И всё-таки причины изгнания Вознесенского и Кузнецова из верхних эшелонов власти и их последующего уничтожения остаются до конца не ясными. Приведённые выше прегрешения больше походили только на повод для осуществления расправы. Нами высказывалась версия [Л.1], что оба элитных руководителя, прекрасно информированные о состоянии дел как в стране, так и за рубежом, были в качестве провозглашённых наследников посвящены Сталиным в некие тайные замыслы вождя, но не поддержали их. Для пресечения возможности разглашения ставшей известной только им строго конфиденциальной информации обоими перспективными государственным и партийным деятелями пришлось пожертвовать. Тем более что после снятия с высоких постов ряда выдвиженцев из Ленинграда дело продолжилось.
Следующим актом трагедии явился пленум Ленинградского обкома и горкома партии, состоявшийся 22 февраля 1949 года, на который прибыли член Политбюро ЦК партии Г.М. Маленков и член Оргбюро В.М. Андрианов. На заседании Маленков ознакомил присутствовавших с мнением Политбюро о том, что ленинградские руководители превратились в антипартийную группу, а потому первый секретарь обкома и горкома Попков и другие руководители были сняты со своих постов. Тут же главой ленинградской партийной организации избрали присланного Москвой Андрианова.
В помощь этому партийному функционеру в кресло начальника Ленинградского управления МГБ 21 апреля 1949 года посадили генерал-лейтенанта Н.Д. Горлинского, имевшего немалый опыт в вопросах чистки кадров в органах госбезопасности. На этом посту он сменил более лояльного генерал-лейтенанта Д.Г. Родионова, который за свою бытность на брегах Невы в течение 3 лет направил около 300 конфиденциальных спецсообщений в адрес министра госбезопасности Абакумова и даже часто лично докладывал Сталину «обо всём, происходившем в Ленинграде». Благодаря политике активного информирования сам Родионов не был привлечён к ответственности по предъявлявшимся обвинениям, но свою причастность к инициированию этого вопроса глубоко переживал [Л.4].
К середине лета 1949 года «ленинградское дело» было окончательно сформировано и базировалось на вполне вероятной версии о том, что второй секретарь Ленинградского горкома Я.Ф. Капустин являлся английским шпионом. Данное заключение сделали на основании того, что в 1935 году подозреваемый проходил длительную стажировку в Англии, в Манчестере, на заводах «Метраполитен-Виккер». Причём русский стажёр не только «пользовался там уважением и доверием», но и завёл роман со своей учительницей английского языка, которая предлагала ему остаться в Англии. По мнению органов госбезопасности, все эти факты заслуживали особого внимания «как сигнал возможной обработки Капустина английской разведкой» [Л.46].
21 июля 1949 года министр госбезопасности В.С. Абакумов направил Сталину записку, в которой сообщил, что секретарь Ленинградского горкома партии Капустин подозревается в связи с английской разведкой, а свидетельствовавшие об этом материалы по указанию бывшего начальника Ленинградского управления МГБ П.Н. Кубаткина якобы хотели уничтожить. Сталин дал указание об аресте обоих подозреваемых. Хотя Капустин формально был арестован за шпионаж, допрашивался он по вопросу существования в Ленинграде антипартийной группы и дал признательные показания.
13 августа 1949 года в Москве в кабинете Маленкова без санкции прокурора были арестованы А.А. Кузнецов, П.С. Попков, М.И. Родионов, П.Г. Лазутин и Н.В. Соловьев. Затем, добавив к предъявленным ранее обвинениям ещё и пропажу секретных документов из Госплана, 27 октября 1949 года отправили за решётку Вознесенского. Следствие велось около года. Стремление в условиях холодной войны полностью исключить возможность утечки информации о расколе в руководстве страны Советов подтверждается тем, что в 1950 году по указаниям Маленкова, который давал их от имени ЦК партии и со ссылкой на Сталина, была организована совершенно необычная партийная тюрьма на 3040 заключённых «с особыми условиями режима, ускоренной оборачиваемостью, специальной охраной». Министру внутренних дел Круглову поставили задачу освободить отдельные тюремные помещения, укомплектовать штат новым начальником, надзирателями, вахтёрами и в дальнейшем этой тюрьмой не заниматься. Данная следственная тюрьма напрямую подчинялось ЦК, а ведал ею председатель Комиссии партийного контроля Шкирятов. В особую тюрьму перевели всех главных обвиняемых по «ленинградскому делу» [Л.46]. Просуществовала тюрьма в таком партийном подчинении совсем недолго, поскольку через год надобность в ней отпала.
В сентябре-октябре 1950 года основных организаторов противоправных действий суд приговорил к расстрелу, который как меру наказания восстановили в январе того же года. Всего к ответственности привлекли около 200 человек.
Теперь, после завершения расправы, в городе на Неве под руководством первого секретаря обкома и горкома партии В.М. Андрианова силами областного управления госбезопасности, подчинённого Н.Д. Горлинскому, началась безжалостная чистка: оппозиционеров выживали из партийно-советского аппарата, преследовали на производстве, в научных и учебных заведениях. Для того чтобы исключить какую-либо возможность докопаться до первопричин «ленинградского дела», стала уничтожаться даже литература, в которой встречалось любое упоминание о расстрелянных, выхолащивалось также и участие бывших руководителей в героической блокаде. Даже Музей обороны Ленинграда был закрыт. Город превратился в репрессивный и опальный [Л.4].
В результате произошедших кадровых преобразований на вершине власти осталась «семёрка»: Сталин, Маленков, Берия, Булганин, Косыгин, а также Молотов и Микоян, хотя их положение было несколько неустойчиво.
Попытки советской стороны наладить деловые, партнёрские отношения между Москвой, Вашингтоном и Лондоном не приводили к положительному результату. В связи с этим по инициативе Сталина пришлось предпринять ужесточение курса в отношении западных держав. По ряду вопросов это давало на каких-то этапах определённые положительные результаты, но в целом инициативу по выдумыванию и реализации неприемлемых для Советского Союза мероприятий держали в своих руках Соединённые Штаты. Весомый козырь в построении международных отношений был получен после успешного испытания 29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне ядерного заряда — «изделия РСД-1», разработанного советскими учёными и конструкторами. Но Сталин не спешил об этом объявлять, так как в стране не был ещё накоплен достаточный запас атомных бомб, чтобы имелся паритет в этом виде вооружения с другими странами ядерного клуба — США, Канадой и Великобританией. Наоборот, когда американцы уяснили, что в СССР действительно был произведен атомный взрыв, советское правительство выступило с предложением о безусловном запрещении его применения. Конечно, эта инициатива западными демократиями не была поддержана.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
