– Вот за это и поблагодаришь, когда мы его откопаем.
– Сомневаюсь. Если начнём откапывать, Семипалого просто тихо и быстро прибьют. Чтобы оборвать ведущую к ним ниточку. Я бы на их месте точно прибил.
– Тогда зачем нам вообще нужна вся эта возня?
Мийол вздохнул.
– Не нужна она. Я бы с радостью улетел дальше по нашему маршруту, если бы не взятые обязательства. И да: нам уже пора лететь к алхимику.
– А с этими что? Добить?
– Нет. Никто из них не сказал ничего, стоящего быстрой смерти. Так что летим.
Взойдя на борт, Мийол обнаружил кое‑что важное. Вернее, не обнаружил кое‑кого.
– Васька! Куда делась Шак? Нам пора лететь к Эрзигату, а она…
Сестра фыркнула, но сочла нужным ответить:
– Твоя ученица отправилась охотиться на бандитов. Ещё когда Рикс своим молотком того лысого калечил. Сказала ещё что‑то про поиск истинных виновных.
– Блеск просто. И на кой мы тогда марались с этим допросом?
– Не знаю. Может, тебе, братец, просто нравится мучить людей?
Мийол одарил злоязыкую занозу в мягком месте взглядом, полным недоброй задумчивости.
– И в самом деле. Даже сейчас меня снедает жгучее желание помучить ещё кого‑нибудь…
– Вот её и помучай, – посоветовал Рикс (которому бессмысленная возня с бандитами тоже ни радости, ни счастья не принесла). – У неё ещё Атрибут такой удобный – можно хоть каждый день пороть, и ни следа, ни вреда здоровью. Одна сплошная тренировка.
– Эй! Братец! Я бу‑бу‑бу! М‑м‑м!
– Только не сильно увлекайся, – напомнил Воин своему лидеру, волокущему скрученную и отбрыкивающуюся Ваську в каюту, – нам и в самом деле скоро к алхимику. А в конце дня у тебя ещё свиданка в доме увеселений с той клановой красоткой. Не потрать силы на сводную сестру… в смысле, не слишком много потрать.
– Рикс!
– Молчу‑молчу! Считайте, меня вообще тут нет. Желаю весёлой порки!
«Фрассов юморист!
И ведь не выкинуть теперь из головы всякие… идеи. Фрасс! Фрасс!»
Сестру, судя по всему, тоже посетили некоторые идеи насчёт предстоящего, потому что отбиваться и пинаться она начала чуть не вдвое активнее. И продолжала махать‑дёргать‑дрыгать всеми свободными конечностями как‑то слишком агрессивно даже после того, как Мийол перестал её тащить, начав просто удерживать. Левой рукой – обе васькины руки, вывернутые за спину, правая рука зажимает ей рот во избежание воплей.
К счастью, совсем уж соображения сестра не утратила и минут через пять брыкаться почти перестала. Да и тональность мычания сменилась.
– Успокоилась, наказание моё? – устало поинтересовался Мийол.
– Бу!
– Это в смысле «да» или в смысле «нет»?
– Бу‑му!
– А вообще редкостно здравая, оказывается, идея: перед тем, как с тобой заговорить, так или иначе затыкать твой рот.
– У‑у‑му?!
– Именно так. Конечно, в результате приходится отдуваться за двоих, произнося двойную норму Умных Речей. Но зато от тебя, родная моя, при таком раскладе не слышно ни глупостей, ни гадостей, ни оскорблений! Прямо лепота!
– Гу‑у му уму!
– Нет. Сперва тебе всё же придётся выслушать двойную норму Умных Речей. Потом при желании можешь пересказать Шак её половину. Ей за эскападу тоже причитается… всякого. Ещё и большой партией повышенного разнообразия. Бандитов она пошла наказывать! Правду искать! Заказчиков карать! Авантюристка мохноухая, чтоб её…
– Бу му у му‑у‑у? Угу му!
– Сильная‑то сильная, но не всесильная. Я вон тоже не слабак, но атаковать меня всё же не постеснялись. Решили, наверно, что я много маны в бою с Трашши потратил… не важно. Вот что Шак станет делать, если действительно наткнётся на заказчиков?
– Умму мух!
– Нет. Боюсь, даже собравшись скопом, нам пока что не под силу убить всех членов хотя бы самого мелкого и дохлого из местных кланов.
– М‑м?
– Да‑да. Нападение совершено по указке кого‑то из местных клановых. К сожалению, при допросе так и не удалось выяснить, кого. Плохой из меня палач, неопытный… да и из Рикса тоже не особо. Понимаешь, во что это может вылиться? Я‑то гулять пошёл тоже не от великого ума – но я хотя бы Эшки взял для подстраховки. А кто подстрахует Шак? Среди людей, которые алуринов кто боится, а кто попросту ненавидит!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
– Уму му.
– Вот ты ей об этом и напомнишь.
– Буму!
– И нечего переводить тему. Про подружку твою поговорили, давай за тебя возьмёмся… плотнее. Да не в этом смысле! Чтоб Рикс свой язычище ядовитый прикусил… кончай дёргаться!
– Гу‑у му уму!
– А я сказал: не отпущу. Умные Речи, двойная норма – не забыла? Впрочем, если тебе этот вариант не по нраву, всегда можно вернуться к порке. Тренировка исцеления заодно, потом…
– У‑у‑у!
– Что, серьёзно порку выберешь?!
– Бу!
– Ладно, пойдём в мою каюту…
– Бу! Бу! Бу!!!
– А, извини. Не всегда получается правильно понимать, что ты имеешь в виду. Обычная проблема, сама знаешь. Люди говорят одно, имея в виду другое, втайне надеясь на третье и боясь четвёртого, при этом даже сами не понимая, что хотят вообще‑то пятого. Вспомним, например, ту сцену, что ты перед Трашши закатила.
– Бу.
– Вспомним‑вспомним, не лягайся ты, словно молодая коза. Мне Ригар насчёт этого сказал вещь преудивительную. Цитируя: «Не бери в голову. Ну, приревновали они…»
– Бу! Му уму моу!
– Вот и я немного подумал, а потом не поверил. Какая ревность, в самом‑то деле? Такая ядовитая дрянь заводится в отношениях – опять же словами отца говоря – когда вместо любви, приязни и взаимопонимания отношения людей строятся на жадности, собственничестве и страхе потери. Искренне любящие щедры, они вовсе не запрещают тому, кого любят, общаться с кем‑то третьим. Наоборот: если тот, кого ты любишь, полюбил не только тебя, если он (или она) стали от этого немного радостней и счастливее – разве тебе будет от этого плохо? Если воистину любишь, если тебе важнее любить самому, чем получать чужую любовь, такое тебя самого порадует, а не обидит и не огорчит. Только глупец будет радоваться, что его ревнуют. Только низкий, пустой внутри, недобрый человек станет ревновать сам. Так говорил Ригар – помнишь? Конечно, помнишь, у тебя память не хуже моей. И вот я тоже вспомнил обо всём этом, а потом спросил себя: неужели моя сестра и моя ученица хоть на краткий миг могут решить, что наши связи, наши взаимные дружба и любовь могут пошатнуться из‑за одного мимолётного знакомства? Что за нелепая глупость, в самом деле! Нет. Быть такого не может, никогда. Мы – родня по духу, опора и утешение друг для друга, мы связаны нерушимыми нитями, протянутыми от души к душе, от ума к уму, от сердца к сердцу. Мы воистину любим друг друга и никогда не станем обижаться или обижать друг друга… разве что в шутку. Зачем причинять близкому боль, если можно порадовать?
Примерно на середине своего монолога Мийол перестал силой удерживать сестру и силой же затыкать ей рот. Но не отпустил её, а обнял – мягко и нежно. А договаривал полушёпотом, уткнувшись носом и губами в волосы на затылке.
Волосы пахли ромашкой, мятой и чем‑то более тонким. Молочно‑сладким.
– Прости.
– Глупышка. Мне нечего тебе прощать, потому что я…
«…не умею на тебя сердиться подолгу», – хотел закончить он.
Не закончил.
Развернувшаяся прямо в его объятиях, Васаре уверенно сцапала брата за голову и поцеловала. Прямо в губы, крепко. И совершенно не по‑сестрински.
Странник 9: финал долгого дня
«Что она творит? Что… что творю я?!»
Ну… сестра – нет, Васька… Васаре – продолжала его целовать. Причём пытаясь пустить в ход язык. Пока ещё робко, но с каждой секундой всё уверенней. А он, продолжая обнимать её за талию левой рукой, кончиками пальцев правой пробежался снизу вверх по изгибам её спины – и запустил руку в густую, ароматную массу волос на затылке.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
От этого простого действия сестра коротко застонала…
