— Каковы козодрючеры? — не без гордости спросил тевад, крутя ус. — Почти уже солдаты, клянусь памятью бабули!
— Настоящие головорезы, светлейший, — согласился Зезва. Йиля покачала головой, не сводя глаз с Мурмана. Тот заметил, помрачнел. — Врагам не сдобровать!
— Они у меня только в караулах да вспомогательных приказах побегают, клянусь дубом! — тевад громко высморкался в батистовый платок. — Даст Ормаз, вернемся через недельки две-три. Мое почтение, Йиля.
Лайимар набросила платок на плечи, взглянула на тевада. Несмотря на то, что тот сидел на лошади, с высоты своего роста глаза Йили были почти на одном уровне с Мурманом.
— Светлейший тевад. Ты, конечно же, знаешь, Зезва едет вслед за армией, по следам, можно сказать. Так безопаснее.
Мурман молча кивнул.
— Отвезут девушку домой и назад. По мере возможности, будут рядом с твоим отрядом, — Йиля повела плечами. Холодно. — Просто чтобы ты знал, светлейший.
— Так пусть со мной едут! Аристофан жратвы взял, иф-иф-иф! Вон, видали телеги, э?
Лайимар с улыбкой покачала головой.
— Нет, светлейший тевад. Незачем молодых солдат смущать ежедневным лицезрением молодой девушки. А молодую девушку непотребной бранью.
Мурман хохотнул, подмигнул Аинэ. Та в миг стала пунцовой, опустила глаза.
— Хорошо тогда, — тевад пришпорил коня. — До встречи! Зезва, девочку чтоб доставил в лучшем виде, понял? Проверю и яйца оторву, если что, уф!
Осчастливив своего гонца этим пожеланием, Мурман ускакал, величественный и гордый. Зезва Ныряльщик набросил капюшон, посмотрел на глядевшую вслед теваду лайимар.
— Тетя Йиля?
— Чего тебе?
— Поесть бы в дорожку.
— Все давно готово, обжора. Хольга с ног сбилась.
Зезва просиял, хлопнул по плечу поморщившегося монаха и увлек за собой Каспера и Аинэ. Йиля еще раз взглянула в сторону вздымающейся пыли, в которой скрылся Мурман и его новобранцы.
— В добрый час, — шепнула лайимар.
Снежный Вихрь стоял, понурившись, возле маленького холмика, высившегося немного поодаль от человековского кладбища Мзума. Опустился на колено, положил ладонь на холодную землю.
— Отец…прости, что не сумел отомстить за твою смерть. Но твой убийца мертв. Если ты уже встретил его, будь милосердным — он страдал перед смертью. Доверил мне, — рвахел помолчал. — Доверил тайну. Страшную тайну. Что мне делать с ней, отец?
Шорох заставил рвахела обернуться. Он схватился за ножи, но тут же расслабился.
Девочка-простолюдинка лет восьми рассматривала его, чуть раскрыв рот. В руках она держала несколько высохших роз — такие часто хранят дети, пряча у себя летние цветы, словно воспоминание о ласковом солнце.
— А мама говорит, — улыбнулась девочка, — что только я на могилку прихожу. А вот и не только я! Я знала, знала!
— На могилку, — повторил Снеж, улыбнувшись. Он был под иллюзией, и человековский ребенок видел перед собой почтенного купца в чуть запыленном плаще.
— Ага, папка говорит, тута страховидла закопана! Ага.
Снежный Вихрь вздрогнул.
— Какая страховидла?
— Страховидловая страховидла, — важно объяснила девочка. Синие глаза открыто и с приязнью смотрели на Снежа. — А деда говорит, тута чуда закопали, ага. А я цветочки ношу, ага.
— Носишь цветы на могилу монстра? — тихо спросил рвахел.
— Ну-у, — сморщила лобик девочка, — а баба говорит, что ей его жалко-то, ага.
— Кого, монстра?
— Ну да. Никто к нему не ходит, ему, наверное, обидно-обидно. Вот тебе, дяденька ведь тоже стало его жалко, правда?
— Правда, — подтвердил Снеж, опуская голову.
Девочка положила высохшие розу на могилу. Шмыгнула носом.
— Ну, да свидания, дяденька. Побежала я, мама сердиться будет. Ты приходи.
— Девочка, погоди.
Ребенок обернулся, раскрыл рот от изумления. Доверчиво протянул руку, и рвахел вложил в ладошку блестящий камень.
— Вот, отнеси маме.
— Ух, ты! Это, что, брильянта?
— Нет, алмаз, — Снежный Вихрь помолчал. — Настоящий. Спасибо, что цветы носишь к…на могилку. Спасибо.
Девочка сжала камень и вдруг порывисто обняла рвахела.
— Спасибо, дяденька!
Ребенок убежал, смешно подпрыгивая. Снеж опустился рядом с могилой. Откуда-то издалека донесся странный гул. Затем снова и снова. Восьмирукий прислушался, силясь понять, что это такое.
— Поют барабаны войны.
Снежный Вихрь вскочил. Времени думать, как кто-то мог подкрасться к нему незамеченным, не было. Ножи взметнулись вверх, но рвахел тут же отступил на шаг в изумлении.
Грохот боевых барабанов приближался. Дум-дум-дум. Казалось, земля и деревья трясутся от их всепроникающего гула.
Йиля натянула капюшон, пряча лицо от налетевшего ветра. Сказала, не поворачивая головы к напряженному как струна рвахелу.
— Я знала, что найду тебя здесь, Снежный Вихрь, сын ветра и скал Хребта.
Снеж спрятал ножи. Все, кроме одного. Долго рассматривал высокую фигуру. Духи Хребта, лайимар!
— Это ты убил Данкана? — спросила лайимар.
Барабаны все ближе. Дум-дум-дум. Бьют размеренно.
— Нет, — проговорил Снежный Вихрь, — паж пал от руки элигерской Устранительницы.
— Что? — повернулась Йиля.
— Я не успел, — Снеж скрестил на груди две руки. — Опоздал.
— Откуда ты знаешь, что это была Устранительница?
— Кто еще из человеков смог бы выстоять против рвахела в открытом бою? А Данкан… Нескольким хозяевам служил, и умер, как горный тур, сорвавшийся в пропасть. Нельзя подняться на две вершины сразу. Собьет лавиной, поскользнешься над пропастью, замерзнешь насмерть.
— Но ты, — казалось, лайимар прислушивается к приближающимся барабанам, — уже пытался убить Данкана? Здесь, в столице.
— Нет.
— Нет? — воскликнула Йиля. — Но тогда…
Рвахел молчал. Он уже принял решение. Тайна, поведанная ему умирающим Данканом, останется с ним. Снежный Вихрь никому не расскажет. Высокая лайимар надеется зря. А, может, и не надеется?
Когда грохот барабанов стал оглушающим, лайимар и рвахел обратили взгляды на тракт, что шел мимо кладбища. Показались войска.
Сверкающие доспехи и тяжелая поступь. Тяжеловооруженная Махатинская пехота маршировала по дороге. Мелькали шлемы и наконечники знаменитых копий. Богато отделанные доспехи командиров и сотников переливались и сверкали. Бороды и усы, сосредоточенные мрачные лица. Ветераны, сливки армии королевства Мзум. Земля содрогалась под их шагами. Грохотали барабаны.
— Барабаны войны, — повторила Йиля. Снеж молчал.
Грохот барабанов неожиданно прекратился, и некоторое время солдаты молча печатали шаг, не обращая внимания на пыль. Затем сержант зычно рыкнул:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
