С. П. Обнорский объяснял это явление чертами новгородского диалекта одного из промежуточных списков Слова.[Обнорский. Очерки. С. 148.] Но его с не меньшей степенью правдоподобия можно объяснить особенностями белорусского языка.[Мачульскі. Да пытаньня. C. 115.]
Впрочем, В. Н. Новопокровская подметила, что мена «ч» и «ц» обнаруживается в Слове в подавляющем большинстве случаев в окончаниях, хотя в диалектах подобное явление присуще и другим частям слов. Создается впечатление об искусственности этого явления в Слове (автор как бы не знал законов цоканья и пользовался им с опаской). Зато к западнорусизмам можно отнести характерную мену «а» на «о» перед губными («Ярослов» вместо «Ярослав», возможно сходное «босуви» вместо «босови»). Да и другие языковые особенности Слова (аканье, смешение «ѣ» и «е», «ѣ» и «и», «ы» и «и» и др.) встречаются в памятниках письменности XVIII в., относящихся к южной Белоруссии.[Это наблюдение сообщено В. Н. Новопокровской в беседе со мной.] Р. О. Якобсон «несомненный белорусизм» видел в форме «гримлют».[Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 134, оп. 2, ед. хр. 249, с. 17.]
Еще П. П. Вяземский писал, что «судьба Полоцкого княжества есть задушевная мысль поэта, и потому довольно правдоподобно его близкое отношение к Западному Русскому краю».[Вяземский П. Слово о пълку Игоревѣ: Исследование о вариантах. СПб., 1877. С. 4.] Автор не только сочувственно относится к полоцким князьям Всеславу и его потомкам.[Об отношении автора Слова к Всеславу см.: Рыбаков Б. А. Древняя Русь. Сказания. Былины. Летописи. {М.}, 1963. С. 80, 94 и др.] Он знает о полоцком соборе св. Софии, заново отстроенном в 1750 г., упоминает реку Немигу (приток р. Свислочи в районе Минска) и, возможно, местечко Дудичи («Дудутки») на р. Птичь, в 40 км южнее Минска.[Дудичи были хорошо известны в XVIII в. (Семенов В. П. Россия. СПб., 1905. Т. 9. С. 520). См.: Барсов Н. П. Очерки русской исторической географии. Варшава, 1885. С. 185; Mazon. Le Slovo. P. 161; Кудряшов. Половецкая степь. С. 79. В литературе до настоящего времени бытует легенда о том, что Дудутки — местечко под Новгородом (Лихачев. Слово-1955. С. 83; Слово-1950. С. 458). Основана она на разговоре H. М. Карамзина с К. Ф. Калайдовичем. H. М. Карамзин якобы говорил, что Дудутки «это местечко близ Новагорода, где и теперь монастырь, так называемый на Дудутках» (Полевой. Любопытные замечания. С. 20). Но никакого монастыря «на Дудутках» под Новгородом не существовало (Прийма Ф. Я. Зориан Доленга-Ходаковский и его наблюдения над «Словом о полку Игореве»//ТОДРЛ. М.; Л., 1951. Т. 8. С. 89). Впрочем, не исключено и мнение Р. О. Якобсона, читающего «съду токъ», что подкрепляется украинским фольклором («дуй точок»). См.: Jakobson. Selected Writings. P. 159.] Близость по социальному положению к крестьянству объясняет несомненную симпатию автора Слова к «ратаям», которые страдали от бесконечных войн и в XVIII, и в XII вв.
Дата рождения Ивана Быковского (30 марта 1726 г.), сообщаемая ярославским и ростовским архиепископом Арсением Верещагиным,[Прийма. К истории открытия. С. 49] подтверждается и другими источниками. Так, в ведомости о черниговских настоятелях 1768 г. говорится, что Иоилю в то время было 42 года, т. е. родился он в 1726 г.[Черниговский обл. архив, ф. 679, on. 1, ед. хр. 942.] В актах Киевской духовной академии сказано, что он принял монашество в 1757 г. в «30 лет».[Акты и документы… Отд. 2. Т. 2. С. 63.] Это произошло 29 марта 1757 г., т. е. когда ему еще было 30 лет.[Черниговский обл. архив, ф. 679, on. 1, ед. хр. 942. Арсений ошибочно пишет, что Иоиль пострижен в монахи в 1754 г. (Прийма. К истории открытия. С. 49).] Итак, три независимых друг от друга источника называют 1726 г. как дату рождения Ивана Быковского. В. В. Лукьянов, а вслед за ним В. Д. Кузьмина предпочитают другую дату— 1706 или 1707 г., ссылаясь на предисловие к «Истинне» (1787 г.), где говорится, что автор издавал эту книгу в возрасте 80 лет.[Лукьянов В. В. Первый владелец… С. 44; Кузьмина В. Д. Мог ли архимандрит Иоиль написать «Слово о полку Игореве»?//ИОЛЯ. 1966. Вып. 3. С. 198–199; Крестова, Кузьмина. Иоиль Быковский. С. 26–27. О ведомости о черниговских настоятелях В. Д. Кузьмина умалчивает, а ссылку на «Указную книгу» Киевской консистории не считает «авторитетной», так как этот памятник дошел до нас в черновой копии. Последний довод отвести свидетельство «Указной книги», конечно, не может. См. также: Кахшюўскі Г. Л. Львоўскае рэха. С. 217.] Вероятно, перед нами простая опечатка или описка (надо: 60 лет). В Государственной Исторической библиотеке сохранился экземпляр «Истинны» с надписью С. П. Соковнина (директор училища в Ярославле с 1786 г.).[О нем см.: Скульский А. В. Исторический очерк столетнего существования дома призрения ближнего в Ярославле. Ярославль, 1886. С. 22.] В ней читаем: «Сочинитель сей книги муж ученый и добродетельный, последний священноархимандрит Спасо-Ярославского монастыря Иоиль, остаток дней своих препроводя на обещании в означенном монастыре богоугодно, переселился в вечное блаженство 1799 года 92 лет от рождения».[Во второй надписи Соковнин писал: «Я, Сергей Саковнин, будучи несколько лет при должности в г. Ярославле, пользовался знакомством сего почтенного мужа, почасту наслаждался его приятною со мною беседою и духовными наставлениями».] Цифре «92 года» мы не должны придавать какого-либо значения. Она, очевидно, происходит из даты выхода книги и указания Иоиля, что он ее писал, «дожив до 80 лет». Полагая, что Иоиль умер в 1799 г. (на самом деле в 1798 г.), Соковнин высчитал его возраст, исходя из предисловия к книге.
В 1741 г. Иван Быковский поступил в Киево-Могилянскую академию,[В 1742 г. он уже был учащимся «инфимии», т. е. второго класса Академии (Акты и документы… Отд. 2. Т. 2. С. 462). Дата поступления Быковского в Академию подтверждает наш вывод о времени его рождения: в Академию обычно поступали в возрасте до 16 лет.] где он сначала обучался, а затем, во всяком случае уже в 1750 г., был инспектором и преподавал латинский язык.[Акты и документы… Отд. 2. Т. 2. С. 8.] Цикл обучения состоял в то время из 8 классов и в среднем продолжался около 12 лет. Должность инспектора предоставлялась преимущественно нуждавшимся ученикам богословского и философского классов.[Голубев С. Т. Киевская академия в конце XVII и начале XVIII столетий//Труды Киевской духовной академии. 1901. Ноябрь. С. 79.] Возможно, к числу именно таких учеников и принадлежал Быковский.
Киевская академия в середине XVIII столетия переживала пору своего расцвета.[Тітов Хв. Стара вица освіта в Київській Україні XVI — поч. XIX в. У Київі, 1924. С. 159.] Из ее стен вышли замечательные мыслители, русские и украинские писатели и ученые. Так, в бытность Быковского в Академии там обучались великий украинский философ Г. С. Сковорода (1722–1794),[Г. С. Сковорода, очевидно, обучался в Академии с 1734 г. (Махновецъ Л. Григорiй Сковорода. Київ, 1972. С. 68).] русский просветитель Я. П. Козельский (1728–1794), идеолог разночинной интеллигенции Г. В. Козицкий (1729–1775), украинский историк Г. Полетика (1715–1784), писатель Ф. А. Эмин (ок. 1735–1770).
К числу наиболее талантливых преподавателей Киевской духовной академии принадлежал видный писатель, а позднее борец против унии Георгий Конисский. Он родился в 1717 г., в 1743 г. кончил Академию и в 1745/46 г. впервые читал лекции по пиитике. Именно этот первый курс и был записан Быковским.[Петров Н. Описание рукописей Церковно-археологического музея при Киевской духовной академии. Киев, 1877. Вып. 2. № 426 (1 III.82.3). С. 390–391.] Конисский в целом следовал за учебником Феофана Прокоповича. Впрочем, новостью его курса было прибавление, в котором говорилось об основах русского стихосложения (ранее студентов учили только латинскому, преимущественно силлабическому). В своих лекциях Конисский распространял на Украине передовые теоретико-литературные идеи М. В. Ломоносова и В. К. Тредиаковского. В 1746 г. он написал интересную драму «Воскресение мертвых», не лишенную социальных мотивов. В ней Конисский выступал противником закрепощения украинских крестьян и лихоимства властей.[Подробнее см.: Шолом Ф. Я. Просветительские идеи в украинской литературе середины XVIII века//Проблемы русского просвещения в литературе XVIII века. М.; Л., 1961. С. 52–53.] В 1749 г. Конисский читал уже лекции по философии и занимал должность префекта. В 1751 г. он читал курс богословия, который также сохранился в записи Быковского.[Петров Н. Описание… Киев, 1875. Вып. 1. № 91 (J.1.2.2). На титульном листе надпись: «ab Joanne Bykowsky, qui 1757 anno factus monachus et dictus est Joel».] Курс этот повторял «Христианское православное богословие» Феофана Прокоповича.[В Ярославском музее сохранилось произведение Феофана Прокоповича «Мнение о неудобо-носимом законном иге», переписанное в 1753 г. Иоилем Быковским (Ярославский музей, № 15150). В Архиве Ярославской области находятся сочинения Феофана, переписанные Иоилем в 1757 г. (Ярославский архив, A-1072-p).] В 1752–1755 гг. Конисский был ректором Академии.
