и резко пахнущей жидкостью на сочащиеся кровью раны крокодила. Тот вздрагивал и дёргался, но терпел.
Солнце уже садилось за кроны деревьев, взметнувшихся над бескрайним вечнозелёным разливом джунглей, как гористые островки, река меняла свою окраску.
Лес снова наполнился шумом, верещанием и стрекотанием его обитателей. Но ни гула моторов, ни автоматных очередей уже не слышалось.
– Правьте к берегу, – хмуро сказал Ану. – Я всё-таки скажу им прощальные слова и дам… несколько ценных указаний.
Вездеплав приблизился к берегу, остановился перед собравшимся племенем. Индейцы казались утомлёнными и грустными: они понимали, что их ждёт впереди, и уже готовились к этому трудному испытанию.
Их татуировка – особенно чёрные и жёлтые пятна на лбу – стала как будто ярче, издали она напоминала необыкновенные, сказочные цветы.
– Они уже выполнили свой обычай, – задумчиво сказал Ану, – и дорисовали на лбу цветок чёрной орхидеи до боевой точности и красоты.
– Как это – до боевой красоты? – осторожно спросил Вася.
– Так. Ведь племя называется племенем Чёрной Орхидеи. А чёрная орхидея – это очень редкий цветок. Его символ они и рисуют, татуируют у себя на лбу. А когда им предстоит большая охота, или война, или вообще какие-то чрезвычайные события, они его дополняют.
– А эта орхидея и в самом деле существует? И почему она чёрная?
Вездеплав ткнулся в пологий берег, и всё племя уже подошло к самой воде. Вот почему Ану не ответил Васе и стал держать последнюю речь. Он говорил недолго, но, видно, убедительно, потому что лица индейцев просветлели и воины стали отделяться от своих семей, которые рассаживались по пирогам.
– Я им сказал, – вздохнул Ану, – что мы ещё вернёмся. И они поверили. Может быть, их не следовало обманывать?
Пироги медленно и осторожно скользили против течения светлой протоки с кровожадными пираньями, постепенно скрываясь под нависшими над водой лианами.
Воины тоже один за другим исчезали за зелёной расписной стеной тропического леса. Он словно поглощал их – красиво-неприступный, гордый и жестокий. Всем было грустно. Даже Шарик и крокодил присмирели, печально глядя вслед последнему воину, который скрылся в лесу.
– Скажите, Ану, вон там, у самой протоки, это не чёрная орхидея? – осторожно спросил Вася.
Ану долго всматривался в лесную стену, но ничего не увидел.
– Давайте подплывём поближе. Вообще чёрная орхидея встречается довольно редко.
Вездеплав бесшумно двинулся к протоке, только тогда Ану тоже увидел цветок.
Он висел низко над водой и словно светился изнутри своей жёлтой чашечкой.
– У тебя великолепное зрение, – сказал Ану. – Это действительно чёрная орхидея.
На самом деле она была не чёрной, а скорее тёмно-тёмно-фиолетовой или тёмно-бордовой. Такой тёмной, что выглядела как чёрная. Когда на её лепестки падал свет, они казались бархатистыми и отливали мягким красновато-фиолетовым светом. Свет словно отражался от цветка, шёл как бы из его глубины. Этот ровный, мягкий и добрый свет оттенял покойную и весёлую красоту золотисто-жёлтой чашечки и разноцветных пестиков.
Вася наклонился к цветку и хотел было сорвать его, но потом оглянулся на Ану: он уже убедился, что в джунглях ко всему нужно подходить с опаской – мало ли какие неприятности могли таиться за внешней красотой.
– Не бойся, он совершенно безвреден. Когда зайдёт солнце, он будет благоухать. У него самый сильный и, кажется, самый приятный запах из всех орхидей. И если у него будет вода, он проживёт долго. Может быть, даже пустит ростки.
Вася сорвал цветок, и они долго рассматривали его, поглядывая туда, где скрылось красивое и доброе племя, носящее его имя.
Глава двенадцатая
Прыжок в небе
– Итак, каково будет решение? – спросил Ану, всё ещё с тоской поглядывая на протоку.
– Давайте обсудим. Что предлагаете вы, Ану?
– Я, Юрий, теперь ничего не предлагаю. Ведь я всего лишь младший партнёр в этом предприятии. Я готов слушаться и повиноваться. Как-никак, а у меня есть опыт раба, – горько усмехнулся Ану.
– Зачем вы так, Ану? Ну зачем? – прямо-таки взмолился Вася. – Ведь нам нужно всё решать вместе.
– На каждом корабле должен быть командир. А он решает всё единолично, не спрашивая советов и ни перед кем не отчитываясь.
Но Юрий твёрдо помнил обычаи голубых людей и непреклонно сказал:
– Нет, Ану, у нас так не будет.
– А как же будет у вас?
– У нас каждый будет командиром в своё дежурство. Но когда он командир, он будет выполнять волю всех.
– Ничего не понимаю. Как же это получается? Он – командир и вдруг будет выполнять волю всех?
– Это очень просто, Ану. Гораздо проще, чем может показаться. Все принимают одно решение – самое умное, самое правильное и самое удобное для всех. А потом каждый, когда ему выпадет очередь быть командиром, делает всё для того, чтобы решение выполнить как можно лучше. И вот тогда уже все будут подчиняться ему. Потому что и командир, и все остальные всё будут делать для всех и, значит, для себя.
Ану недоверчиво посмотрел на ребят, потом задумался и наконец честно признался:
– Не знаю… С таким распределением обязанностей мне сталкиваться не приходилось. Но в этом действительно есть что-то очень… верное. Я, пожалуй, согласен попробовать.
Его можно было понять – больше века он был вождём, почти богом и ни у кого не просил совета. Он только приказывал, а все покорно выполняли его волю. А теперь приходилось советоваться на равных. И к этому ещё нужно было привыкнуть.
– Я думаю вот о чём, – сказал Вася, – ведь если мы будем возвращаться прежним путём, мы неминуемо опять попадём в переделку.
– Почему? – не понял его Юрий.
– Понимаешь, ведь нас засекли где-то над океаном и прислали вдогонку парашютистов. Кто докажет, что нас не заметят ещё раз?
– Пожалуй… Что ты предлагаешь?
– Подождите. Есть ещё одно соображение. Мне думается, что если мы полетим на восток, то время будет работать против нас.
– Неясно! – буркнул Ану.
– Неясно? Когда мы летели сюда, мы как бы догоняли день. А теперь всё будет наоборот – мы полетим навстречу дню, и поэтому ночь станет раза в два короче. А это… это опасно. Могут заметить. Значит, нам нужно продолжать полёт на запад и снова как бы догонять день.
Они помолчали, и Ану протянул:
– Да-а. Придётся всё делать наоборот.
– Как это – наоборот? – встрепенулся Юрий.
– Плыть не вниз по реке, на восток, а вверх, на запад. А так как вверху берега реки заняты противником, то… то придётся уходить в сторону, в какую-нибудь протоку, а уж потом подниматься в воздух.
Ану, кажется, и в самом деле
