером Лонгстаффом. «Я только напишу ему записку, – сказал мистер Брон и, подойдя к конторке, черкнул несколько слов. – Мне поручено передать некоторые деньги по делу, касающемуся мисс Мельмотт». Эти слова мгновенно открыли ему вход в святилище. Канадская делегация, надо полагать, уже ушла, а сэр Грегори Грайб еще не прибыл. Лорда Ниддердейла, пришедшего одновременно с редактором, Майлз Грендолл отвел в приватную комнату – на самом деле свою собственную.
– Что там у него за дело? – спросил молодой лорд.
– Вы о чем-нибудь определенном? У него много разных дел, – ответил Майлз.
– Он за мной послал.
– Да, вы пройдете сразу. Там у него этот, из «Утреннего завтрака». Не знаю, зачем пришел. А вы знаете, что он от вас хочет?
Лорд Ниддердейл ответил вопросом на вопрос:
– Полагаю, все, что говорят о мисс Мельмотт, правда?
– Она и впрямь убежала вчера утром, – шепотом ответил Майлз.
– Но Карбери с нею не было.
– Как я понимаю, он и запорол все дело. Дрянь-человек, за что ни возьмется, обязательно изгадит.
– Конечно, Майлз, вы его не любите. У меня, кстати, тоже нет причин его любить. Он не мог никуда уехать. Вчера утром он вывалился из клуба в пять утра пьяный как сапожник. Проиграл кучу денег, весь последний час скандалил по вашему поводу.
– Мерзавец! – в праведном негодовании воскликнул Майлз.
– Да уж. Но хотя на скандал его хватило, я уверен, в Ливерпуль он уехать не мог. И я видел вчера вечером в клубе его вещи – груда саквояжей, как раз для путешествия в Америку. Клянусь Богом! Увезти девицу в Нью-Йорк! Смелая затея.
– Это все она придумала, – ответил Майлз. Он был в доме своим человеком, и у него имелись способы выведать всю историю.
– Ну и фиаско! – заметил молодой лорд. – Любопытно, что старикан хочет мне по этому поводу сказать.
Тут звякнул серебряный колокольчик, и Майлз сказал лорду Ниддердейлу, что пришло его время.
Мистер Брон был в последнее время очень полезен мистеру Мельмотту, поэтому Мельмотт принял его со всей любезностью. Едва редактор вошел, Мельмотт рассыпался в благодарностях за поддержку, которую «Утренний завтрак» оказывает его кандидатуре. Однако мистер Брон его оборвал:
– Я никогда не говорю об «Утреннем завтраке». Мы стараемся как можем, и чем меньше об этом говорить, тем лучше.
Мельмотт поклонился.
– Я пришел по другому делу, и, возможно, о нем тоже чем меньше говорить, тем лучше. Ваша дочь недавно доверила сэру Феликсу Карбери некую сумму денег. Обстоятельства не позволили воспользоваться ими, как предполагалось, поэтому мне, как другу сэра Феликса, поручили вернуть их вам.
Мистеру Брону неприятно было называть себя другом сэра Феликса, но он поступил так ради дамы, которая любезно не вышла за него замуж.
– Вот как, – проговорил мистер Мельмотт с яростной гримасой, которую сдержал бы, если б мог.
– Без сомнения, вы понимаете, о чем речь.
– Да, еще бы! Проклятый мерзавец!
– Это мы обсуждать не будем, мистер Мельмотт. Я сам
