Он позволил своим воспоминаниям вернуться в ту комнату в Рааксфале… стол… Вандаарифф, и разные стеклянные пластинки… «Мы начнем с железа»…
Освещение в той ужасной комнате в Рааксфале было плохим, а его зрение – еще хуже. Он не мог вспомнить, как в реальности выглядела та пластинка. Чань снял левую перчатку и подержал руку над пластинками, осторожно прикасаясь к ним кончиками пальцев. На третьей плитке он почувствовал у себя во рту привкус крови, как это случилось тогда с первой стекляшкой. Он осторожно ступил на нужную плитку. Взрыва не было. Неожиданно он задумался о тех, кому еще может понадобиться повторить его путь. Что, если это будет Свенсон или Каншер? Он вынул нож Фойзона и нацарапал крестик в углу плитки.
Следующим было золото и воспоминание о жаре в костях. В этот раз понадобился аккуратный прыжок на два-три метра, но он приземлился точно. Еще крестик.
Он прошел еще два ряда, но каждый раз воспоминания были все слабее, потому что тогда стеклянные пластинки исказили его восприятие. На пятом ряду Чань нахмурился. В какой-то момент тогда его разум отключился из-за боли. Оставалось еще три плитки. Он знал, что существовало точное объяснение того, почему каждый металл в стеклянных плитках связан с планетами, знаками Зодиака, еврейским алфавитом, частями тела…
Чань оглянулся. В дверях стояли четверо мужчин в зеленой форме с карабинами, но они не стреляли. Их задачей было помешать его отступлению. Чань сделал длинный шаг и попал на плитку, в которой были разводы молочно-белого. Как он узнал, что именно она была следующей, он не мог объяснить. Он снова процарапал крестик.
Само это испытание показывало нелепую природу алхимии графа. Вопрос не в том, работает ли она – что-то всегда работает. Правильность выбора между включениями ртути или серебра определялась только наличием или отсутствием взрывчатки, а алхимические качества плиток не играли никакой роли в том, удастся ли ему добраться живым до двери.
И все же он должен был мучиться, пробираясь через эти ловушки. Какая планета связана с серебром? Он не представлял этого. От прикосновения к плитке с фиолетовыми включениями у него резко заболели зубы, будто рот набили льдом. Он ступил на эту плитку и процарапал в углу крест, а потом на желтоватую плитку в седьмом и последнем ряду, которую, как он помнил, еще не использовал. Взрыва не последовало.
Чань отметил ее крестиком, потом запустил руку под шлем, ослабил резиновую манжету и поморщился, стягивая с себя эту неудобную вещь. Он потряс головой, помигал и обернулся к четырем солдатам. Он издевательски кивнул им – начальник, вокруг глаз которого были шрамы, кивнул ему в ответ. Кардинал выпрямился, а потом бросил стеклянный шар прямо в этого человека, так что сфера разбилась, ударившись ему в грудь. Все четверо наемников согнулись и упали, а Чань выскользнул за дверь. Только дурак оставляет врага за спиной.
В следующей комнате кардинал обнаружил графа д’Орканца, хотя и не во плоти. В то время как декор переделанных комнат Харшморта, виденных им раньше, был сугубо функциональным и грубым, в этом зале вкус графа проявлялся во всех деталях: бра, по форме напоминавшие открытые раны, фрески в византийском стиле с удлиненными пропорциями фигур, синие ковры со зловещими оранжевыми зверями. Каждая ковровая дорожка вела к центру восьмиугольного зала от дверей в каждой из восьми стен. В центре находился фонтан из прозрачного стекла, трубки и емкости которого представляли собой два переплетенных, но отдельных пути для воды. Все это напоминало человеческое сердце. Жидкость в одной емкости была синего цвета, а в другой – оранжевого.
На краю чаши фонтана было написано: Imbibo frater vivo.
Чань снова надел очки. Пей, брат, и живи… чертовски маловероятно.
Он глянул на другие двери. За каждой ли скрывался коридор со взрывчаткой? Придется ли и другим – Шофилю, Свенсону, графине – проходить свое особое испытание? Это казалось нелепым. Испытания для отбора достойных вполне могли быть важным догматом алхимического трактата, подобного «Химической свадьбе». Но это могло привести к смерти тех самых людей, которых Вандаарифф сам отобрал и охранял для участия в ритуале. Что, если бы Чань сделал неверный выбор и остался без головы? Что бы стало тогда с великим экспериментом Вандаариффа? Или он был полностью уверен, что наиболее желанные из его гостей знают ответы, а всех остальных хотел устранить?
Кардинал быстро обошел зал по периметру. Все двери оказались заперты, кроме двойных по другую сторону фонтана. За ними была тускло освещенная комната, и в ней находился приземистый пульт с множеством кнопок и переключателей. Чань сделал шаг вперед и ударился о стеклянную стену. Стекло было вставлено в прочную раму и перекрывало проход в галерею со сводчатым потолком. Он постучал по нему пальцами, затем кулаком – стеклянный барьер слишком толстый, и его не разбить без молота или топора.
В дальнем конце маленькой комнаты был вход в еще одну галерею, наверное, также закрытый стеклянным барьером, а за галереей располагался еще один большой зал с разнообразными машинами Вандаариффа, подсоединенными к пяти большим фарфоровым ваннам.
Чань вернулся к фонтану. Действительно ли Вандаарифф на полном серьезе ожидал, что он станет выбирать между оранжевым и синим, если неверный выбор означал смерть? И что, черт побери, означает верный, кроме соответствия намерениям Вандаариффа? В той комнате в Рааксфале была еще одна, восьмая карточка из яркого оранжевого стекла, воздействие ее чуть не убило Чаня. Для Вандаариффа же эта оранжевая пластина означала своего рода завершение…
Давай, и тебе воздастся… Чань вытащил синий стеклянный диск из кармана и стал изучать пути внутри фонтана… и вдруг увидел там, где два потока скручивались в спираль, две небольшие щели в стекле…
Мужчина вставил диск в оранжевый поток, мгновенно перекрыв его. Давление заставило жидкость подняться по ранее не использовавшейся стеклянной трубке. Влага полилась наружу, за несколько секунд заполнив емкость, достаточно глубокую, чтобы погрузить в нее руку. Чань вздохнул. Он опустил на пол медный шлем, зачерпнул в руку оранжевый раствор и поднес к губам.
Он поперхнулся и сделал шаг назад, размахивая мокрой перчаткой так, будто она жгла руку. С подбородка капало. Глаза Чаня закатились так, что показались белки глаз. Мужчина упал, раскинув руки и ноги, как околевший конь. Дыхание было прерывистым, и он лежал неподвижно, глядя в потолок.
– Так же предсказуем, как младенец с еще не сросшимися черепными костями. Если желаемый объект маячит перед носом, все остальное отступает на второй план…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
