— Ради дела, конечно, — ответил он и, видя, что товарищ не вполне понимает его, добавил: — Подустал я на серфинге. Да и вообще, ожидание мучает! Будь я один, собрался бы. А когда есть ты, зачем?
Снегин положил руку на его плечо:
— Все будет как надо. Не беспокойся!
— Да я и не беспокоился. — Лобов помолчал и признался: Если бы я и собрался, все равно с тобой мне сейчас не потягаться. Расклеилась моя душа! Так что, дела ради — садись слева.
Напряжение Ивана достигло предела, когда «Перун», ведомый Снегиным, благополучно прошел пролив Персея и в заданной точке живого пространства вынырнул из локального тоннеля гиперсветового хода. Волновался конечно же не только Иван, напряжение на борту «Перуна» было общим. Оно было таким, что «выхлоп» корабля в мир ординарных пространственно-временных связей, обычно тяжелый по своим физическим и психологическим последствиям для экипажа, на этот раз прошел как бы незамеченным, чему, конечно, помог и длительный опыт гиперсветовой работы, и то высокое пилотажное искусство, с которым Снегин уложил «Перун» с гиперсвета прямо в состояние покоя.
— Спасибо, Всеволод, — сказал Лобов, когда «Перун», поматываясь на всех осях от перегрузок, уравновесился, наконец, в состоянии покоя. — Никто бы не сделал этого лучше.
Знаком показав товарищу, что берет теперь управление на себя, Иван включил ревун. Так на жаргоне гиперсветовиков назывался кодовый сигнал: «Всем, всем, всем! Отвечай, кто слышит!» Если Лена и Мир Сладки на «Антаресе», если они даже только побывали на нем, уйдя потом на Уикту, бортовой компьютер корабля они конечно же привели в дежурное состояние, он ответит! Ревун исправно работал секунду, другую… десять секунд… двадцать, — «Антарес» не отвечал. Заметив, как каменеет лицо Ивана, Снегин посоветовал:
— Попробуй на аварийной волне ближней связи. Мало ли что!
Толчком большого пальца Лобов перекинул тумблер срочного вызова на аварийную волну. И снова, звонкими каплями отдаваясь в накаленном сознании эхом уходящего времени, потянулись секунды ожидания. «Антарес» не отвечал и по линии ближайшей связи на аварийной волне.
— Введи в сигнал свой персональный позывной, Иван, вдруг посоветовал Клим, — кодом на сегодняшнюю дату.
— Это идея! — поддержал инженер.
— Да и почему, в конце концов, не попробовать? — резюмировал Снегин.
У Ивана были свои основания поступить именно так — на основе информации, которую ему и только ему под честное слово передал Андрей Дзю. Он набрал на каблоблоке свой персональный позывной «001», а затем год, месяц и число по мировому времени. Помедлив несколько секунд, ведь это был последний шанс, Лобов нажал исполнительную кнопку. Теперь его персональный позывной, зашифрованный сегодняшним кодом космофлота, начал дополнять всеобщий вызов ревуна. Позывной сработал! Почти без паузы по громкоговорящей связи прозвучал безликий голос бортового компьютера.
— «Антарес» на связи!
— Ура! — закричал экспансивный Клим.
Его поддержал и Алексей, а Всеволод, сидевший рядом с Лобовым, потянулся к нему и приобнял за плечи. Если связь с «Антаресом» была распечатана личным кодом Ивана, можно было почти не сомневаться в том, что Лена Зим побывала на его борту. Иван понимал это лучше, чем кто-нибудь другой, но не позволил себе радоваться. Он знал, как коварен бывает даже счастливый случай. И как всякий гиперсветовик со стажем, Иван был суеверен, без всякого налета мистицизма, конечно, просто боялся испугать удачу.
— Сидеть по местам, — не форсируя голоса, подал он традиционную команду. — Ходовая готовность!
— «Антарес» на связи… «Антарес» на связи… — повторял между тем с трехсекундным интервалом бортовой компьютер аварийного корабля.
— Прошу пеленг, — сказал Лобов, выключая ревун.
— «Антарес» зафиксирован, — почти без паузы откликнулся штурман. — Дальность девятьсот семнадцать километров. Маневр сближения рассчитан, выдан на ноль-индикатор. Норма.
— Маневровые двигатели на холостом ходу. Норма. — Это доложил инженер.
— К пилотажу готов. Ноль-индикатор в работе. Норма. — А это Снегин сообщил о своей готовности заменить командира при необходимости.
— Общая готовность. Ход!
Сближаться с «Антаресом» можно было по наиболее простому маршруту, который называли школьным — по оптимальному и по кратчайшему, наиболее сложному — экстремальному. Заметив, что Лобов ведет «Перун» по школьному маршруту, Снегин посмотрел на него с откровенным удивлением.
— Ничего, — поняв его взгляд, ответил Иван. — Я ждал долго. Подожду и лишних полчаса.
— Хочешь, возьму штурвал? Ручаюсь, пройду по экстремуму, как по ниточке!
— Не хочу. Так надежнее.
Снегин перехватил недоуменно-вопросительный взгляд Клима и, кивнув на Лобова, выразительно пожал плечами. Иван краем глаза заметил эту пантомиму своих импульсивных друзей и усмехнулся. Каждому свое! На финише сближения Лобов завесил корабль у стыковочного узла «Антареса», приказал инженеру выполнить дистанционный зондаж его исправности и, только получив короткий доклад: «Стыковочный узел — норма!» — ювелирно выполнил ручную стыковку. И без паузы скомандовал:
— Передовая группа — Снегин, Кронин. На подстраховке Клим Ждан. Первый уровень безопасности. Я — в резерве, в ходовой рубке. По местам!
Тень далийского варианта, выдвинутая Андреем Дзю, незримо витала над «Антаресом». Лобов осторожничал, но осторожничал разумно — он не пошел на высшие меры безопасности, которые сильно бы замедлили обследование «Антареса». И даже Снегин, с естественной ревностью бывшего командира корабля оценивавший решения Ивана, не мог не одобрить его действия.
Лобов, как и все другие члены экипажа, надел защитный скафандр, проверил его системы, рабочий инструментарий, оружие, проводил товарищей и снова занял свое место — в боевом кресле командира корабля. Оставалось — ждать! Ждать, надеяться, слушать доклады передового отряда, односложно подтверждая их прием… И ждать! Лихорадка ожидания била нервы Лобова так, словно некий незримый злодей с наслаждением водил по ним своим изуверским смычком. Чтобы как-то сбить эту лихорадку, Иван расслабился, уронив свои тяжелые руки на подлокотники кресла и откинув голову на его заголовник. Постороннему человеку, вошедшему в ходовую рубку, показалось бы, что Иван спит. Но эта поза не мешала Лобову контролировать действия передовой группы. Очередной ее доклад заставил Ивана рывком принять рабочую позу.
— В бортовом эллинге нет шлюпа «Денеболы». Он пуст!
Мысли, вихрем закружившиеся в мозгу Лобова, всякий раз все по-новому складывались в одну и ту же фразу: «Значит, Лены на «Антаресе» нет. И все, все начинается сначала!» Не успел этот мысленный вихрь, вливавшийся с монотонным постоянством в одно и то же словесное русло, улечься, как последовал новый доклад Снегина, в котором читались оптимистические нотки:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
