Она последовала за ним. Он начал с каждой стены и тщательно все их осмотрел, стараясь найти в них какое-нибудь потайное местечко. Затем он исследовал пол. Но все его поиски, на которые он потратил целых полчаса, оказались тщетными. Он даже вскрикнул от радости, когда в старом хламе в пыльном углу вдруг нашел старинной системы револьвер. Но он оказался разряженным, а патронов к нему не нашлось. Наконец больше уже ничего не осталось необысканным, за исключением постели самого Брэма. В ней, под шкурой, были найдены три петли из волос Селии, и только.
– Не будем трогать их, – сказал Филипп, покрывая их снова медвежьей шкурой. – Соблюдем этикет даже по отношению к Брэму. Пусть он не догадывается ни о чем. Только сумасшедший и может заниматься такими делами. А впрочем…
И вдруг он загадочно посмотрел на Селию.
– Вы не предполагаете, – обратился он к ней, – что Брэм может бояться именно вас? Иначе зачем ему было бы прятать от вас даже кухонный нож? Не боится ли он, что вы можете его зарезать во время сна, если он оставит при вас такой искусительный предмет?
Какое-то странное движение среди волков заставило его выглянуть в окно. Оказалось, что подрались между собой два волка. Когда он опять обернулся назад, то в это время Селия выходила из своей комнатки, держа в руках несколько обрывков бумаги. Волчья стая привлекла к себе внимание Филиппа. Он стал думать, каким образом можно было бы отделаться от этих телохранителей в отсутствие Брэма. Даже если бы ему удалось убить самого Брэма или захватить его в плен, то как, какими средствами можно было разделаться с волками? Если бы ему удалось хоть каким-нибудь способом добиться от Брэма, чтобы он внес в комнату ружье, – тогда другое дело! Филипп мог бы всех их перестрелять из окошка по очереди. Без оружия же дело обстояло совсем безнадежно. За исключением одного только самого матерого из них, все волки бродили вокруг избушки и были у Филиппа на виду. Только один этот волк не обращал ровно никакого внимания на драку и преспокойно грыз кость. Филипп слышал, как она трещала под его могучими челюстями, и сразу же решил, как отделаться от волков! Он заморит их голодом! На это потребуется неделя, много – десять дней, и если будет устранен с пути Брэм и его волки останутся взаперти внутри двора, то все будет исполнено отлично. И первое, что он теперь должен был сделать, это внушить Селии необходимость применить к Брэму физическое насилие.
Она позвала его по имени, он вздрогнул и отвернулся от окна. С первого же взгляда он заметил, что Селия была чем-то вдохновлена. На столе были разложены клочки бумаги, которые она принесла из своей комнаты, и, указав на них, она снова назвала его по имени. Он понял тогда, что она хотела обратить его особое внимание на то, что не представляло для него никакого значения, и заставить его прочитать по этим обрывкам то, что она не могла рассказать ему словами. Когда он подошел к столу, то в первый момент эти бумажки произвели на него меньше впечатления, чем то, что два раза она назвала его по имени. Но он все-таки заглянул в них. Их было восемь или десять штук, и на каждой из них было по рисунку. Одного взгляда на них было достаточно, чтобы догадаться, что этими картинками Селия старалась рассказать ему все, что так его интересовало. Они содержали в себе всю ее историю. Он заметил, что бумага была грязная и изодранная, точно была давно уже в употреблении.
– Вероятно, все это вы нарисовали для Брэма, – сказал он, пристально вглядываясь в каждый из рисунков. – Должно быть, это так. Ведь Брэму было о вас так же мало известно, как и мне. Корабли… Собаки… Люди… А это что? Нападение? Драка? Или что?
Его глаза остановились на одном из рисунков, и сердце его вдруг упало. Он взял в руку кусок бумаги, который, очевидно, когда-то был частью лавочного пакета. Медленно он обернулся к девушке, и глаза их встретились. Она даже задрожала от желания, чтобы он понял скорее.
– Это вы, – сказал он, указав на центральную фигуру и ткнув ее в грудь пальцем, – это вы, с распущенными волосами, и на вас нападают какие-то люди и замахиваются на вас палками. Милая моя, что это должно означать? А вот тут, в уголке, корабль. Очевидно, он только что пришел. Вы высадились с него на берег! Не правда ли? С корабля! Понимаете? Корабль!..
– Шхуна! – воскликнула она, ткнув пальчиком в изображение корабля. – Шхуна – Сибирь!
– Шхуна «Сибирь»? Это звучит очень красиво! А посмотрите-ка, Селия, вот сюда!..
Он опять достал карманный путеводитель и развернул карту земного шара.
– Укажите, – обратился он к ней, – откуда вы отправились и где потом пристали к берегу?
Она наклонилась над ним, чтобы посмотреть на карту, и он почувствовал на своих губах бархатное прикосновение ее волос. И опять его охватили восхитительный трепет от ее присутствия так близко от него и желание схватить ее на руки и прижать к себе. Но она тотчас же откинулась назад и продолжала посредством своего пальчика рассказывать историю по карте. Корабль отправился от устья реки Лены, в Сибири, и все время следовал северным берегом Сибири уже вплоть до того самого места, где синей краской был обозначен Ледовитый океан над Аляской. Здесь пальчик остановился, и по выражению лица Селии Филипп догадался, что это было все, что она знала. Отправившись далее от какого-то места на этом синем пространстве, корабль где-то причалил к Американскому материку. С этого места начиналась история Селии по рисункам; она быстро стала хвататься то за один из них, то за другой. Конечно, это были только обрывки этой истории, ее отдельные эпизоды. И по мере того как Филипп улавливал из них общий смысл, каждая капля крови в нем волновалась так, что он еле владел собой. Он начинал разгадывать тайну. Селия Армин выехала из Дании и через всю Россию и Сибирь добралась, наконец, до устья Лены. Здесь она села на корабль и доплыла на нем до берега Северной Америки, где на нее было совершено нападение, о смысле которого он мог только догадываться. Затем девушка подала ему еще один рисунок, на котором были изображены гигант и свора волков. Это оказался Брэм с его животными, и тут только Филипп понял наконец, почему Селия так не хотела, чтобы он разделался с Брэмом. Дикарь спас ее от чего-то ужасного, на что были на рисунках одни только намеки. Он отвез ее к себе на юг, в свое уединенное жилище, и по какому-то необъяснимому поводу, на который не было решительно никаких указаний на рисунках, стал относиться к ней как к пленнице.
А далее Селия опять стала представлять собой для Филиппа непроницаемую тайну.
Зачем ей понадобилось ехать в Сибирь? Что понесло ее к пустынным берегам Полярной Америки? Кто были те таинственные враги, от которых спас ее безумный Брэм?
Он опять посмотрел на одну из картинок, которую отчасти уже измял в руке. На ней были нарисованы два человека. Девушка прижалась к мужчине и обнимала его за шею. Он тоже обнимал ее за плечи. С этой картинки Филипп перевел взгляд на Селию, и то, что он увидел в ее глазах, заставило похолодеть его сердце. С первой же минуты, как он вошел в эту хижину Брэма Джонсона, в его душе вдруг вспыхнула надежда. Теперь же благодаря этому рисунку она внезапно погасла, и в этом он увидел для себя мрачные предзнаменования. Он угрюмо отошел к окну и взглянул из него на двор. В следующий момент Селия вздрогнула от его неожиданного восклицания. Она быстро к нему подбежала. Он выронил из руки бумажку. Его пальцы цепко ухватились за подоконник, и он смотрел в окошко с таким видом, точно не верил своим глазам.
– Смотрите! Смотрите! – заговорил он. – Глядите вот сюда!
Все последнее время до них не долетало со двора ни малейшего звука. Теперь они увидели, что у самого окна, распростершись на утоптанном снегу, валялся тот самый волк, который только незадолго перед этим с таким ожесточением обгладывал кость. Он был мертв. Все члены его окостенели. Зубы были оскалены и пасть раскрыта. Филиппу бросилось в глаза то, что он погиб не естественным образом, а был убит каким-то оружием. И действительно, оказалось, что громадный волк был насквозь пронзен стрелой.
Филипп тотчас же определил ее происхождение. Она представляла собой длинный тонкий гарпун, похожий на дротик, который был в употреблении только у одного племени на свете, а именно у эскимосов с залива Коронейшн и с Волластоновой земли.
Он тотчас же отскочил от окна и увлек за собой и Селию.
Глава XIII
Филипп успокаивается
Немного устыдившись той быстроты, с которой он отскочил от окна, Филипп улыбнулся.
– Простите мне мою поспешность, моя дорогая, – обратился он к Селии, – но мне показалось, что они метили прямо к нам в окошко.
Увидев мертвого волка и торчавшую в нем стрелу, Селия побледнела как смерть. Схватив со стола один из рисунков, она сунула его в руку Филиппу. Это было изображение нападения.
– Так это из-за вас? – улыбнулся он ей, стараясь сделать так, чтобы его голос не дрожал. – Так это, значит, вы всему причиной? Да? Они пришли сюда за вами? Вот не ожидал! Хотелось бы только знать почему?
