то, чтобы изложить здесь всю историю коронования в Византии. Я остановлюсь лишь на одном элементе этой церемонии — помазании. Дело в том, что всякому исследователю, изучающему обряд коронации в западных монархиях, необходимо определить, когда именно начали совершать обряд помазания над византийскими императорами; необходимость же эта объясняется двумя причинами. Если окажется, что этот обряд возник на Востоке раньше, чем на Западе, тогда нам придется задаться вопросом, не было ли появление первых помазанников Господних в Испании и франкской Галлии просто-напросто плодом подражания византийцам. С другой стороны, всякому, кто изучает сравнительную историю церемонии, сопровождающей восшествие на престол, важно знать, когда этот библейский обряд появился в стране, где были особенно прочно укоренены традиции монархического культа.
Начнем с факта, не подлежащего сомнению: если оставить в стороне коронацию Балдуина Фландрского, которая состоялась в 1204 г. и, разумеется, происходила по латинскому обряду, первое достоверное свидетельство о помазании императора — это описание коронации Михаила IX Палеолога, принадлежащее перу Георгия Пахимера: Михаил был коронован 20 мая 1295 г.; Георгий Пахимер писал около 1310 г.: De Andronico Paleologo // Migne. P. G. T. 144. Col. 216. Никифор Григора утверждает, что Феодор Ласкарь был помазан в 1254 г. (Byzantine Historiae. Lib.III. Cap. II // P. G. T. 148. Col. 181), однако Никифор писал около 1359 г.; рассказ его, вполне возможно, — простая дань обычаям своего времени и не может служить источником достоверных сведений о событии, происшедшем более чем сотню лет назад. Император Иоанн VI Кантакузин, описывая в своей «Истории в четырех книгах» коронование Андроника III Палеолога, состоявшееся в 1325 г., также упоминает о помазании; писал он между 1355 и 1383 гг. (Histor. Lib. I. Cap. XLI // P. G. P. 153. Col. 276 sq.).
Итак, в начале XIV века византийские императоры, вне всякого сомнения, подвергались при восшествии на престол помазанию святым елеем; обряд этот, по-видимому, оставался в силе до самого падения Империи. Но каким же все-таки периодом датировать его возникновение? Ответ на этот вопрос сопряжен с целым рядом трудностей.
В довольно многочисленных текстах, созданных гораздо раньше XIV века, при описании поставления в сан императора употребляются слова «помазание» и «помазать» (χρίσμα, χρίειν), а сам император нередко именуется «помазанником Господним» (χριστόϛ Κυρίου). Все дело в том, чтобы понять, следует ли трактовать эти выражения в буквальном смысле или, напротив, в смысле сугубо метафорическом, как простые заимствования из Библии. Первую точку зрения (буквальный смысл) предпочел В. Зикель (Sickel W. Das byzantinische Krönungsrecht bis zum // Byzantinische Zeitschrift. 1898. Т. VII. S. 524, 547 folg., n. 80–83). Следует, впрочем, сразу заметить, что самое старое свидетельство, приводимое Зикелем, датируется не ранее, чем второй половиной IX века; это письмо знаменитого патриарха Фотия императору Василию I, в котором прелат, напоминая императору о его короновании, употребляет слова: «помазание монарха и возложение на него рук» («χρίϛμα ϰαί χειρο θεσίαν βασιλείαϛ»; Ep. I, 10 // Р. G. T. 102. Col. 765). Василий I взошел на престол в 867 г.; через сотню с лишним лет после того как был помазан Пипин, первый из франкских королей, над которым был совершен этот обряд, и через двести с лишним лет после того как были помазаны первые из вестготских королей. Очевидно, что, даже если согласиться с интерпретацией Зикеля, из приведенного им свидетельства никак нельзя сделать вывод о том, что западные монархи заимствовали свои обряды у монархов восточных.
С Зикелем не согласны ученые, которые видят в выражениях, употребленных Фотием, не более чем самые обычные метафоры; см.: Reiske J.-J. // Corpus SS. Historiae Byzantinae. T. II. P. 351; Brightman. Byzantine imperial coronations // Journal of Theological Studies. 1901. T. II. P. 383; Ebersolt J. Melanges d'histoire et d'archeologie byzan tines // Revue d'histoire des religions. 1917. T. LXXVI. P. 22–23, 27[988]. Аргументы этих исследователей кажутся мне чрезвычайно убедительными. В самом тексте Фотия слово χειροθεσίαν должно быть, без сомнения, воспринято исключительно как метафора: ведь возложение рук никогда не присутствовало в обряде императорского коронования; как же можно в таком случае, толкуя фразу, где слова χρίσμα и χειροθεσίαν так тесно связаны одно с другим, приписывать одному из них конкретный смысл, хотя точно известно, что второе имеет смысл сугубо символический? Больше того. Знаменитая книга Константина Багрянородного (императора в 945–959 гг.) «О церемониях» содержит подробнейшее описание коронации: о помазании в нем не говорится ни слова. Не упоминается помазание и в молитвослове начала XII века, куда входит литургия коронования (Brightman. P. 378). Это двойное умолчание было бы поистине необъяснимо, если бы оно не объяснялось просто-напросто тем обстоятельством, что ни в X, ни даже в начале XII века этот обряд еще не был в употреблении[989].
Однако, судя по всему, он уже вошел в употребление в конце XII века — иначе говоря, что бы ни утверждал г-н Эберсоль (Ebersolt. Loc. cit. P. 27), до латинского завоевания 1204 г. Трудно не увидеть указание на вполне конкретное действие в словах, какими Никита Акоминат, работавший над своей хроникой около 1210 г., описывает коронацию Алексея III Ангела в 1195 г. (De Alexio Isaacii Angeli fratre. Lib. I // P. G. T. 139. Col. 829): «όπωϛ ϰϰτά τό έθιμον έϛ βασιθλέα χρισθή ϰϰί περιβαλείται τά τού ϰράτουϛ σύμβολα» — «дабы, по обычаю, поставили его басилевсом посредством помазания и вручили ему символы высшей власти»; помазание и вручение инсигний — это, бесспорно, два основополагающих элемента церемонии, по сути своей подобной западным коронованиям. Особенно же весомым аргументом кажется мне один текст, которому г-н Брайтмен, как мне кажется, не уделил достаточного внимания; текст этот, на мой взгляд, доказывает совершенно неопровержимо, что около 1200 г. помазание императоров укоренилось в Византии окончательно. Речь идет о комментарии к 12-му канону Анкирского собора, составленном как раз в это время Феодором Вальсамоном (Р. G. Т. 137. Col. 1156). Вальсамон рассказывает, что в 969 г., после того как император Иоанн Цимисхий убил своего предшественника Никифора Фоку, патриарх Полиевкт запретил ему вход в «главный храм», но затем право входа в храм было возвращено убийце особым синодальным декретом, который наш автор разбирает следующим образом: «Είπε γαρ μετά άγίαϛ συνόδου, έν τή γενομένη τηνιϰαΰτα πράξει,τή έν τώ χαρτοφυλαϰείώ άποειμένη, ώϛ, έπεί τό χοίσμα βαπτίσματοϛ τά πρό τούτου άμαρτήματα άπαλείφε οία ϰαί δσα άν ώσι, πάντωϛ ϰαί τό χρίσμα τήϛ βασιλείαϛ τόν πρό ταυτηϛ γεγονότϰ φόνον ποΰ Τζιμισϰή έξήλειΨεν». (Патриарх, в согласии
