второй, замедляет свой шаг.Но только не я,Я весел и пьян.Я только сейчас начинаю дышать…[20]
Просвет в облаках затянулся. Антон поднял было руку – и опустил ее.
Все равно затянет…
Он прошел на кухню, открыл шкафчик и извлек из него початую бутылку коньяка. Воровато оглянулся, налил немного в пузатый винный бокал и варварски, залпом выпил.
Бутылка издала сокрушенный вздох. Антон прищурившись посмотрел на нее, определяя авторство заклинания.
Светлана.
Антон налил вторую порцию, спрятал вздыхающую бутылку в шкаф и прошел в гостиную. Встал у застекленного шкафа, изучая стоящий на полке деревянный кубок.
Конечно, подобного рода артефакты стоило бы хранить в офисе Дозора. Но за неделю изучения никто из аналитиков так и не выяснил, как можно считать таящееся в кубке пророчество (и есть ли оно там вообще), а квартира двух Высших Иных (и даже трех, если считать Надю) по факту защищена почти от любого вторжения.
Так что кубок Эразма, по предложению Гесера, вернули Городецкому. Вернули без энтузиазма – Инквизиции очень не понравилось, что Антон не попытался вызвать их для захвата Арины. Но у Гесера нашелся убедительный довод – Эразм мог каким-то образом настроить кубок так, чтобы пророчество открылось только Городецкому.
У Гесера, если он этого хотел, всегда находился убедительный довод.
Антон некоторое время смотрел на кубок, потом открыл шкаф и взял его в руки. Приложил к одному уху, к другому. Потом прошел на кухню, плеснул на дно кубка коньяка и выпил.
Пророчество, разумеется, не открылось.
– Папа?
Погруженный в раздумья, Антон стоял с кубком у окна и не сразу заметил, что из школы вернулась Надя.
– Что, доча?
– Ты… – Надя демонстративно принюхалась, но спросила дипломатично: – Облака разгонял?
– Было дело. Немножко.
– Я заметила.
Надя переминалась с ноги на ногу у дверей. То ли хотела что-то спросить, то ли, наоборот, сказать. Антон посмотрел на дочь и вдруг – совершенно неожиданно – понял, что его дочь уже не совсем ребенок, что она ступила на ту таинственную тропинку, что уводит из детства в юность и на которой остаются брошенными и забытыми говорящие куклы, плюшевые мишки и любимые родители…
Надя на эту тропинку только вступила, но с нее уже нет и не будет возврата…
– Ты хотела что-то спросить? – сказал Антон.
– Папа, вот этот кубок… Я его тоже трогала.
Антон кивнул, понимая, что речь не о физическом прикосновении.
– Мне кажется, там что-то есть. Но очень хорошо спрятано, ни хитростью, ни силой не достать.
– Если бы хватало хитрости или силы, в Инквизиции бы все поняли, – кивнул Антон.
– Мне кажется, там какой-то хитрый спусковой механизм, – продолжала Надя, ободрившись. – Надо сделать что-то такое, о чем никак не подумаешь. Чего не станешь делать. И тогда пророчество откроется.
Антон посмотрел на кубок в своей руке.
Потом кивнул.
– Тогда, наверное, нам его никогда не узнать.
– Ты расстроен?
– Нет, – сказал Антон. – Не очень. Точнее – совсем нет.
Глава 1
Парень был славный, из молодых, пришедших в Дозор в прошлом году и мечтающий стать оперативником. Честный четвертый уровень и все шансы еще подрасти. Звали его Александром, еще недавно он учился в МАИ и мечтал стать космическим инженером. Из таких только Светлые и получаются, потому что в 2012 году в России мечтать стать космонавтом могут либо совсем дети, либо блаженные.
– Антон Сергеевич, – он очень старался говорить спокойно и собранно, но в голосе все равно что-то подрагивало. – А вы уверены, что они придут сюда?
Я пожал плечами, достал пачку сигарет, закурил, протянул Саше, не обращая внимания на его неодобрительную гримасу. Саша занервничал, потом неуверенно потянулся за сигаретой.
Я убрал пачку.
– Не надо. Во-первых, никогда не кури. Во-вторых, вообще не делай того, что тебе предлагают авторитеты, если тебе это не нравится. Если я с моста вниз прыгну, тоже прыгнешь?
– Если надо – прыгну! – твердо сказал Саша.
Я посмотрел вниз, на серую воду Москвы-реки, в которой отражались ночные фонари (звезды в Москве и на небе-то видны не часто). Кивнул:
– Вот самое важное, всегда, это понять, надо прыгать или нет… Саша, они придут сюда, потому что так направлен Зов. Когда я был чуть старше тебя, но вряд ли сильнее, я с большим трудом мог вообще почувствовать вампирский зов и пойти на него. Сейчас я умею чуть-чуть больше… и знаю, что вампир идет по Берсеневской набережной, а девушка – по Пречистенской. Это в последнее время стало крайне популярно у вампиров, брать жертву на мосту, потом сбрасывать тело в воду. Пока вытащат… никто уже и не поймет, отчего она погибла.
– Как это «не поймет»? – возмутился Саша. – А потеря крови? А отметины от клыков?
– Вот представь, – выпуская в воздух клуб дыма, сказал я. – Ты патологоанатом. Тебе привозят тело, выловленное из воды, изрядно пострадавшее, побитое о берег или опоры моста…
Саша начал бледнеть. Молодой еще. Хороший, но молодой…
– Даже если ты заметишь, что на шее есть какие-то ранки, а в теле почти нет крови, что ты предпочтешь думать? Что по Москве ходят вампиры? Или что влюбленная дурочка сиганула в воду и, падая, напоролась на какую-нибудь железяку?
– Я все варианты буду рассматривать, – решил Саша.
– Вот потому ты в Дозоре, – кивнул я.
Саша помолчал, бдительно поглядывая то налево, то направо. Потом робко спросил:
– А храм им не мешает?
Я глянул на массивное, благообразно подсвеченное здание. Покачал головой.
– Этот – нет, не мешает. Вампиры вообще не боятся религии, если бы они верили в Бога, то вампирами бы не стали. Но ты прав в том, что настоящий храм может защитить. Если он рядом и если жертва верит. Понимаешь? Это не пугает вампира, это защищает жертву.
– Кажется, понимаю, – задумчиво кивнул Саша. – А почему этот не помогает?
– Много факторов, – сказал я уклончиво.
Саша стоял, теребя нацепленный на перила моста замочек. Вот смешная манера современных влюбленных – пришли на мост, поцеловались, замочек навесили – и вроде как уже заперли свою любовь.
А любовь запирать не надо. Она не для этого дается.
– Я его чувствую, – возбужденно сказал Саша. – Идет! Слева!
– Знаю, – кивнул я.
– Он нас не…
– Он не почувствует в нас Иных и даже не увидит истинного облика, – успокоил я. Не уточняя, что вместо меня вампир увидит молодого тощего парня с серьгой в ухе, а вместо Саши – грустную девушку. Стандартная картина для этого места – повздорившие влюбленные.
– Девушку тоже чувствую, – сказал Саша с облегчением. – Вон идет… да она совсем девчонка!
Я чуть повернул голову – девушка шла мимо нас, слепо глядя вперед, и признал:
– Да, лет четырнадцать-пятнадцать. Это плохо. Будь ей лет десять…
– Чем же плохо? – поразился Саша.
Ну вот как он учился? Неужели не помнит, что лицензии выдаются…
– Исчезли! – возбужденно воскликнул Саша.
Я и сам видел, как вампир – такой же молодой на вид, как мой напарник, сделал шаг навстречу девушке, улыбнулся – клыки у него
