В общем, предварительное следствие до такой степени неблагоприятно сложилось для заподозренных вотяков, что все они были привлечены к уголовной ответственности по обвинению в убийстве крестьянина Матюнина с целью принесения его в жертву вотяцким языческим богам.
Из них никто не признал себя виновным. Тем не менее два раза рассматривалось это дело в сарапульском окружном суде — и оба раза присяжные заседатели выносили обвинительный вердикт.
Правительствующий Сенат дважды кассировал приговоры суда по этому редкому в уголовных летописях делу.
Благодаря своему исключительному характеру, дело это вскоре же приковало к себе жгучее внимание всего образованного общества. В этом отношении огромную роль сыграл известный писатель-беллетрист В. Г. Короленко, очень чуткий к чужой беде. Ни перед чем не останавливаясь, он употребил чрезвычайные усилия, чтобы в провинциальной глуши, в отсутствие опытных стенографов, создать подробный отчет по мултанскому процессу. Такой отчет дал полную возможность всякому интеллигентному человеку беспристрастно судить об этом темном деле, еще более затемненном неумелым ведением следствия. Трудно было сомневаться в том, что при важных упущениях, которые были допущены в процессе вотяков и точно констатированы правительствующим Сенатом, могла быть ошибка со стороны обвинивших их присяжных заседателей. Предварительное следствие велось чрезвычайно медленно, месяцами, даже по таким наиболее существенным вопросам, как исследование трупа и осмотр местности, где он был найден. Сознание у подсудимых добывалось чисто архаическими способами, и одного из них какой-то не в меру усердный пристав заставлял даже присягать перед чучелом медведя. Волей-неволей, благодаря следственным упущениям, создалась целая легенда о страшных человеческих жертвоприношениях. И отвечать на эту легенду должны были некультурные, невежественные дикари, которые, не понимая ужаса тяготевшего над ними обвинения, по-детски бормотали что-то в свое оправдание.
Между тем среди самих судей, видимо, существовало предубеждение, навеянное печальной легендой, и защита была стеснена до последних пределов. Даже при вторичном рассмотрении дела, уже после авторитетного напоминания правительствующего Сената о необходимости сугубого внимания к этому делу, как имеющему огромное общественное значение, со стороны сарапульского окружного суда были допущены настолько резкие нарушения прав защиты, что правительствующий Сенат, отменив и второй приговор, сделал вместе с тем суду замечание.
Несомненные заслуги в этом деле В. Г. Короленко, помимо его произведений, снискали ему всеобщие симпатии лучшей части общества. Ему главным образом были обязаны подсудимые-вотяки своим спасением от суровой, грозившей им кары.
В третий раз мултанское дело слушалось в городе Мамадыше казанским окружным судом с 28 мая по 4 июня 1896 года.
Заседаниями руководил сам председатель суда И. Р. Завадский. Со стороны обвинительной власти выступали товарищи прокурора Симонов и Раевский. Защиту подсудимых приняли на себя присяжный поверенный Н. П. Карабчевский, М. И. Дрягин и П. М. Красников, а также В. Г. Короленко.
Кроме экспертов — медиков и этнографов, вызванных судом, на заседаниях присутствовали несколько профессоров и ученых, командированных русскими университетами и обществами. Среди лиц судебного ведомства на суде в качестве наблюдателя находился также и прокурор казанской судебной палаты.
Состав присяжных заседателей был почти вполне народный, состоял из десяти крестьян, одного мещанина и только одного дворянина.
Судебное следствие и на этот раз казалось неблагоприятным для обвиняемых вотяков.
Товарищ прокурора Симонов допускал возможность человеческих жертвоприношений среди вотяков и поддерживал обвинение. По его мнению, в России многое еще не обследовано и остается неизвестным.
Другой обвинитель — Раевский в ярких красках набросал картину убийства Матюнина и доказывал участие в этом преступлении всех подсудимых.
По странному стечению обстоятельств, в залу суда в это время через открытое окно залетел вдруг откуда-то голубь и невольно смутил обвинителя. Сделав один круг над головами удивленных судей и присяжных заседателей, голубь вскоре выпорхнул обратно из залы.
Выступив в защиту вотяков, В. Г. Короленко сказал прекрасную, убедительную речь, дышавшую искренностью и задушевностью.
Рассматривая этнографическую сторону процесса, уважаемый писатель доказывал, что в вотяцкой мифологии не существует ни Курбанов, ни Антасов и других языческих богов, о которых упоминалось в обвинительном акте. Тем более нет среди мирного вотяцкого племени ужасного обычая приносить человеческие жертвы; в своих религиозных верованиях оно совершенно чуждо изуверства и кровавых заблуждений.
Данное дело глубоко заинтересовало все образованное общество, но не общественное положение, не какие-либо личные качества подсудимых привлекли к нему всеобщее внимание. Нет! Имена этих темных по своему развитию людей как были раньше неизвестными, такими останутся и по окончании процесса. Интерес этого дела, породившего за короткое время обширную литературу и вызвавшего специальные исследования, имеет общерусское значение. Обвинительный приговор суда как бы официально подтверждает, что среди одного из многочисленных инородческих племен, жившего почти в центре культурной России и около двухсот лет тому назад обращенного в христианство, — что среди этого племени до сих пор практикуется страшный каннибализм с человеческими жертвоприношениями. Наука беспристрастно отнеслась к подобному предположению и решительно отвергла возводимое на вотяков ужасное обвинение. Остается лишь очередь за судом присяжных заседателей, который должен явиться гласом народа.
По мнению другого защитника, Н. П. Карабчевского, мултанское дело представляет для присяжных заседателей поистине героически ответственную задачу.
— Вашего приговора, господа присяжные заседатели, ждет нетерпеливо и жадно целая Россия, — начал защитник. — Из душной, тесной залы этого заседания он вырвется настоящим вестником правды, вестником разума. Обычная формула вашей присяги «приложить всю силу разумения» превращается, таким образом, в настоящий подвиг, в торжественный перед лицом всего русского общества обет напрячь все ваши духовные силы, отдать их без остатка на разрешение этого злополучного и темного дела.
Разбирая детально неосновательность обвинения против вотяков, основанного на оговорах и пустых слухах, Н. П. Карабчевский коснулся в своей блестящей речи всех замеченных им несообразностей этнографического характера. Все улики в этом деле, по его мнению, ничтожны и должны рассыпаться в прах при первом же прикосновении к ним. Защита вовсе не призвана ставить свою собственную гипотезу на место гипотезы обвинения — что это «дело вотяков», — но почему же не заметить, что при некоторых подходящих условиях была возможность «подделать» труп так, чтобы после вина падала на ни в чем не повинных вотяков.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
