был прав, считая, что только "Ликуд" Бегина может достичь мира с Египтом, но не понимал, что только "Лейбористская партия" может достичь мира с палестинцами. Садат видел в Бегине сильного лидера, на которого можно положиться в вопросе предоставления палестинской автономии на Западном берегу и в секторе Газа. Поэтому Садат сознательно помогал Бегину против его оппонентов из лейбористской партии в преддверии выборов 30 июня 1981 года. 4 июня Садат отправился на встречу с Бегином на высшем уровне в Шарм-эль-Шейх, который все еще находился в руках Израиля. По главному вопросу, разделявшему Египет и Израиль, - палестинской автономии - не было достигнуто никаких договоренностей, кроме продолжения переговоров. Многие телеканалы показывали двух лидеров в расслабленном состоянии, сидящих на балконе с видом на море. Израильский закон о выборах запрещает показывать эти фотографии в новостях, поэтому они были включены в предвыборную агитацию Ликуда. Через три дня ЦАХАЛ нанес внезапный удар по иракскому ядерному реактору.
Операция "Вавилон
Операция "Вавилон" - так в народе называлась атака ВВС Ирака на иракскую атомную станцию в Осираке, недалеко от Багдада. Шестнадцать самолетов взлетели с авиабазы Эцион в восточной части Синайского полуострова в воскресенье днем 7 июня 1981 года. Восемь из них были F-16 Fighter Falcons, каждый из которых нес по две 2000-фунтовые бомбы с лазерным наведением. Остальные восемь самолетов были F-15 Eagles с ракетами "воздух-воздух", капсулами радиоэлектронного противодействия и дополнительными топливными баками. Летая низко и плотным строем, самолеты избегали обнаружения радарами Иордании, Саудовской Аравии и Ирака. Ни одна иракская ракета не была выпущена по самолетам IAF. Атака продолжалась две минуты. Иракский ядерный реактор, названный "Таммуз", был уничтожен, а все израильские самолеты благополучно вернулись на базу. Этот смелый и блестяще выполненный налет помог Ликуду выиграть всеобщие выборы с большим отрывом от конкурентов три недели спустя. Решение об атаке и время ее проведения подверглись критике в Израиле. Шимон Перес, лидер партии "Альянс", выступал против атаки, утверждая, что Ирак можно было предотвратить от приобретения ядерного оружия дипломатическими средствами. Другие лидеры "Альянса" обвиняли Менахема Бегина в том, что он специально отдал приказ о нападении накануне выборов, чтобы поддержать ослабевающие позиции своей партии. Операция "Вавилон" рассматривалась этими критиками как предвыборный трюк. Истина оказалась сложнее.
Решение о санкционировании операции было принято израильским кабинетом министров в конце долгого и мучительного процесса. Наиболее активными сторонниками операции были Менахем Бегин, Ицхак Шамир и Ариэль Шарон. Став премьер-министром в 1977 г., Бегин был проинформирован Ицхаком Рабином о планах Ирака по созданию ядерного оружия и об усилиях Израиля по пресечению этих планов. С тех пор Бегин не переставал заниматься этой проблемой. Ядерное оружие в руках Ирака вызывало в его сознании призрак нового Холокоста и уничтожения государства Израиль.
23 августа 1978 г., незадолго до поездки в Кэмп-Дэвид, Бегин созвал совещание высокопоставленных министров и экспертов для обсуждения событий в ядерной области в арабском мире в целом и в Ираке в частности. Бегин открыл совещание, пригласил директора военной разведки представить свой обзор, а затем спросил мнение министров. Все министры считали, что нельзя допустить приобретения Ираком ядерного оружия, но не могли прийти к единому мнению о том, какими средствами должен воспользоваться Израиль для достижения этой цели. Эти разногласия должны были сохраниться до принятия окончательного решения. Ариэль Шарон предложил принять политику, согласно которой любая попытка арабского государства разработать или приобрести ядерное оружие будет рассматриваться как casus belli. Большинство других выступавших не были готовы зайти так далеко. Они предпочли продолжать следить за развитием событий, не принимая никаких обязательных решений. Игаэль Ядин, заместитель премьер-министра, лидер Демократического движения за перемены, призвал к осторожности в решении столь деликатного вопроса и высказался категорически против идеи военных действий против иракской атомной станции. Ряд экспертов, в том числе директор военной разведки Шломо Газит и глава Моссада Ицхак Хофи, согласились с Ядином. Они отметили, что до ввода в эксплуатацию иракского ядерного реактора еще далеко, а до тех пор он не представляет серьезной опасности. В заключение встречи Бегин заявил, что опасность, грозящая Израилю, очень серьезна, и распорядился принять различные меры, чтобы затормозить иракскую ядерную программу. Таким образом, даже ведя переговоры о мире с Египтом, Бегин был глубоко озабочен опасностью с востока. Через некоторое время после начала ирако-иранской войны иранские самолеты нанесли удар по иракской атомной станции в Осираке. Повреждения были незначительными, и из последующих сообщений разведки Бегин сделал вывод, что ремонт и возобновление работы станции не займет много времени.
14 октября 1980 г. Бегин созвал совещание министерского комитета по безопасности и большого числа экспертов. Хотя большинство экспертов выступали против прямых военных действий по уничтожению иракского реактора, Рафаэль Эйтан, начальник штаба, решительно высказался за это. Он также приступил к подготовке оперативного плана, согласно которому выполнение этой задачи возлагалось на IAF. В начале дискуссии Бегин заявил, что правительству придется выбирать из двух зол: либо бомбить иракский реактор и рисковать враждебной реакцией Египта и остального мира, либо сидеть со сложенными руками и позволить Ираку продолжить работу по созданию ядерного оружия. Сам он предпочитал первое зло, поскольку ирако-иранская война ослабила Ирак и замедлила его ядерную программу, тем самым ограничив риск радиоактивных осадков, и поскольку, если Саддам Хусейн получит бомбу, он без колебаний бросит ее на Тель-Авив. Риски бездействия, по мнению Бегина, перевешивают риски действий. Шарон встал на сторону Бегина. Удар по иракскому реактору, по его мнению, окажет сдерживающее воздействие на другие арабские страны, имеющие ядерные амбиции, и поэтому должен быть нанесен в кратчайшие сроки. Оппозицию вновь возглавил Ядин. Он перечислил риски военных действий, включая ответные действия СССР и прекращение американцами поставок оружия в Израиль; дал понять, что не готов разделить коллективную ответственность за решение о бомбардировке реактора; потребовал, чтобы вопрос был вынесен на рассмотрение всего кабинета министров.
28 октября Бегин созвал специальное заседание кабинета министров. Он вызвал начальника штаба и других старших офицеров для проведения брифинга по ядерной программе Ирака. Затем он изложил свои собственные взгляды на ядерную угрозу Израилю, которые вскоре выкристаллизовались в так называемую "доктрину Бегина". Бегин предоставил всем советникам, выступавшим против военных действий, возможность объяснить свои оговорки. В ходе обсуждения кабинет разделился на две группы, и в итоге десять министров проголосовали за предложение Бегина, а шесть - против.
За принципиальным решением о бомбардировке иракского ядерного реактора последовал ряд отсрочек в проведении операции. 30 декабря Бегин вызвал к себе лидера оппозиции Шимона Переса и доверительно сообщил ему о
