мысль пронзает меня, и я не могу удержаться. Неужели правительница Асморанты повредилась рассудком? Инетис кажется почти безумной в этот миг, когда смотрит прямо на меня, но в то же время словно в никуда.
— Я что-то слышу, когда остаюсь одна, — говорит она. Вздрагивает снова. — От тебя пахнет. Тебе нужно помыться, прежде чем ты ляжешь спать.
— Я ухаживаю за телятами, — говорю я.
— Скажи воинам, чтобы принесли воду, — говорит Инетис. — Ты помоешься здесь.
Я топчусь на месте.
— Унна! — окликает она, но я не могу заставить себя. Я никогда в жизни никем не командовала.
Инетис сползает с постели и подходит к шкуре. Она чуть приподнимает ее, чтобы снаружи было слышно, и наклоняется.
— Принесите воду. Попросите кого-то из девушек принести смену одежды для моей повитухи: корс, рубушу, сокрис, — повелевает она. — Да побыстрее. И пусть захватят скатку с постелью. Она будет спать здесь.
Я жду, что воины ей возразят, но за шкурой тишина. Я слышу топот ног — один из воинов, по-видимому, отправился исполнять приказ, второй остался на страже.
— Они принесут, — говорит Инетис, опустив шкуру и возвращаясь в постель. Она выглядит спокойнее. Взяв гребешок, начинает расчесывать волосы, но, сделав два или три движения, откладывает гребень в сторону. — Ты голодна?
— Нет, я вечерничала с девушками, — отвечаю я. Я не двигаюсь с места, так и стою в ожидании. Мне не хочется оставаться с Инетис на ночь, здесь, в этой сонной, мне тоже становится неспокойно. Это знакомое мне ощущение, но природу его я уловить не могу. Похоже на ощущение чужой магии… как будто кто-то оставил в этих стенах заговоренную вещь или свой зуб тсыя. Не опасность, а просто присутствие, но оно мне не нравится.
— Серпетис прислал вчера вести из Шинироса, — говорит Инетис, накинув одеяло на ноги. — Становится холоднее, скоро на реке станет лед. Завтра к ним отправляется тысяча воинов. С ними пойдут травники, и травница Мланкина тоже. Взяли лучших из тех, кто умеет лечить без магии. Я не думаю, что они обернутся до конца Холодов, так что ты будешь моей повитухой, Унна. Больше некому. Ты сможешь принять роды?
— Нет, — говорю я, но Инетис это не удивляет.
— Разве ты никогда не видела, как рожают? — спрашивает она, закутываясь в одеяло.
— Видела… — я отвожу взгляд, когда Инетис рассеянно запускает руку в спутанные волосы и начинает скрести голову. — Но тогда со мной была магия. Я чувствовала воду и кровь. Я могла направить их.
Это были роды моей матери, и мне было тринадцать. За черьский круг до того, как меня забрал к себе Мастер. Это были мои первые и последние роды, и моя магия тогда мне не очень помогла.
— Ты справилась с чароземом, мне говорили, — продолжает Инетис. — Ты справишься и с родами. Я помогу тебе, но ты должна будешь оставаться со мной и принять ребенка.
— Я помогу, чем смогу, — говорю я, и она кивает, как будто удовлетворенная ответом.
Приносят воду. Я забираю ведро из рук воина, одна из девушек заносит в сонную одежду для меня — и тут же выскальзывает прочь, отводя глаза от постели правительницы. Я переливаю воду в большой таз, где моется сама Инетис. Душистое мыло пахнет травами, и я беру его в руку и тут же кладу назад.
— Мойся, — приказывает Инетис. — Мне хочется спать, мне нужно, чтобы ты легла рядом.
Я никогда не раздевалась на глазах у чужой женщины. Руки дрожат, и я с трудом скидываю теплый корс, развязываю тот, в котором провела сегодня весь день. Инетис не смотрит на меня, она отвернулась в другую сторону, укрывшись одеялом почти с головой. Я заставляю себя кое-как помыться в чуть теплой воде, вытираюсь, надеваю чистую одежду. В сонной прохладно, и меня пробирает дрожь.
— Воду вылей за окно, — говорит Инетис. — И туши свет.
Я расстилаю скатку и ложусь на пол рядом с Инетис, задув пламя. Кромешная тьма окутывает нас в мгновение ока, и в этой пахнущей травами тьме я пытаюсь понять, что же чувствует Инетис, что чувствую я. Но даже если что-то и есть, оно не угрожает нам. Я думаю, что это магия Энефрет. Быть может, она охраняет нас? Ребенка? Его мать?
Я укладываюсь поудобнее, думая о том, как снова резко поменялась моя жизнь, и почти засыпаю, когда холодная рука Инетис касается моего лица, заставив меня подпрыгнуть на месте.
— Унна! — Ее шепот полон страха и кажется, она вот-вот закричит. — Унна!
Я тут же поднимаюсь.
— Я здесь, я здесь! — Мое сердце бьется как у птицы, я спешу к окну, чтобы открыть его, но голос Инетис несется мне вслед:
— Унна, ты слышишь? Ты слышишь? Не уходи, только не уходи!
— Я здесь, — повторяю я, и она вскрикивает:
— Вернись! Дай мне руку! Мне страшно! Не открывай окно!
Я сажусь на постель и хватаю Инетис за руку. Она плачет, ее худые плечи трясутся от страха и рыданий. Я прислушиваюсь к ночи, к дому, к тишине за шкурой, но ничего не слышу.
— Что ты слышишь? — спрашиваю я.
Она дышит так, словно пробежала через всю Асму. Я снова спрашиваю, но Инетис в панике, она сжимает мою руку все крепче и дышит все чаще, и я делаю то, чего никогда раньше не делала — я обнимаю ее и притягиваю ее голову к своему плечу.
— Тише, — говорю я. — Тише. Здесь никого нет. Магии больше нет, забыла? Здесь только
