В двадцать третьем веке такая же предохранительная программа была разработана по отношению к звездным парам, находящимся в околокритическом состоянии. Для провоцирования новой вспышки, разделяющей зоны тяготений партнеров звездной пары, к той самой точке Лангранжа, через которую от красного карлика к белому карлику перетекает водород, планировалось направлять подпространственные торпеды с гравитационным зарядом. Взрыв торпеды превращает узкую струю протекающего водорода в мощный поток. Лавинообразно обрушиваясь на белый карлик, он и провоцирует вспышку новой звезды. Тщательные расчеты игры на математических моделях тесных звездных пар и предварительные опыты с гравитационными зарядами малой мощности не оставляли сомнений, что механизм искусственной вспышки новой звезды сработает успешно. Но до натурных звездных испытаний дело пока не доходило, хотя соответствующий технический комплекс был уже создан, снаряжен подпространственной торпедой и размещен на тяжелом гиперсветовом рейдере-носителе. Для накопления гравитационного заряда нужной мощности и запуска торпеды, рассекающей толщу трехмерного пространства, требовались колоссальные расходы энергии! Проще говоря, искусственная вспышка новой звезды стоила несоразмерно дорого по отношению к своей практической ценности в интересах безопасности космических полетов и спрямления космических трасс.
Конечно, такой эксперимент был в высшей степени престижен для земной цивилизации. Новая звезда, зажженная силою человеческой мысли! Можно ли придумать что-нибудь более впечатляющее? Но люди двадцать третьего века чурались эйфории эффектных, но пустых экспериментов. Они были не только романтиками, но и рационалистами. Они научились ценить свой труд и расходовать его с сиюминутной пользой и для подлинно необходимых великих начинаний, по которым человечество, как по ступеням, шагало к вершинам своего будущего. Людям двадцать третьего века было чуждо строительство египетских пирамид в их не только буквальном, но и символическом понимании. Атака Луны, предпринятая человечеством в середине двадцатого века, вызывала у них не только восхищение, но и ту самую снисходительную улыбку, с которой зрелые люди смотрят на милые, но далеко не безопасные порою детские забавы. Слишком уж ничтожна по сравнению с затратами труда была практическая польза от отчаянного, на грани возможностей и рядом с тенью смерти, прыжка человечества на лунную поверхность. Именно по соображениям практической целесообразности земляне двадцать третьего столетия откладывали исследование давно открытого рукава Ориона. Экспедиция «Антареса» была предпринята лишь тогда, когда во весь рост стала проблема освоения подпространственных каналов и длительных полетов в этих совершенно новых условиях.
Система искусственной вспышки новых звезд была полностью подготовлена, смонтирована на тяжелом рейдере «Гром», но до времени законсервирована. «Гром», числившийся в резерве дальнего космофлота, ждал своего часа, а покуда он не пробил, занимался ординарными транспортными перевозками — поддерживал свою ходовую форму, удивляя непосвященных и необычностью надстроек, и малой грузоподъемностью по сравнению со своим бруттотоннажем. Для ввода его в настоящее дело требовался какой-то дополнительный — рациональный, перспективный для будущего стимул.
И вот теперь, благодаря Ивану Лобову, такой стимул появился!
Иван задумал отчаянную, по обычным канонам космических полетов и вовсе несуразную операцию. Работая во взаимодействии с «Громом», который займет боевую позицию по отношению к звездной паре, намеченной для подрыва и вспышки, Лобов решил войти в рукав Ориона на «Перуне», застопорить ход и ждать команд от руководителя операции. По предварительной команде вывести «Перун» на наивыгоднейшую для серфинга гиперсветовую скорость. По исполнительной — довернуть под наивыгоднейшим углом к фронту ударной волны, которая настигнет его после вспышки новой звезды. А потом… потом все дело в искусстве серфинга и удаче! Пилотажного мастерства Ивану не занимать, а удача — что ж, часто, очень часто, хотя и не всегда, она сопутствует отчаянным, но расчетливым начинаниям. Если Иван оседлает гребень ударной волны, она понесет его на себе словно щепку! Сохраняй передний фронт этой волны свою начальную скорость, пропорциональную кубу скорости света, на протяжении всей длины бега, он бы вынес «Перун» к проливу Персея в мгновение ока — в доли секунды. Но эту трудно вообразимую скорость ударная волна имеет лишь в первый миг формирования. А потом ее передний фронт начинает размываться, а скорость его стремительно падать по экспоненциальному закону. Как только она снижается до критического уровня, равного квадрату скорости света, ударная волна разрушается, серфинг прекращается. И корабль, заброшенный за сотни и тысячи световых лет, выходит на собственный маршевый ход. Иван утверждает, что на вспышке новой звезды оптимальной мощности до пролива Персея всего полчаса хода. Тридцать минут — и «Перун» вынесет по подпространственному рукаву Ориона на шестьдесят тысяч световых лет от Солнца! Конечно, на оптимальный серфинг рассчитывать трудно, можно и не доехать до пролива Персея на гребне волны, а можно и переехать, проскочив вместе с нею в загалактическое пространство. На корректировку серфинга могут потребоваться часы, сутки, а может быть, и недели. Но что значат эти сроки по сравнению с обычным, крейсерским ходом по рукаву Ориона, который затягивается на два-три года!
Мысли эти, пестрой лентой промелькнувшие в сознании Онегина и спутавшиеся в трудно читаемый клубок, и заставили его «попросить пардону» — сказать Лобову, что ему нужно очухаться, прийти в себя. Постепенно из вороха соображений сама собой выкристаллизовалась главная мысль: предложение Ивана и было тем недостающим стимулом, отсутствие которого тормозило введение программы искусственных вспышек новых звезд! Теперь искусственная вспышка новой становилась не только мерой безопасности, но и перспективнейшим в деле развития сверхскоростных и сверхдальних гиперсветовых полетов экспериментом. Риск? Во все исторические времена шаги человечества в неизведанное сопровождались риском. Так было и так будет! Секрет в том, чтобы сам риск сделать как можно меньшим, а пользу от рискованной операции — как можно большей. Решив, наконец, про себя весь комплекс проблем, который, точно иголка нитку, вытянул анализ, Снегин поднял голову и просто сказал:
— Предложение твое принимается.
Лобов шумно вздохнул:
— Спасибо, Всеволод. Спасибо, дружище. Век не забуду!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
