ОКВ не имело пока достоверной информации о том, что происходит между Италией и западными союзниками; поэтому мы продолжали торговаться с итальянским Верховным командующим и генералом Роаттой, сохраняя тем самым возможность для итальянцев остаться на стороне Германии. Таким образом, государства оси жили как несчастливые сожители в союзе, который потерял свою форму и смысл. Одна сторона зависела от западных союзников, которые медленно приближались; другая сохраняла решимость не стать государством, сделавшим первый шаг, ведущий к окончательному разгрому. Даже 4 сентября, на следующий день после высадки британцев на итальянском побережье в Реджоди-Калабрия, мы получили новые заверения от высших военных властей в Риме, а за день до этого, как выяснилось впоследствии, уже был подписан договор о капитуляции. В тот же день вдобавок к неразберихе и угрозе на Средиземном море поступил настойчивый призыв – еще один – прислать дополнительные силы, но теперь он прозвучал с востока, где после длительных и тяжелых оборонительных боев обстановка накалялась. Это заставило германскую верховную ставку пересмотреть свою прежнюю политику. Йодль сам подготовил 6 сентября оценку обстановки и пришел к выводу, что мы неоправданно держим неопределенно долго неиспользуемые резервы на юге. Он предложил «взять инициативу на себя и разрубить веревки, опутавшие нас в Италии», и на следующий день Гитлер дал свое согласие. С этой целью был подготовлен ультиматум, но прежде, чем мы закончили работу над ним, было объявлено о полной капитуляции Италии. Это случилось 8 сентября, и, таким образом, ось Рим – Берлин окончательно распалась[240].
Заслуживают упоминания некоторые впечатления в большей степени личного плана. 31 августа генерал фон Ринтелен, который отлично нес свою службу, был уволен так, как это стало в то время уже обычным: его преемник появился в дверях без доклада с письмом от Кейтеля в руках. Ринтелен всеми силами старался получить назначение на фронт, но его отправили в отставку до окончания войны, следуя особым указаниям Гитлера.
Мне пришлось покинуть ставку 5 сентября для хирургической операции. Я полагал, что буду отсутствовать три месяца, и потому настоятельно просил найти за это время кого-то на мое место, что мне неоднократно обещали. На этот раз мне действительно казалось, что мне найдут замену, но, пока я находился в госпитале, Гитлер издал приказ, о котором я уже упоминал. В нем говорилось, что около двадцати перечисленных офицеров высших штабов должны оставаться на своих постах до тех пор, пока идет война; в список вошли Йодль, Цейцлер, Хойзингер и я.
Принца Филипа Гессенского держали поблизости в зоне 1 верховной ставки. На следующий день после падения Италии он вышел из барака и увидел, что его ждут гестаповцы, и был арестован. 10 сентября Геббельс записал в своем дневнике: «Фюрер вынес правильные решения относительно королевской семьи; принца передали в штаб-квартиру гестапо в Кёнигсберге».
Глава 4
Война на два и более фронтов до конца 1943 г
После всех предыдущих потрясений третий глубокий кризис 1943 года, капитуляция Италии, был воспринят в германской верховной ставке спокойно. Тем не менее он ознаменовал собой крах гитлеровской европейской политики. Вечером 8 сентября ОКВ разослало кодовое слово «ось», введя в действие приказы, которые готовились в течение нескольких месяцев и были обновлены ввиду сложившейся ситуации 29 августа. Они касались всего Средиземноморья – от Лионского залива до Крита и Родоса, и согласно им всю ответственность за оборонительные меры в этом регионе Германия полностью брала на себя. На следующий день стало ясно, что великая передача наследства Италии проходит гладко благодаря не только работе штаба оперативного руководства ОКВ, но и разумным и умелым действиям немецких командиров на местах, а также – не в последнюю очередь – благодаря западным союзникам, которые нарушили план правительства Бадольо тем, что раньше времени объявили о капитуляции, не сумели осуществить план по высадке американского парашютного десанта в районе Рима и ограничились десантной операцией в южной части материковой Италии. Единственной серьезной неудачей плана «Ось» стало то, что наши флот и авиация не смогли помешать итальянскому флоту перейти на сторону противника: он пошел на Мальту и там сдался. Надежда Гитлера на то, что большое число молодежи, воспламененной, как он полагал, духом фашизма, отправится добровольцами в вермахт, тоже оказалась ошибкой. Большая пропаганда велась в связи с освобождением Муссолини, но и оно обернулось разочарованием. Когда вскоре после своего освобождения Муссолини прибыл в ставку, это был явно сломленный человек, который был уже не в состоянии оказывать действенное влияние на итальянский народ. Даже Гитлер смотрел на него теперь как на поверженного титана, надежно охранял и разрешал появляться на людях только тогда, когда считал это полезным. Муссолини предлагал, например, сформировать новую армию численностью порядка пятисот тысяч человек, но Гитлер урезал его запросы до четырех дивизий и какого-то небольшого количества частей ВМФ и ВВС.
Вначале в германской верховной ставке не было твердого мнения относительно того, каким может стать следующий шаг западных союзников. Вечером 8 сентября, когда несколькими часами ранее были обнаружены громадные конвои, двигавшиеся к западному побережью Италии, мы считали, что «высадка противника вблизи Рима более вероятна, чем высадка в Неаполе». Наши собственные намерения, однако, оставались прежними, и их четко выразил Йодль, который записал: «Самая неотложная задача – вытащить 10-ю армию и люфтваффе из Южной Италии»[241]. Это замечание важно по двум причинам: во-первых, оно показывает лживость многочисленных обвинений ОКВ в том, что оно бросило в беде главнокомандующего на Юге вместе с его войсками или даже готово было пожертвовать ими; во-вторых, доказывает, что по-прежнему было намерение вести оборону Италии на рубеже, проходившем гораздо севернее. ОКВ обвиняют также в том, что оно отказало главнокомандующему на Юге в его просьбе немедленно перебросить из Северной Италии на юг две танковые дивизии для нанесения контрудара противнику, высадившемуся ранним утром 9 сентября в заливе Салерно. Если так сделали, это было абсолютно правильно. Расстояние было громадное (около семисот километров), а кроме этого, были и другие серьезные факторы, которые делали подобную переброску невозможной. Более того, весь опыт Второй мировой войны, как в Европе, так и на Дальнем Востоке, показывает, что, скорее всего, даже с таким подкреплением мы не смогли бы остановить прочно закрепившегося там противника. Во всяком случае, когда главнокомандующий на Юге заявил 12 сентября, что он собирается «сбросить противника в море», едва ли могло показаться, что он испытывает нехватку сил. Хотя это и выходило за рамки полученных им указаний, но, несомненно, было бы самым лучшим решением. Оно давало знак, какой должна быть в будущем наша тактика в Италии. Гитлер немедленно провозгласил, что «главнокомандующий на Юге разгромит противника, высадившегося в Салерно», но ОКВ, придерживаясь принятого плана, сумело добавить: «Даже если эта цель будет полностью или частично достигнута, основная часть войск должна затем сосредоточиться в районе Рима» (прежде чем продолжить отход). В дневнике Геббельса 10 сентября говорится: «Естественно, нам не удержать Южную Италию. Мы должны отвести войска на север за Рим. Теперь мы займем оборонительный рубеж, который всегда намечался фюрером, а именно – Апеннинские горы… Целью наших военных операций должно быть высвобождение нескольких дивизий для Балкан. Без сомнения, авангард англо-американских сил вторжения будет замечен на этом направлении в самом ближайшем будущем».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
