– Да, я слушаю, Тим, – неожиданно мягким голосом произнесла Алена. В голубых глазах с длинными, почти кукольными ресницами появилась неподдельная нежность. – И я скучаю, – рассмеялась она звонко и счастливо.
Ее спутница только ухмыльнулась.
Но Ярослав, разумеется, всего этого не слышал. Он уже был в шумном зале, в котором играла песня, заказанная коварным Шейком от имени Яра для Насти. Музыку и лирику Аларма, ныне уже покинувшего этот мир, Зарецкий любил и песню «Они» знал наизусть, а потому, не подозревая подвоха, подошел к своему столу, машинально напевая ее про себя вслед за Алармом, чей голос доносился из динамиков, окутывая невидимой тончайшей серебряной сетью всех присутствующих. Настроение у Яра опустилось еще на пару градусов: проклятая служба такси сообщила, что машин до сих пор нет, и когда они будут, никто не знает; звонки в другие такси результата не дали – где-то было занято, а где-то операторы просили подождать от сорока минут до часа. К тому же еще девушка-администратор привязалась с наиглупейшими вопросами, явно пытаясь привлечь внимание парня, разозлив его еще больше, хотя виду он и не подал.
Еще больше его настроение понизилось спустя пятнадцать минут после того, как он опустился на свое место, мрачно сообщив приятелю о том, что такси пока еще не назначено, приправив это сообщение своими собственными и весьма нелестными комментариями, как о службе такси в частности, так и об этом дне в целом, используя и эмоциональный подростковый сленг, и нецензурную лексику. Ярослава ожидал настоящий удар под дых. На все кафе – да чего уж там, на весь город! – прозвучало то, что привело его в ярость, а все более-менее теплые воспоминания о практикантке Анастасии мигом были растоптаны.
– На улице до сих пор снег, и температура стала еще ниже, однако ваша активность в эсэмэсках продолжает радовать! Многие из вас желают тепла и прекрасного настроения своим родным и близким, и это действительно греет, – продолжала все та же жизнерадостная ведущая программы на радио.
– Ага, особенно тех, кто на улице, – проворчал Ярослав. – Чтобы я в этом место еще раз пришел. Радио в кафе – что за тупость? И почему у нее проблемы с дикцией? – вслушался он в голос работницы радио. Та, впрочем, его не слышала и продолжала, оставаясь все на той же позитивной ноте.
– Роман передает привет своей жене Кате. «Катя, я очень тебя люблю, – пишет он. – Ты у меня самая лучшая! Прошу поставить для нее какую-нибудь хорошую песню». Конечно, поставим, Рома. Хорошую песню для вас и для вашей жены – я уверена, что она у вас прекрасная! – пообещала ви-джей и с энтузиазмом принялась за следующее сообщение. – «Скажите моей сестренке Иришке, что я ее сильно люблю, пусть не расстраивается из-за сессии, ведь все будет хорошо! Поставьте ей веселую песню, пусть она улыбается. Она любит ваше Небесное радио и сейчас слушает его!» Небесное радио – не наше, оно – ваше. Мы работаем для вас, – тут же со смехом поправила ведущая отправителя сообщения.
– Я бы сказал – против нас, – беззастенчиво отхлебнул пиво у друга Ярослав. Алкоголь сегодня заказывать не стал – завтра его ждало серьезное учебное мероприятие, по мнению Яра, глупое, но все-таки очень приятное.
Шейк моментально отобрал у него бокал.
– Ириша, не стоит расстраиваться, – тем временем весело обратилась к невидимой девушке ви-джей. – С сессией все будет хорошо, мы в тебя верим. Главное – береги нервы! А вот еще одно сообщение, немного неординарное! Нам пишет Анастасия. – В приятном женском голосе ведущей появились симпатичные смешинки. – «Добрый вечер! У меня много чувств по отношению к одному человеку, и я хотела бы выразить их песней. Пожалуйста, поставьте для Ярослава Зарецкого песню Аркадия Укупника «Я на тебе никогда не женюсь». Правильнее было бы «не выйду замуж», но я таких песен не помню. И передайте ему, чтобы перестал заниматься глупостями. У него еще ЕГЭ впереди. Когда вырастет, тогда и поговорим. Заранее спасибо!»
Шейк подавился от неожиданности и выругался. А Ярослав первые пару секунд даже не мог осознать, что это сообщение – для него. А когда осознал, разозлился так, что, казалось, сейчас из его ушей пойдет пар.
– Ого! А не та ли самая это Анастасия? – со смехом спросила у своей огромной, но невидимой аудитории слушателей ви-джей. – Ярослав, не занимайся глупостями, ты должен хорошо сдать экзамены! Может быть, если ты отлично их сдашь и поступишь в хороший университет, Настя обратит на тебя внимание? – Выждав короткую, но болезненную для Зарецкого паузу, видимо, предназначенную для улыбок и смешков слушателей, ведущая продолжила: – Что ж, поставим эту песню. Может быть, она и вам поднимает настроение? Небесное радио всегда с вами и дарит вам настроение экстра-класса!
Тут же заиграла бодрая музыка, ставшая известной еще в девяностые годы. Шейк подавился второй раз – от подступающего к горлу хохота.
Слыша все это, Ярослав Зарецкий, которому и была адресована сия композиция, явно стал одержим демоном ярости – на лицо зеленоглазого легла сумрачная тень злости, сделав черты его привлекательного лица более резкими и острыми. Зубы его крепко сжались, на скулах заходили желваки, глаза широко раскрылись от переполняющего молодого человека праведного гнева. Может быть, многими ожидалось, что при всем при этом Яр побледнеет, покраснеет или даже позеленеет, однако его кожа продолжала сохранять свой естественный оттенок, только вот аура стала вдруг обжигающе ледяной, как холод арктической пустыни.
Начался припев, и Шейк не смог удержаться от хохота.
Я на тебе никогда не женюсь,Я лучше съем перед загсом свой паспорт.Я улечу, убегу, испарюсь,Но на тебе ни за что не женюсь.
– Ты ей не нравишься, старик, – хлопнул друга по плечу лыбящийся Шейк, подумав, что кому рассказать – не поверят! – Слушай, это тебе же песенка, зажигай давай! – и темноволосый парень стал делать шутливые движения руками и плечами, имитируя неизвестный, но крайне энергичный танец, стараясь попасть в такт музыке. – Присоединяйся! – предложил Шейк другу, – А вот Зарецкому песня все-таки очень не нравилась.
– Уймись, *Запрещено цензурой*! – прикрикнул он на кривляющегося друга, и тот вновь стал ржать, время от времени подпевая.
– Стерва, – тихо и зло произнес Ярослав сквозь зубы, сжав в руке нож, некстати оказавшийся в зоне опасности. Тот, кого Настя называла царевной Ярославной, в одно слово уместил столько ненависти, презрения и справедливого гнева, сколько не каждый смог бы уместить в целом трактате, посвященном этим сильным и отрицательным чувствам. – Стерва, – повторил он, всеми фибрами души ненавидя песню, весело звучащую сейчас в кафе. Парню казалось, что все посетители поняли: Ярослав Зарецкий – это именно он и никто другой, и сейчас сидят и смеются над ним. Как раз некстати бурным смехом разразилась компания, сидящая неподалеку и ранее охарактеризованная Яром как «быдло районное, обыкновенное», и это заставило юношу еще в большей степени почувствовать себя не в своей тарелке. К тому же ему тут же представилось, как все его друзья, одноклассники и знакомые обязательно именно в эти минуты сидят перед приемниками, и тоже слышат это омерзительное послание от идиотки-практикантки, которая принесла ему так много горя и страданий с первого дня их встречи. Он столько времени потратил, создавая себя определенную репутацию, а эта дура взяла и все разрушила! Испортила день рождения. И с Ваном они так и не помирились. А он, идиот, ее дважды спасал: то от летящего ей на башку гипса, то от теток в туалете. Да он вообще святой после всего этого!
